С помощью Софи мне потихонечку-полегонечку удалось добраться до двери, которую приятель Вика оставил открытой — двери, ведущей в холл и в кабинет. Из нее падал квадрат света. Интересно, есть ли где-то в доме телефон, кроме как в кабинете?
Мы медленно вползли в дом. Я был скрючен в три погибели, как Квазимодо.
— Джонас! — ахнула Софи.
— Чего?
— Я и не заметила... ты... у тебя такой вид...
— Ага, — сказал я. — Нужно, чтобы ты вправила мне руку.
— Надо позвонить в «Скорую»!
— Нет, в полицию... Вика Винсента застрелили.
— Застрелили?!
Она уловила мой взгляд, направленный в сторону кабинета Вика, и пошла посмотреть. Вернулась она с перекошенным лицом, таким же, как и у меня.
— Это... это ужасно!
— Поищи другой телефон.
Она включила несколько ламп. Телефон обнаружился в холле, на столике между диваном и деревом в горшке.
— Звони в полицию.
Софи набрала три девятки. Сказала, что произошло убийство. Там сказали, что приедут немедленно. Софи положила трубку и решительно обернулась ко мне.
— Я позвоню в «Скорую».
— Нет. Вправь сама. Это надо сделать сейчас. Немедленно.
— Джонас, не дури! Как я могу это сделать? Тебе нужна профессиональная помощь. Врач.
— Врач мне нужен, как вчерашняя газета. Понимаешь... врач не может вправить плечо. К тому времени, как приедет «Скорая», все мышцы будут схвачены спазмом, так что вправить сустав просто так будет нельзя. Придется ехать в больницу на мерзкой трясучей машине. Потом сидеть несколько часов в травмпункте. Потом тебя пошлют на рентген. Потом повезут в операционную. К тому времени придется делать общую анестезию. В лучшем случае все это займет часа четыре. А сегодня вечер воскресенья, так что понадобится как минимум в два раза больше времени. Если ты этого не сделаешь, я... я... я...
Я осекся. Перспектива всех эти долгих, мучительных часов и святого напугает.
— Я не умею... — сказала Софи.
— Я тебя научу.
— Надо вызвать врача! — в ужасе повторила она. Я выругался сквозь зубы.
— Что ты говоришь?
— Я говорю... Я говорю: «Господи, пошли мне сильную женщину!»
— Это нечестно... — вполголоса произнесла она.
Я проковылял мимо нее в столовую и неловко уселся на жесткий стул с прямой спинкой. Сейчас мне было не до шуток.
Я закрыл глаза, думая о приятеле Вика. Я видел его лишь мельком, перед тем как машина рванулась прочь, вывихнув мне плечо. Из распахнутой двери падал свет. Этого было достаточно, чтобы разглядеть силуэт головы.
Всего лишь силуэт. Я не успел разглядеть его как следует и не мог быть уверен. Но чем больше я думал об этом...
— Джонас... — окликнула меня Софи.
Я посмотрел на нее. Она стояла передо мной, глаза огромные, вся дрожит...
Я не раз задавал себе вопрос, что нужно, чтобы сломить ее колоссальное самообладание. Теперь я знал. Убийство плюс человек, требующий оказать ему немыслимую услугу...
— Что мне делать? — спросила она. Я сглотнул.
— Это займет минут десять.
Она была потрясена. От страха ее глаза сделались еще больше.
— Если ты действительно хочешь мне помочь...
— Да.
— Ну, во-первых... улыбнись.
— Но...
— Шесть глубоких вдохов и улыбка во весь рот.
— Ох, Джонас! — В ее голосе звучало отчаяние.
— Послушай, — сказал я. — Я вовсе не желаю, чтобы ты возилась с моим драгоценным телом, пока не сделаешься снова самой собой: уверенной, спокойной, деловой и мужественной.
Она изумленно уставилась на меня.
— А я думала, что ты уже и говорить не в силах! Мошенник.
— Вот, уже лучше.
Она исполнила мой совет буквально. Шесть раз глубоко вздохнула и улыбнулась. Не во весь рот, правда, но уже кое-что.
— Хорошо, — сказал я. — Теперь возьми меня левой рукой под локоть, а правой держи запястье.
Я подвинулся на стуле на пару дюймов, так, чтобы упереться крестцом в спинку. Софи опасливо подошла ко мне и взялась за мою руку, как я сказал. Несмотря на все ее усилия, я видел, что она по-прежнему не верит, что у нее получится.
