А так как он не любит проигрывать, то единственной неудачной попыткой все и закончится. Я так ему и написал. Но он неожиданно победил с большим перевесом, причем позже я узнал, что за ним не стоят никакие чужие деньги и чужие интересы. Феноменальный успех…
– А он не объяснил мотивы своего решения? – перебил рассказ Михаил.
– Объяснил, только кратко и необычно резко. Нужно, говорит, заняться политикой, пока эти алчные идиоты окончательно не развалили Украину. А мне кажется, что ему захотелось попробовать себя на новом поприще. Дети уже практически стали на ноги.
– Вы встречались с ним последнее время?
– Летом в Киеве. Я ездил на научную конференцию, и мы провели вместе выходной. Я задержался, и он не поехал домой на субботу.
– О чем вы беседовали?
– Естественно, о политике. Его занимала последнее время проблема интеграции Украины в Европу. Он был убежден, что внутреннего политического ресурса не хватит для действительного изменения политики государства в интересах народа, а не узкой правящей клики, как он выражался «элитного скота» или «скотолитической элиты», вместо «политической элиты».
– Он упоминал о каких-либо конфликтах, или конкретных проблемах?
– Пожалуй, нет.
– Я так понял, что это была ваша последняя встреча. После этого вы переписывались или говорили по телефону?
– По телефону мы только поздравляли друг друга с днем рождения или праздниками. Или договаривались о встрече, если предстояли поездки, например, он собирался в Харьков или как тот раз я в Киев.
– Когда Вы получили от него последнее письмо?
– Примерно за неделю до его гибели.
– Оно сохранилось?
– Да, сохранилось совершенно случайно. Ни он, ни я переписку не хранили, хотя сейчас жалею. Я оставил письмо в книге, которую тогда читал. Там ничего интересного для Вас нет.
– Все же я хотел бы его прочитать, если Вы не возражаете категорически.
– Не возражаю, хотя письмо сугубо личное, грустное и неожиданно лирическое. Он иногда становился сентиментальным. Я думаю, за этим всегда стояла усталость. После недельного морского похода или рыбалки он возвращал свой обычный тонус.
– Пришлите мне копию, желательно факсом. У меня слишком мало времени, чтобы его тратить на почту.
– Скажите мне номер факса и завтра же получите до конца дня копию письма.
Михаил написал номер факса в приемной Манюни на обратной стороне своей визитной карточки и вручил Еременко.
– Еще вопрос. У Бортко есть старшие сестра и брат. Он поддерживал с ними связи?
– Насколько мне известно со слов Надежды, на похоронах они были. Живут в Риге. Сестра преподает математику в университете, а брат старпом на пароходе.
Они расстались на перроне вокзала за четверть часа до отхода поезда.
ЗАЯЧЬЯ ДУША
Михаил поехал в гостиницу. Желудок его был пуст, а голова переполнена впечатлениями. Нужно было восстановить равновесие. Наполнить желудок и упорядочить мысли.
Пока он ужинал в гостиничном буфете, мысли тоже пришли в порядок. План расследования был готов, по крайней мере пять пунктов не вызывали сомнения:
– посетить районный отдел милиции на территории избирательного округа Бортко для выяснения возможных конфликтов депутата с криминалитетом;
– ознакомиться на телестудии с материалами по предвыборной кампании – среди других кандидатов могли быть организаторы покушения;
– переговорить с женой и детьми – возможно, он делился своими подозрениями или проблемами;
– ознакомиться со стенограммами выступлений в Верховной Раде и расшифровкой злополучной пленки майора СБУ;
– выехать на место происшествия и организовать поиск затонувшего катера.
На первые четыре вопроса Михаил отвел два дня. Время решения пятого вопроса было неопределенным и прогнозированию не поддавалось.