А как было с вами? Вспомните кадры из той телепередачи! Позорище, да и только! Я смотрел и думал:
"Боже, что я наделал, пригласив этого болвана, что я скажу владельцам лошадей!"
- Он ухмыльнулся, - Я уже готов был звонить и уверять, что вы не сядете на их лошадей. На ваше счастье, я вспомнил, как вы проскакали для меня, и досмотрел передачу до конца. А потом я изменил решение и даже начал думать, что, взяв вас на службу, напал на золотую жилу. И с тех пор не произошло ничего, - он, улыбаясь, искоса взглянул на меня, - что заставило бы меня в этом усомниться.
Я улыбнулся в ответ. За несколько недель, что прошли с того дня, как Пип сломал ногу, я ближе узнал Эксминстера, и с каждым днем он все больше мне нравился. Не только потому, что был отличным знатоком своего дела и трудился без устали. На него можно положиться во всем. Он не подвержен настроениям, и, имея с ним дело, не нужно каждый раз задумываться, какое у него нынче расположение духа. Он всегда один и тот же: без бурных приступов веселья, но и без внезапной раздражительности - просто разумный человек. То, что думает, говорит прямо. Поэтому в словах его не надо искать каких-то намеков или скрытых насмешек, А это делает отношения с ним простыми, ровными и устойчивыми.
Но, с другой стороны, он во многих случаях вел себя глубоко эгоистически. И на первом, и на втором, и на втором, и на третьем месте у него соображения собственного комфорта и удобства. Сделать кому-нибудь любезность или одолжение он способен только в том случае, если ему абсолютно не требуется жертвовать своим временем или прилагать какие-то усилия.
Похоже, мое общество было ему приятным с самого начала. Да и мне удобно с ним. Он вскоре предложил, чтобы я оставил официальное обращение "сэр" и называл его попросту Джеймсом.
Возвращаясь со скачек в Бирмингаме, мы проезжали мимо ярко освещенных афиш.
- Дирижер сэр Трелони Финн, - прочел он вслух. - Не родственник, полагаю?
- Сказать по правде, это мой дядя, Последовало гробовое молчание, Потом он спросил:
- А Каспар Финн?
- Мой отец. Молчание.
- А еще кто есть?
- Госпожа Оливия Коттин - моя мать, - Господи! - воскликнул он. (Я усмехнулся.) - Вы что, скрываете все это?
- Совсем наоборот, - весело ответил я. - Им нужнее, чтобы я помалкивал. Для них иметь в семье жокея - неприлично. Это их шокирует.
- Это многое объясняет, - задумчиво произнес он, - А то я уже стал удивляться, откуда у вас эта уверенность в себе.., и почему вы так мало рассказываете.
Я улыбнулся.
- Я был бы весьма благодарен.., Джеймс.., если бы о моих стариках не начали болтать в весовой, хотя бы из уважения к ним.
Он обещал, что не проговорится, и сдержал слово, Но с этого дня его отношение стало более дружеским. Поэтому, когда он перечислял все недостатки Питера Клуни, Дэнни Хигса и Тик-Тока, я более спокойно, чем прежде, спросил:
- Уверены ли вы, что все эти слухи соответствуют действительности?
- Ну, совершенно точно известно, что Питер Клуни несколько недель назад пропустил скачки два раза подряд. Из-за непростительного опоздания. Это факт!
Я рассказал ему о том, как Питеру дважды зверски не повезло.
- И, насколько мне известно, с тех пор он ни разу не опаздывал. Так что разговоры о его ненадежности основаны только на этих случаях.
Но Джеймс упрямо твердил:
- Нет-нет, на него нельзя положиться.
- От кого это известно? - полюбопытствовал я - Ну, например, от Корина Келлара. И, конечно, от Джонсона, у которого он служил. И от Баллертона тоже. Хотя обычно я и не считаю нужным обращать внимание на то, что он говорит.
- А как насчет Дэнни Хигса? - спросил я. Дэнни - неугомонный кокни, небольшого росточка, но храбрец отчаянный.
- Он слишком азартно играет на скачках," категорически объявил Джеймс.
- Кто это говорит?
Я знал, что Дэнни нарушал правила, делая ставки на лошадей, но, судя по тому, что я слышал от него в раздевалке, речь шла о сумме не более пяти или десяти фунтов.
