-- Вот какой вопрос я себе сейчас задаю: а мы не слишком зациклились на политике?
-- Что ты имеешь в виду?
-- Извините, шеф, что я к этому возвращаюсь... Покушение в Женеве -ну, согласимся, что это было предупреждением. А с какой целью была взорвана яхта "Анна"?
Назаров помрачнел.
-- Чего тут неясного? -- спросил Розовский, желая как можно быстрей уйти от этой тягостной для Назарова темы.
-- Если оставаться на той точке зрения, которую мы как-то сразу и безоговорочно приняли, ясно все, -- согласился Губерман. -- Но если взглянуть с другой стороны и дать себе труд как следует об этом подумать...
-- По-твоему, мы об этом не думали? -- довольно резко перебил Назаров. -- Или думали мало?
-- Не давите на меня, шеф, -- попросил Губерман. -- Я и сам в растерянности, эта мысль только сейчас пришла мне в голову. Я говорю не ради трепа. Уже десять лет я иду в вашем кильватере. И все мины, которые всплывают у вас на курсе, бьют и по мне. Это может сказать и Борис Семенович. И еще многие люди. Возможно, я скажу глупость. Но и глупость иногда помогает докопаться до истины. И не так уж редко.
-- Продолжай, -- кивнул Назаров.
-- Где лучше всего спрятать березовый листок? В березовой роще. А труп? На поле боя, среди других трупов. Это я не сам придумал, где-то вычитал, -оговорился Губерман. -- Но вот что придумал сам. Где можно спрятать истину? Среди других истин. Одна из них: положение Ельцина перед выборами было действительно очень шатким. В вас увидели объект угрозы. И приняли решение нанести упреждающий удар. Логично выглядит?
-- А по-твоему, это не так? -- не без иронии поинтересовался Розовский.
-- Давайте рассуждать вместе. Что произошло бы, если бы этот упреждающий удар достиг цели? Я не знаю, шеф, где вы храните компромат. Но не в памяти и не в рундуке яхты. В каком-то банке есть сейф. В Лондоне, в Женеве или Нью-Йорке. И есть человек, которому даны точные указания, как распорядиться содержимым этого сейфа, если с вами что-то случится. И не один, возможно, а двое или трое. И сейф наверняка не один. В одном -подлинники, а в других -- дискеты. Я прав?
Розовский и Назаров переглянулись.
-- Продолжай, -- повторил Назаров.
-- Те, кто планировал взрыв, об этом, по-вашему, не знали? Не догадывались? Или до этого так трудно додуматься?
Розовский сунул в рот окурок сигары, потянулся за зажигалкой, но, взглянув на Назарова, ткнул сигару в пепельницу.
-- Ты считаешь, что взрыв устроили не сторонники Ельцина, а его противники?
-- Не о том речь, Борис Семенович. Вы по-прежнему оцениваете ситуацию в координатах предвыборной борьбы. А если вообще забыть о том, что были выборы? Если вычеркнуть из ситуации всю политику?
-- И что останется? -- спросил Назаров.
-- Главная и единственная цель покушения. -- Губерман помолчал и закончил: -- Ваша смерть.
Розовский и тем более сам Назаров были не из тех людей, кого легко запугать. Но и на них угнетающе подействовала обнаженность этих слов. Слова были равны смыслу. И что-то сатанинское в них было. Адское.
-- По счастливейшей случайности цель эта не была достигнута, -продолжал Губерман. -- И вот не прошло и трех месяцев, как появляется полковник Вологдин. Как вы сами сказали, шеф: оперативник высокого класса. И вешает нам на уши развесистую, хорошо продуманную лапшу. Если ее убрать, что мы увидим?
-- Ничего, -- ответил Розовский. -- Пустоту. Нуль.
-- Нет, Борис Семенович, -- возразил Губерман. -- Ту же цель.
В библиотеке воцарилась напряженная тишина. Назаров неподвижно сидел в кресле, сцепив на затылке руки и вытянув длинные ноги. Лицо его было жестким, безжалостным. Страшным. Розовский не без опаски поглядывал на него. Он знал, что такое лицо бывает у Назарова перед взрывами бешенства. Но на этот раз ничего не произошло. Назаров потянулся к столу, налил себе виски, повертел фужер в руках.
Взглянул на Губермана:
-- Почему ты думаешь, что взрыв яхты и появление полковника связаны между собой?