— Теперь слушай. Делай все очень медленно. Никаких рывков. Когда ты установишь мою руку в нужное положение, головка кости сама встанет на место. Понимаешь?
— Кажется, да...
— Ладно. Это делается в три этапа. Сперва распрями руку и отведи ее немного вбок. Потом оттяни запястье и тяни локоть вдоль тела. Это будет выглядеть странно, но так надо. Если будешь тянуть достаточно сильно, головка кости совместится с суставом и начнет вставать на место. Когда это произойдет, подними запястье вверх, к правому плечу — и рука встанет на место.
Это ее ничуть не успокоило.
— Софи...
— Да?
Я поколебался, потом сказал:
— Если ты сделаешь это, ты избавишь "меня от нескольких часов мучений.
— Понимаю.
— Но... — Я остановился.
— Ты хочешь сказать, что сейчас я причиню тебе еще большую боль и это не должно меня останавливать.
— Умница, девочка.
— Ладно.
Она взялась за дело. Распрямила мою руку, медленно и осторожно. Я заметил, как ее удивило то, сколько усилий для этого потребовалось: рука куда тяжелее, чем людям обычно кажется. Это заняло пять минут.
— Так? — спросила она.
— Угу.
— А теперь тянуть за локоть?
— Угу.
Это всегда самое неприятное. Софи еще только начала, когда я почувствовал, что она вся дрожит. Ее пальцы, сжимавшие мой локоть, тряслись от нерешительности.
— Если... ты... сейчас... выпустишь мой... локоть... я... я заору, — выдавил я.
— Ox... — слабо простонала она, но пальцы ее, слава богу, сжались сильнее. Пытка продолжалась. Оба мы не издавали ни звука, кроме тяжелого пыхтения. В какой-то момент всегда кажется, что рука больше не сдвинется ни на волос, а плечо по-прежнему не встает на место. Отчаянный момент.
И вот он настал.
— Бесполезно, — сказала Софи. — Не получается.
— Давай!
— Не могу!
— Еще... еще полдюйма.
— О нет!
Но она все же собралась с духом и продолжала трудиться.
Щелчок, раздавшийся, когда головка кости подошла к гнезду, застал Софи врасплох.
— Теперь поднимай запястье... только не очень быстро...
Еще два жутких щелчка, показавшиеся мне сладчайшей музыкой. Чертей загнали на место. Я встал и улыбнулся от души.
— Ну, вот и все. Спасибо тебе большое. Она была ошеломлена.
— Что, боль действительно проходит вот так... вот так сразу?
— Да, вот так сразу.
Софи посмотрела на меня, увидела, как я переменился, и глаза ее наполнились слезами. Я обнял ее правой рукой и прижал к себе.
— Ну почему ты не сделаешь эту чертову операцию? — спросила она.
— Ну, без особой необходимости меня на операционный стол тягачом не затащишь. Софи шмыгнула носом.
— Ты просто трус!
— Ужасный.
Мы прошли в кабинет Вика и остановились в дверях. Вик лежал у окна ничком, и спина его сиреневой рубашки была отвратительного блестяще-алого цвета.
Что бы Вик ни сделал мне, я отплатил ему гораздо худшим. Он погиб — из-за давления, которое оказывал на него я. Я подумал, что, наверное, никогда не избавлюсь от гнетущего чувства вины и раскаяния.
— Я почти разглядел того, кто его убил, — сказал я.
— Почти?
— Считай, что разглядел.
Неясный силуэт четко вписывался в общую картину. Мозаика сложилась.
Мы вышли из комнаты.
Снаружи раздался звук подъехавшей машины. Хлопнули дверцы, послышались тяжелые шаги двух или трех человек...
— Полиция! — с облегчением выдохнула Софи. Я кивнул.
— Только не говори ничего лишнего. Если они начнут разбираться с нашими с Виком неурядицами, мы проторчим тут всю ночь.
— Ты беспринципная тварь!
— Нет, просто лентяй...
— Да уж, я заметила.
Полицейские держались, как всегда, равнодушно. Сочувствие они приберегают для старушек и потерявшихся малышей. Они заглянули в кабинет, вызвали по телефону подкрепление и довольно сурово принялись расспрашивать нас" что мы, собственно, тут забыли. Я подавил раздраженное желание напомнить им, что мы могли бы преспокойно уехать и предоставить найти Вика кому-нибудь другому. Доброе дело наказуемо.
