Утром, направляясь к Занделю, он рассчитывал только на то, что майор имеет пропуск на оперативный причал и ему удастся этот пропуск как следует рассмотреть, а в случае удачи и похитить. А все сложилось гораздо лучше: он получил именно такую работу, которая даст ему возможность проникнуть в святая святых эвакуации.
В музее Дементьев без особого труда обнаружил совершенную там подмену картин и огорчился неопытности, с какой это было проделано. В одном месте люди, заменявшие картины, умудрились оставить табличку, относившуюся к снятой картине. Дементьева сопровождал по музею его смотритель - чистенький старичок с розовой лысиной, обрамленной светлым венчиком вьющихся волос. Окна музея были заложены мешками с песком, а смотритель музея, входя в залы, зажигал далеко не весь свет. Некоторые картины просто нельзя было рассмотреть. Дементьев решил проверить смотрителя: вынул из кармана электрический фонарик и направил луч на табличку, оставшуюся от спрятанной картины и совершенно не соответствовавшую новой, повешенной здесь картине. Он внимательно прочитал табличку, посмотрел на картину и быстро обернулся к стоявшему позади смотрителю. Расширенные от ужаса глаза старичка сказали Дементьеву все.
- Хорошая картина, - спокойно произнес Дементьев и пошел дальше, услышав за спиной облегченный вздох смотрителя.
Дементьеву стало жалко этого честного, неопытного старичка. Осмотрев весь музей, они прошли в кабинет смотрителя.
- А где хранятся фонды? - равнодушно спросил Дементьев.
- В подвале, господин капитан, - подобострастно ответил старичок.
- Можно посмотреть? - Дементьев снова увидел округлившиеся от страха глаза старичка. - Впрочем, у меня сейчас нет времени. В другой раз. Ваш подвал глубокий?
- О да, там сотни полотен.
- Строго секретно должен предупредить вас, что в самое ближайшее время мы ожидаем интенсивную бомбардировку города русской авиацией. Все богатства вашего музея могут превратиться в пепел за один час. Нужно снять с рам все картины и упаковать их в ящики, которые сложить в подвал. Упаковать нужно все, что хранится в фондах. Срок - два дня...
Смотритель молчал, опустив голову.
- Ну что, вам это непонятно?
- Почему? Все понятно.
- Вот и хорошо. Для ускорения дела опись картин делать не надо. На ящике ставить только цифру, обозначающую, сколько в нем картин, и все.
Глаза у смотрителя оживились. Дементьев еще раз убедился, что старичок положительно не умеет владеть собой.
- Да-да, мы всё так и сделаем. Послезавтра можете прийти проверить.
- Послезавтра утром я зайду непременно. До свидания...
Вскоре Дементьев докладывал Мельху о своей поездке в музей.
- Надо думать, - говорил он, - что замена нескольких картин действительно произведена. Снятые картины, они, вероятно, спрятали в подвале, а там хранятся сотни полотен и царит дикий хаос. В течение двух дней мы все картины отделим от рам и упакуем в ящики. Фонды - тоже. Я поставил в музее часового - и оттуда они не вынесут и тряпки. Если я найду неупакованным хоть один кусочек, - Дементьев показал половину пальца, - я расстреляю всю их шайку!
- Прекрасно, Рюкерт! - воскликнул Мельх. - Спасибо. Ну, а я, пока вы там были, посетил вашу квартиру.
Дементьев нахмурился, хотя знал, что ничего опасного для него полковник на квартире обнаружить не мог.
- Извините, Рюкерт, но я решил сделать это сам. В моем отделе гестапо это я, и лучше, что туда сходил я, а не кто-нибудь другой.
- Неужели неверие друг в друга стало в нашей среде обязательным? огорченно спросил Дементьев.
- Люди гестапо никогда никому не верили. В этом их служба. В общем, они уже заинтересовались вами, но я сказал, что за вас отвечаю я сам. И больше ради проформы решил съездить на вашу квартиру...
