Обо мне думают многие люди и некоторые из них думают дурно.
– Но я думала только самое хорошее, Джонни, поверьте мне. Я думала о том, что было бы очень приятно стать вашей женой.
– В самом деле? Что это? Предложение?
– А почему бы и нет?
– Что вы знаете обо мне? Неужели брак с мистером Джейлом ничему не научил вас и вы так легкомысленны?
– Джейл был моим первым мужем, а кроме того я не предлагала вам пять тысяч фунтов в год. Он состроил гримасу.
– Я предполагаю, что это какая-то западня. Она повернулась к нему лицом.
– В вас есть что-то интригующее, Джонни, и я не могу понять, что именно. Вы – настоящий мужчина и, кроме того, вы очень умны. Я думаю, что если вы женитесь, то будете присматривать за своей женой и даже независимо от ее желания. Мой развод с Пирсом состоится в самое ближайшее время, а через шесть недель после этого, если все будет благополучно, я стану свободной женщиной.
– Что вы хотите сказать, говоря “если все будет благополучно”?
– Это просто ничего не значащие слова, Джонни, которые призносятся по привычке.
– Итак, вы станете свободной, и что же тогда?
– Вы хотите, чтобы я повторила снова то, что уже сказала? Я думала, что может быть тогда вы сделаете мне предложение, после того, как я его вам уже сделала.
– Но почему?
– Я ведь красива, Джонни, и богата. У меня куча денег. Ваш ум и мое богатство в соединении возвысят нас над всем окружающим. Вы ведь можете начать какое-нибудь самостоятельное дело, и я уверена, будете иметь большой успех.
– Есть ли еще какие-нибудь основания для предложения, кроме моей привлекательности и моего ума?
– Какие еще могут быть причины? Вэллон пожал плечами.
– Может быть вы думаете, что вам необходим телохранитель даже и после развода с Пирсом. Может быть вы ищите кого-нибудь, кто бы постоянно о вас заботился. – Он улыбнулся циничной улыбкой.
– Нет, Джонни, когда я разведусь, с Пирсом, я больше и не вспомню о нем. Чего ради я бы стала?
– А сейчас вы очень озабочены?
– Я ведь говорила вам, что он теряет при разводе пять тысяч фунтов в год, и я не удивляюсь, что это его волнует. Это ведь большая сумма денег, Джонни. Вэллон кивнул.
– Да, конечно. Но меня удивляет другое. Почему сначала Пирс согласился на развод, сам добровольно позволил засвидетельствовать нарушение им супружеской верности, словом, сделал все, о чем вы его просили, а затем, вдруг, без всякой видимой причины, передумал. Я не могу понять, почему это случилось, Квирида. – Он взглянул на нее с улыбкой, а она заметила, что когда он улыбается одними губами, а глаза остаются серьезными, он выглядит довольно грозно.
И снова она пожала плечами и ответила:
– Я этого не знаю.
– В самом деле? Тогда почему же вы не спросите у Хиппера? Он ведь должен располагать какой-то информацией, раз уж он обратился к вам. Не станете же вы утверждать, что Хиппер приехал специально из Сомерсета, чтобы сказать вам, что у него возникла какая-то смутная догадка о том, что Пирс Джейл будет препятствовать разводу. Почему вы не хотите ответить мне, Квирида? Я инстинктивно чувствую, что вы мне все время лжете.
Он встал со стула, продолжая глядеть на нее с той же двусмысленной улыбкой.
– Послушайте, Джонни, вы очень гадко обращаетесь со мной и вы крайне нелюбезны!
– Я и не стараюсь быть любезным, я выполняю свой долг.
– Я думала, что вам быть может приятно выполнять свой долг в отношении меня. И вы не можете пожаловаться на мою скупость.
– Вы имеете в виду ваш чек? Благодарю вас за него. Деньги мне несомненно пригодятся.