Вряд ли какой-нибудь тренер стал бы косо смотреть на него из-за Этого пустяка.
- Кто говорит? Ну, допустим, Корин, - неохотно сказал он.
- А Тик-Ток? Кто болтает, что Ингерсол не всегда стремится к победе?
Джеймс ответил не сразу.
- А почему я не должен верить Корину? Ему-то какая корысть? Он отличный тренер и, как все мы, во многом зависит от хороших жокеев. И уж, конечно, не лишил бы себя таких, как Клуни или Хигс, если бы у него не было на то серьезных оснований.
Я подумал немного.
- Знаю, что суюсь не в свое дело, но не расскажете ли, почему вы отказали Грэнту Олдфилду? По его словам, это имеет отношение к продаже информации - Ну да, он продавал информацию. И я, конечно, терпеть этого не стал. - Я все еще сидел с озадаченным видом. Эксминстер проскочил мимо светофора на желтый свет и искоса взглянул на меня. - Он сообщал сведения. Допустим, мы выпускаем новую лошадь, на которую возлагаем надежды. А он тут же сообщает об этом букмекеру. Владелец лошади не может получить хорошую выдачу, потому что букмекер его опередил и испортил рынок. Трое владельцев, с которыми я имею дело, ужасно злились. И ничего удивительного, если они получили только два или три к одному, вместо шести или семи, на которые рассчитывали. Так что Грэнт должен был уйти. А жаль - он сильный жокей, как раз такой, какой мне нужен.
- А как вы узнали, что информацию продавал именно Грэнт?
- Это выяснил Морис Кемп-Лор, когда готовил одну из своих передач о том, как действуют букмекеры. Он узнал об этом случайно. И рассказал мне, страшно извиняясь. Заметив лишь, что лучше Грэнту знать поменьше. Но нельзя работать с жокеем и иметь от него секреты - это безнадежная затея.
- А как реагировал Грэнт, когда вы его рассчитали?
- Он страшно возмутился и все отрицал. Но что ему оставалось? Ни один жокей не признается, что продает информацию.
- В том-то и дело. Понимаете, мне не хотелось этому верить. Но Лаббок, букмекер, признал, что Грэнт давал ему информацию по телефону. И он платил ему за это с тех самых пор, как Грэнт начал служить у меня.
Звучало все это достаточно убедительно, но оставалось неуловимое ощущение, что где-то я что-то упустил. И я переменил тему.
- Ну а почему у Арта вечно были скандалы с Корином? Джеймс задумался.
- Точно не знаю. Вроде бы Арт не выполнял приказов Корина во время скачек - Он тщательно обогнал на повороте два еле тащившихся грузовика, - К чему вы клоните?
- Мне кажется, все происходит как-то уж очень одинаково. Слишком много жокеев пострадало из-за каких-то слухов. Вы же сами сказали, будто кто-то напустил порчу на всю нашу братию.
- Я не всерьез, - запротестовал он, - И разве слухи толкнули Арта на самоубийство? И разве из-за них Пип сломал ногу, а Грэнт продавал информацию? И разве Клуни опаздывал из-за слухов?
- Дэнни Хигс вовсе не так уж много играет на скачках. А Ингерсол скачет честно, Как и все остальные.
- Насчет Хигса наверняка вы знать не можете, - возразил он. - А что касается Ингерсола, то разрешите напомнить: на прошлой неделе ему пришлось предстать перед распорядителями - он придержал лошадь и занял только третье место. Лошадь принадлежит Баллертону, и он из-за этого страшно разозлился.
Я вздохнул. Версия Тик-Тока такова: Корин сказал, чтобы он не перегружал лошадь, которая еще не вполне выработана. И он решил, что не должен гнать слишком, достаточно прийти третьим. Лучше сберечь силы лошади и победить в следующий раз. Эти взгляды применяли на практике по меньшей мере половина жокеев и тренеров. Но владельцы лошадей и публика, те, что ставят на выигрыш, естественно, недовольны.
После расследования Корин, который всегда держит нос по ветру, тут же переменил позицию и начал обвинять Тик-Тока.
- Может быть, я и не прав, - начал я. - Но только...