Я разыгрывала их лучше, чем любая прима, с которой тебе когда-либо приходилось выступать. Каждые два года я приносила тебе по ребенку, и постоянно кормила остальных детей, которых приносили тебе другие женщины. Своими руками я полировала яблоки, которые продавались во время антрактов!
Мадам Решевски слегка сгорбилась под своим модным котиковым манто и перешла на шепот:
- Я любила тебя сильнее, чем ты того заслуживал, а ты оставил меня в одиночестве на пятнадцать лет. Я старею, а они пристают ко мне с квартирной платой...
Мадам Решевски опустилась на холодную землю. На покрытую мертвой травой могилу.
- Авраам, - прошептала она, - ты обязан мне помочь. Умоляю тебя: помоги. Я могу сказать тебе одно... В прошлом, когда я попадала в беду, я всегда могла обратиться к тебе. Всегда. Помоги мне и сейчас, Авраам.
Мадам Решевски некоторое время лежала молча на холодной траве могилы, широко раскинув руки с обнаженными кистями. Затем, она поднялась и пожала плечами. Лицо её стало просветленным и более спокойным, таким, каким не было вот уже несколько месяцев. Она отвернулась от могилы и крикнула:
- Хелен, дорогая! Теперь ты можешь подойти.
Хелен встала с мраморной скамьи, стоящей на месте упокоения человека по фамилии Аксельрод, и неторопливо направилась к могиле отца.
ОНИ ВОЗРЫДАЮТ В ГОДЫ ГРЯДУЩИЕ
Пол и Дора вышли из кинотеатра и неторопливо двинулись на восток в направлении Пятой авеню.
- "Гитлер!", - кричал мальчишка-газетчик, - "Гитлер!".
- Да, насчет Флетчера... - сказала Дора. - Это тот тип, который играл отца. Ты его запомнил?
- Ага, - ответил Пол, держа её за пальцы. Они все ещё шагали по темной улице.
- У него камни в почках.
- Поэтому он так и играет, - сказал Пол. - Теперь я знаю, как можно описывать игру актера. "Он играет так, будто у него камни в почках".
- Весной, - со смехом заявила Дора, - я делала ему рентгенограмму. Он - один из самых лучших пациентов доктора Тейера. У него постоянно что-нибудь да болит. Этим летом он намерен заняться изгнанием камней из почек.
- Удачи тебе, старик Флетчер, - сказал Пол.
- Мне приходилось массировать ему плечо. У него неврит. А зашибает он полторы тысячи в неделю.
- Не удивительно, что у него неврит.
- Он приглашал меня к себе домой на ужин, - Дора высвободила пальцы и взяла Пола под руку. Пол локтем прижал её руку к телу. - Я ему нравлюсь.
- Держу пари, что это так.
- А как ты?
- Что, как я?
- Тебе я нравлюсь?
Они уже стояли на "Рокфеллер Плаза", склонившись на мраморный парапет и глядя на фонтан, на статуи, на людей, пьющих и жующих за столиками ресторана, и на суетящихся вокруг этих людей официантов. Они смотрели и слушали журчание фонтана.
- Терпеть тебя не могу, - сказал Пол и поцеловал её волосы.
- Я так и думала, - ответила Дора, и они оба рассмеялись.
Они смотрели вниз на тонкие деревья со светло-зелеными листьями, шелестящими под легким ветерком, который каким-то непостижимым образом ухитрялся проникать в углубление между огромными, скучными, деловыми зданиями. Там внизу, по краям маленьких бассейнов, украшенных бронзовыми скульптурами морских богов и животных, росли желтые анютины глазки, гортензии и крошечные деревца. Всю эту дрожащую под ветром красоту заливал декоративный свет высоко расположенных прожекторов. По Пятой авеню неторопливо прогуливались пары, обсуждая, по субботнему негромко и дружелюбно, легкомыслие и экстравагантность Рокфеллеров, выкопавших среди унылых небоскребов в центре Манхэттена площадку для гортензий и воды, для юных деревьев и родников, и для морских богов, восседающих на спинах бронзовых дельфинов.
Пол и Дора отошли от парапета и двинулись по променаду, вглядываясь в витрины.