И тогда, и позднее, когда прибыло начальство, мы старались давать минимум информации и вообще держали язык за зубами. В общем сказал я полицейским примерно следующее:
— Когда я пришел сюда, в передней части дома света не было. Я немного знаю дом. Я обошел его, чтобы посмотреть, у себя ли Вик. Мы с ним вроде как договаривались встретиться в шесть вечера, минут на пять. Я вез мисс Рэндольф домой, в Ишер, и по дороге завернул к Вику. Машину я оставил на шоссе и к дому подошел пешком. В кабинете горел свет. Я увидел, как Вик привалился к окну, а потом упал. Я побежал к входу в дом, чтобы попытаться ему помочь. Перед домом стоял «Форд-Кортина» светлого цвета. Он умчался прочь, но я все же успел разглядеть того, кто сидел за рулем. Я его узнал.
Они спокойно выслушали меня, не проявив ни энтузиазма, ни скептицизма. Спросили, не видел ли я пистолета. В кабинете Вика пистолета не нашли.
— Нет, — ответил я. — Я видел только голову водителя.
Они хмыкнули и взялись за Софи.
— Джонас оставил меня в машине, — сказала она. — С дорожки, ведущей к дому, на большой скорости выехала другая машина. Я решила посмотреть, все ли в порядке. Пришла сюда и увидела перед домом Джонаса. Дверь дома была открыта, и мы вошли. Мы нашли мистера Винсента лежащим в кабинете и немедленно позвонили вам.
Мы часа три просидели в роскошной столовой Вика, пока прозаичные профессионалы, для которых убийства были повседневной работой, препарировали его смерть. Они включили все лампы в доме и принесли еще свои фонарики, и в этом ярком свете они выглядели еще более бесчеловечными.
Быть может, им необходимо думать об убитом как о предмете, а не как к человеке. Но я так не мог.
Наконец мне разрешили отвезти Софи домой. Я остановился перед ее домом, и мы поднялись к ней, унылые и подавленные. Она сварила кофе, и мы выпили его на кухне.
— Есть хочешь? — спросила Софи. — У меня, кажется, сыр есть...
Мы рассеянно поели сыру.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
— Ждать, пока его поймают, наверно.
— Он не станет скрываться. Он же не знает, что ты его видел.
— Да.
— Он ведь не знает? — с беспокойством уточнила Софи.
— Если бы он узнал меня, он бы вернулся и пристрелил нас обоих.
— Ты всегда скажешь что-нибудь приятное! Под глазами у нее проступили мешки. Она выглядела не просто усталой, а взвинченной и перенапряженной. Я зевнул и сказал, что мне надо бы домой, и она не смогла скрыть охватившего ее облегчения. Я улыбнулся.
— Тебе нормально будет одной?
— Да, конечно! — совершенно уверенно ответила она. Одиночество сулило ей убежище, исцеление и покой. А я нет. Я принес ей аварию, человека с вилами, вправление вывиха и убийство. Я предложил ей брата-алкоголика, полусгоревший дом и скоропалительную помолвку. Отнюдь не подарок для человека, который нуждается в порядке и покое башни из слоновой кости, именуемой диспетчерской.
Софи проводила меня до машины.
— Ты еще приедешь? — спросила она.
— Когда ты захочешь меня принять.
— Порция Дерхема раз в неделю...
— По-моему, этого довольно, чтобы напугать любую женщину!
— Ну что ты! — Софи улыбнулась. — Конечно, для нервов не полезно, но по крайней мере чувствуешь, что живешь по-настоящему!
Я рассмеялся и мягко, по-братски, поцеловал ее.
— Меня устраивает.
— В самом деле?
— Правда-правда.
— Но я же не прошу... — сказала она.
— А зря.
Она усмехнулась. Я сел за руль. Лицо ее оставалось по-прежнему измученным, но глаза смотрели куда спокойнее.
— Спокойной ночи, — сказал я. — Завтра позвоню.
* * *
Путь домой показался ужасно долгим. Плечо болело — слабое, но настойчивое эхо вывиха. Я с тоской мечтал о крепком бренди и подавил вздох разочарования при мысли о куда менее живительной кока-коле. Когда я приехал, в доме было темно. В окнах света нет, Криспина не слышно. «Вот черт!» — подумал я. Машины у него больше нет, единственный его транспорт — это его собственные ноги. А единственное место, куда Криспин мог дойти на своих двоих, — это прямиком к источнику джина.