-- Я очень хотел бы ошибиться. Так и не выпив, Назаров поставил фужер на поднос. Повернулся к Розовскому:
-- Я встречусь с этим полковником. Договорись на завтра.
-- Думаешь, он что-нибудь скажет?
-- Важно не то, что скажет. А то, чего не скажет... Подготовь мне все данные по нефти. "Лукойл", "Росинвестнефть", "Тюменская топливная компания", "Мегионнефтегаз", "Сургутнефтегаз". Все остальные. Уровень добычи, цены, котировки.
-- Мы и так отслеживаем ситуацию по Самотлору, -- напомнил Розовский. -- Свежие сводки у тебя каждый день на столе.
-- Меня интересует не только Самотлор. "Тат-нефть", "Юганскнефтегаз", Северный шельф, Азербайджан, Приморье. Все российские компании. Все компании СНГ. Кроме того -- страны ОПЕК. Динамика цен. Квоты. Запроси Москву, нашу центральную базу данных. Мне нужна общая картина.
-- Когда? Как всегда -- вчера?
-- Можно и завтра. И еще. Ави-Шаул. Свяжись с Цюрихом. Пусть профессор Ниерман пригласит Ави-Шаула на консилиум. Срочно.
-- У них натянутые отношения, -- заметил Розовский.
-- Мне плевать на их отношения. Напомни Ниерману, что я оплачиваю половину расходов его центра.
-- Сегодня же позвоню. Все?
-- Все.
Назаров поднялся. Розовский не смог сдержать облегченного вздоха. Это не укрылось от внимания Назарова.
-- В чем дело? -- спросил он.
-- Мы с Фимой боялись, что ты решишь немедленно лететь в Цюрих, -объяснил Розовский.
-- Какой Цюрих! Тащить туда все это змеиное гнездо? С этим надо покончить здесь. Раз и навсегда!.. "Растение"... Я им, скотам, покажу растение!.. Я буду у себя, -- добавил Назаров и вышел из библиотеки.
-- Раз и навсегда, -- повторил Розовский. -- Легко сказать. Мы даже не знаем, откуда ветер дует!.. Без четверти два. Что-то этот полковник не звонит.
Губерман отмахнулся:
-- Еще позвонит!..
* * *
Но Вологдин так и не позвонил.
На следующее утро Губерман вошел в одну из комнат в цокольном этаже виллы, переоборудованную под рабочий кабинет Розовского, и бросил на черный офисный стол стопку свежих газет.
-- Похоже, я здорово лажанулся, -- сообщил он, плюхаясь в кресло и вытирая платком лицо и шею. -- Ну и пекло на улице! А в рекламе пишут: райское Средиземноморье! Ничему нельзя верить!
-- В чем же ты лажанулся? -- поинтересовался Розовский, не отрывая взгляда от монитора новейшего компьютера "Сан ультра спарк".
-- Насчет этой шестерки спортсменов.
-- Вот как? -- насторожился Розовский и отъехал от компьютера на колесиках кабинетного кресла.
-- Помните, я звонил вам ночью из аэропорта?
-- Ну? И сказал, что прилетели только четверо.
-- Я видел, как четверых встретили. Какой-то рыжий, с плакатиком "Эр-вояжа". И позвонил вам. Потом уже из машины заметил еще двоих. Они сели в "додж" и двинулись за синим микроавтобусом, на котором уехали эти четверо вместе с гидом. Я, естественно, велел шоферу ехать за ними.
-- Откуда у них "додж"? -- удивился Розовский. -- Ждал их? Или взяли напрокат?
-- Думаю, угнали. И сделали это очень быстро. Так вот, примерно через час микроавтобус куда-то свернул. Я не заметил куда. А еще минут через пять исчез "додж".
-- Как исчез?
-- Очень просто. Притормозил, мы были вынуждены его обогнать. Тут он, видно, и развернулся. Мы тоже развернулись, проскочили в сторону Никосии километров пятнадцать. Ни "доджа", ни микроавтобуса. Снова повернули...
-- К чему эти подробности?
-- Сейчас поймете. В общем, покрутились и погнали в Ларнаку. За полквартала от "Трех олив" остановились и стали ждать. Ждали часа четыре.
Розовский усмехнулся:
-- Это и была твоя ночь любви на острове любви?
-- С удовольствием посмеялся бы вместе с вами. Но поводов для этого мало. Они приехали в шестом часу утра. На белом лимузине.