– Вы имеете в виду ваш чек? Благодарю вас за него. Деньги мне несомненно пригодятся. Знаете ли вы о чем я думаю, Квирида?
– Нет, но хотела бы узнать, Джонни.
– Я думаю, что вы предложили мне жениться на вас в связи с тем, что вы опасаетесь Пирса Джейла. Я полагаю, что, если бы я выразил свое согласие на брак с вами, вы бы мне все рассказали, ну а до тех пор, имея какое-то преимущество предо мною, вы ничего мне не скажете, потому что не имеете ко мне полного доверия. То, что связывает вас с Пирсом, имеет такой характер, что вы бы не могли довериться кому бы то ни было. А во мне вы не уверены. – Вы думаете, что можете мне доверять, но вы этого не знаете точно и твердо.
– О, Джонни, мне вовсе не нравится ваш образ мыслей, и вы сами мне не нравитесь таким.
– В самом деле? Я нравлюсь вам, когда выполняю все ваши желания и верю всему, что вам угодно мне рассказывать. Послушайте, Кривида! Вы очень красивая женщина и мне вы очень по вкусу. Но я не женюсь на женщине, которая хочет взять верх надо мной и хочет себя обезопасить. Если я женюсь когда-нибудь то для этого, кроме упомянутых, должны быть и другие побудительные причины.
– Я полагала, Джонни, что у вас есть эти причины. Он встал и направился к двери.
– Я погашу свет внизу, когда буду уходить. Скажите, знаете ли вы, что имеют в виду американцы, когда говорят “поговорить по-турецки”?
– Да, это значит говорить здраво и говорить правду.
– Правильно, – сказал Вэллон, – когда бы вам ни захотелось “поговорить по-турецки”, позвоните мне. А до тех пор прощайте, моя дорогая. Быть может, если я сам что-нибудь узнаю без вас, я сам позвоню вам. До свидания.
Он вышел, закрыв за собою дверь. Она прислушалась к его удаляющимся шагам, услышала стук захлопнувшейся двери, уткнулась лицом в подушки и горько расплакалась.
Врач сказал:
– Вы теряете в весе, да и нервы не в порядке. Может быть вы пьете слишком мало веганина и слишком много виски?
– Возможно.
Придвинув пачку сигарет к Джонни, врач спросил:
– Сколько вы выкуриваете в сутки?
– Думаю, вероятно, около семидесяти штук. Врач откинулся на спинку стула.
– Припомните вчерашний день.
– Да, припоминаю.
– Что вы ели в течение всего дня?
– Я никогда не ем по утрам, а пью одно лишь кофе. На ленч я съел половину сэндвича. Вечером мне подали цыпленка, но я его не люблю и возместил его виски и бакарди.
– В чем дело, Джонни – деньги или женщина?
– Да бросьте! Эти два вопроса меня никогда не волнуют. Врач пожал плечами.
– Но если вы ничего не едите, а только курите и пьете, то даже без особых волнений вы убьете себя. Спите ли вы?
– Иногда, не часто.
– Почему бы вам не взять себе отпуск?
– Это великолепная мысль, и я, кажется, последую вашему совету.
– Правильно. Уезжайте завтра же. И проведите шесть недель на свежем воздухе. Побольше еды и солнца и все пройдет.
– Завтра? Я не думаю о завтрашнем дне. Я думаю, что может быть мне удастся это в будущем году. Ну, а пока что, доктор, как мне избавиться от этой постоянной боли в желудке?
– Быть может, когда вы избавитель от той заботы, о которой вы не хотите говорить, пройдет и эта боль. Это всего лишь воспоминание о бывшей ране, которое сохранилось в вашей памяти.
Вэллон улыбнулся доктору, попрощался с ним и вышел из кабинета.
Вэллон сидел на табурете в баре на Джермин стрит, когда бармен обратился к нему:
– Знаете ли вы, сэр, мы получили бутылку “Олд Кроу” – самого лучшего бурбона, какой только существует.