Я, как обычно, остановился у кухни, открыл незапертую заднюю дверь, вошел, включил свет.
— Криспин! — крикнул я на весь дом. Никто не отозвался. — Криспин!
Мертвая тишина.
Выругавшись себе под нос, я прошел в кабинет, собираясь позвонить в паб и спросить, в каком состоянии пребывает мой братец. Если он уже ужрался, надо поехать и забрать его. Я снял трубку и начал набирать номер, но тут дверь у меня за спиной скрипнула.
Значит, он все-таки не в пабе! Я обернулся с радостной улыбкой.
Но это был не Криспин. Я смотрел в дуло тяжелого пистолета с продолговатым глушителем, и мне, как Вику, хотелось заорать: «Нет! Господи! Подожди!»
Глава 17
— Положи трубку, — сказал он.
Я посмотрел на трубку, которую по-прежнему держал в руке. Я успел набрать только половину номера. Жалко. Я положил трубку.
— Я видел тебя у Вика, — сказал я. — Полиция знает. Ствол почти не шелохнулся. Круглая черная дыра по-прежнему смотрела мне прямо в сердце. Я видел, что эта штука сделала с Виком, и никаких иллюзий не питал.
— Я догадался, что это был ты, — сказал он.
— Как?
— У изгороди стояла машина. Я видел ее, когда проезжал мимо. Миль через двенадцать сообразил, что машина твоя. Я вернулся... а там уже было полно полиции.
Язык у меня высох и распух. Я смотрел на пистолет и не мог придумать, что сказать.
— Вы с Виком... — продолжал он. — Вы решили, что загнали меня в угол. А зря. Это была ваша ошибка. Я с трудом сглотнул.
Я видел тебя, — повторил я. — Полиция знает.
— Может быть, — ответил он. — Но им придется попотеть, чтобы доказать это, когда я уберу свидетеля.
Я в отчаянии огляделся по сторонам, ища, чем бы его остановить. Хоть бы какое-нибудь оружие...
Он чуть заметно улыбнулся.
— Не дергайся, Джонас. Это конец.
Он распрямил руку движением опытного стрелка.
— Ты почти ничего не почувствуешь, — пообещал он.
Он уже начал давить на курок, когда дверь у него за спиной распахнулась. Я вышел из тошнотворного транса, в котором смотрел в дуло пистолета, откуда вот-вот должна была вырваться смерть. Мой противник это заметил, и этого хватило, чтобы рука его дрогнула.
Он чуть-чуть не попал в меня, но чуть-чуть, как известно, не считается. Пистолет изрыгнул пламя, но пуля прошла мимо.
Криспин стоял в дверях, с ужасом глядя на эту сцену. В одной руке он держал тяжелую зеленую бутылку с джином.
— Старый трюк! — отчетливо произнес он.
Я не поверил своим ушам. Криспин не пьян! Он советовал мне воспользоваться старым приемчиком, который мы разработали еще в школе, играя в регби. И я инстинктивно, не раздумывая, сделал ложный выпад, словно собирался броситься в ноги противнику.
Пистолет снова нацелился на меня, и в этот момент Криспин огрел врага по голове бутылкой.
Пистолет выстрелил в другую сторону, а я рванулся и схватил единственный доступный мне тяжелый предмет — свою пишущую машинку. Я изо всех сил опустил ее вслед за бутылкой, и незваный гость растянулся на полу. Из головы у него хлынула кровь, из машинки вылетела катушка с лентой, прокатилась по его лицу и ударилась о стену.
— Ах ты, старый алкаш! — задыхаясь, сказал я, обернувшись к Криспину. — Ах ты, старый бестолковый...
И осекся. Криспин полулежал на полу, зажимая бок рукой.
— Криспин!
— Я... я не пьян...
— Да, конечно...
— Юн... он меня, наверно, застрелил...
Я молча опустился на колени рядом с ним.
— Этот он... это тот, который сжег конюшню? — спросил Криспин.
— Да.
— Надеюсь, ты его пришиб...
Тело Криспина осело. Я подхватил его. Мягко опустил на пол, одной рукой нащупал подушку, положил ему под голову... Его рука обмякла и упала на пол. На поясе брюк проступало разрастающееся пятно крови.