Почему вы так мрачно это воспринимаете? Ведь ничего страшного не произошло. Наоборот, мать и дочь отзываются о вас прекрасно. Это ваш Железный крест лежит там на столе?
- Мой.
- Почему вы не сказали мне об этой вашей награде?
- Солдаты орденами не хвастают, они их хранят как воспоминание о битвах.
- Вы молодец, Рюкерт!.. Между прочим, я бы на вашем месте обратил внимание на дочку художника. Прелестный цветочек, а?
- Иметь на войне романы солдатским уставом не предусмотрено, - сурово произнес Дементьев.
- Но, если в данном случае вы устав нарушите, я не взыщу... - Мельх засмеялся. - Вы свободны, Рюкерт.
- Я хотел спросить у вас...
- Завтра, завтра, капитан. Мне очень некогда. Идите...
Дементьев вышел на улицу и в глубоком раздумье стоял у подъезда. В странное попал он положение: так удачно закрепился в одном из отделов временного штаба, попал, как ему казалось, в отдел, который ближе многих других находится к эвакуации, а получилось так, что он приблизился к музею, а совсем не к порту, который был главной его целью. Могут пройти дни, и он узнает лишь, когда будут отправлять фонды музея. А может, уже сегодня, сейчас из порта уходят транспорты с солдатами, с техникой...
Дементьев беспомощно оглянулся по сторонам.
- Весна, господин капитан... - грустно произнес часовой.
- Да, да... весна...
А весна торопилась. Хотя день был совсем не солнечный, вдоль тротуаров бежали ручьи, со звоном падали сосульки, в водосточных трубах грохотали ледяные обвалы. Дементьев как-то сразу все это увидел и услышал. Да, весна работала вовсю, а он?.. Дементьев торопливо пошел по улице. Но на первом же перекрестке остановился... "Куда я так спешу? Куда?.. Надо хоть пообедать..."
Кафе "Орион" было в числе рекомендованных немецким офицерам. Такая рекомендация - тоже часть прославленного немецкого порядка. Рядом другое кафе - пустое. А в "Орионе" свободного места не отыщешь. Табачный дым висит над потолком сизым пологом. Не умолкает гул от разговоров. Дементьев приметил свободное местечко за столиком в дальнем, темном углу - там сидели три офицера. Все они были из инженерных войск Тодта. Дементьев попросил разрешения сесть за их стол. Офицеры, как по команде, молча пожали плечами; мол, что поделаешь, запретить-то мы не можем. Дементьев сел и погрузился в изучение меню. Офицеры молчали. Сделав заказ официанту, Дементьев вынул из кармана газету и стал читать...
- Что интересного, капитан, нашли в газете? - насмешливо спросил один из офицеров.
- Молодцы ваши коллеги! - не отрываясь от газеты, сказал Дементьев. За десять дней опоясали Берлин неприступным поясом из стали и бетона.
Офицеры молча переглянулись. Потом один из них задумчиво сказал:
- Нашим коллегам там хорошо, у них в руках вся техника. Попробовали бы они действовать голыми руками, когда вместо техники тебе дают приказ, полагая, очевидно, что эта бумажка всесильна...
Снова, как по команде, офицеры вздохнули и надолго замолчали. Дементьев настороженно, но терпеливо ждал продолжения их разговора.
Вдруг один из офицеров выхватил из кармана бумагу и карандаш.
- А что, если сделать так? - сказал он и начал что-то рисовать.
Остальные два офицера придвинулись к нему и стали внимательно рассматривать рисунок.
Дементьев слышал потом только отрывистые фразы, которые поначалу ничего ему не говорили.
- ...Скошенный помост большого запаса прочности... Придвигается вплотную к борту...
- ...А как он передвигается вдоль?
- ...Два тягача. Максимум - три...
- ...А если разная высота борта?
- ...Об этом надо подумать...
- ...Делать помост из убирающихся сегментов...
- ...Идея!.. Вот так...
- ...Но разве можно такой помост построить за одни сутки?
- ...Если дадут саперный батальон - можно.
- ...А дадут?
- Идемте сейчас же в штаб.