Первым делом они задержались у витрины с мужской одеждой спортивного стиля - габардиновыми брюками, яркими рубашками с короткими руками и ослепительными платками, которые следует повязывать на шею.
- Я вижу себя сидящим в собственном саду, между двумя датскими догами, - сказал Пол. - А одет я, как выехавший на природу голливудский актер.
- А у тебя есть сад?
- Нет.
- Очень славные брюки, - сказала Дора, и они подошли к следующей витрине.
- Но с другой стороны, бывают дни, когда мне хочется выглядеть по-иному, - продолжал Пол. - На мне котелок и плащ от Бёрббери. Под плащом смокинг, а под ним твердая синяя сорочка с плиссированной грудью и крошечным крахмальным воротничком. Под воротничком, естественно, изящный галстук бабочкой. Каждый день я выхожу из офиса ровно в пять и отправляюсь на коктейль.
- Ты и так почти каждый день ходишь на коктейли, - заметила Дора. Без всякого котелка.
- То совсем другие коктейли, - глубокомысленно ответил Пол. Переводя её через Пятую авеню, он продолжил: - Я говорю о тех коктейлях, на которые мужчины являются в крахмальных рубашках с плиссированной грудью. Наступит день...
- О, боже! - воскликнула Дора, когда они удачно выскочили из-под носа катящего по Пятой авеню автобуса. - Ты только взгляни на эти платья!
Теперь они стояли перед витринами универмага "Сакс".
- Пятая авеню, - сказал Пол. - Улица мечты.
- Как хорошо, когда знаешь, что существуют такие вещи, даже если не можешь их приобрести, - пробормотала Дора, не сводя глаз с желтого платья в залитой светом витрине. Под платьем значилось: "Тропические ночи на Манхэттене". В той же витрине по не совсем ясной причине красовалась небольшая, вырезанная из камня рыба.
- Куда двигаем? - спросил Пол. - Дальше по Пятой, или сразу ко мне?
- Мне хочется ещё пройтись, - ответила Дора, подняла глаза на Пола и с улыбкой добавила, сжав его руку: - Совсем немного. Так, что идем по Пятой.
И они двинулись по Пятой авеню в северном направлении.
- Мне нравятся эти манекены, - говорил Пол. - У них есть чувство превосходства и одновременно человеческая теплота. Они кажутся вызывающими и в то же время воспитанными. И кроме того, их груди расположены под правильным для этого времени года углом.
- Точно, - сказала Дора. - Папье-маше. Груди из папье-маше можно поставить под любым углом. Взгляни! Алюминиевые чемоданы. Для путешествий по воздуху.
- Они здорово смахивают на кухонную посуду моей матушки.
- Тебе не хотелось бы иметь несколько штук?
- Очень хотелось бы, - сказал Пол, внимательно разглядывая чемоданы. Чтобы улететь. Упаковаться и отбыть. На край земли.
- Смотри, здесь есть даже небольшой чемоданчик для книг. Целая книжная полка для путешествий.
- Вот эта штука и нужна мне в первую очередь, - заявил Пол, - для моих ежедневных автобусных путешествий вдоль Пятой авеню.
Они миновали Собор Святого Патрика - огромный и темный. В небе над собором плыла луна.
- А как ты думаешь, - спросил Пол, - Бог прогуливается по Пятой авеню?
- Конечно, - ответила Дора. - Почему бы и нет?
- Мы - князья на этой земле, - пустился в рассуждения Пол. Многочисленные рабы доставляют в эти несколько кварталов нашего города богатства со всех концов земли, чтобы мы могли взглянуть на них и сказать: "Да, это прекрасно", или: "Везите прочь, оно воняет!". Я чувствую себя страшно важным, когда гуляю по Пятой авеню.
Они задержались у витрины морского агентства "Гамбург-Америкен Лайн". Крошечные куклы в национальных нарядах кружились в бесконечном хороводе вокруг праздничного шеста, а другие куклы - тоже в народных одеждах наблюдали за этим кружением. На лицах всех кукол сияли широченные улыбки. На небольшой надписи в витрине значилось: "Праздник урожая в Бакберге. Германия".
Из-за угла появился охранник частной фирмы. Страж порядка остановился и внимательно посмотрел на них. Они передвинулись к следующей витрине.