Я нашел, что меня не интересует желание Джонса приобрести платиновый портсигар с рубиновыми инициалами для его новой любовницы. Он
получил портсигар, но без инициалов.
Потом я забыл, что миссис Ван Сдай специально заказала золотые часы с календарем для своего маленького чудовища - племянничка, и послал ему
золотые часы без календаря. Она явилась в магазин словно галеон под всеми парусами и честила Сиднея, пока он едва не заплакал. Это дает
некоторое представление о том, насколько я сдал. За три недели я натворил уйму подобных ошибок. Считайте это несобранностью, зовите, как хотите,
но на Сиднея сыпались шишки, а Терри злорадствовал. Кроме того, раньше за состоянием моей одежды следила Джуди. Теперь я забывал ежедневно
менять рубашку - какая разница? Я всегда стригся раз в неделю. Теперь же впервые за все время, сколько я себя помню, я ходил с заросшей шеей -
какая разница? И так далее, и так далее. Я перестал играть в гольф.
Черт побери, кто, кроме ненормального, станет бить по маленькому белому мячику, загоняя его невесть куда, и потом идти за ним, спрашивал я
себя. Скоуш? Отдаленное воспоминание.
Спустя три недели после смерти Джуди я вышел из своего кабинета в зал. В кабинете я сидел, тупо уставившись в стол.
Подошел Сидней и спросил, могу ли я уделить ему минуту.
- Только минуту, Ларри, не больше чем минуту.
Я почувствовал угрызения совести. На моем подносе для почты лежала груда писем и заказов, на которые я даже не взглянул.
Часы показывали три, а письма и заказы лежали передо мной с девяти часов утра.
- Мне нужно просмотреть почту, Сидней, - сказал я. - У тебя что-нибудь важное?
- Да.
Я поднялся, взглянул при этом в сторону Терри, сидевшего за своим столом поодаль. Он наблюдал за мной с издевательской улыбочкой на
красивом лице. Его поднос для почты был пуст. Что там про него ни говори, а Терри был работяга. Я прошел в кабинет вслед за Сиднеем, и он закрыл
дверь так, словно она была сделана из яичной скорлупы.
- Садись, Ларри.
Я сел. Он заметался по просторному кабинету, словно мотылек в поисках свечки. Я решил помочь ему начать разговор и спросил:
- Ты чем-то озабочен, Сидней?
- Я озабочен тобой. - Он вдруг остановился и горестно посмотрел на меня. - Я хочу просить тебя об одном очень необычном одолжении.
- О каком же?
Он опять запорхал по комнате.
- Сядь ты, ради Бога! - рявкнул я на него. - О каком одолжении?
Он метнулся к столу, сел и, достав шелковый платок, принялся вытирать лицо.
- О каком одолжении? - повторил я.
- Дело не идет на лад, правда, Ларри? - спросил он, не глядя на меня.
- Что не идет на лад?
Он спрятал платок, набрался решимости, оперся локтями о полированную поверхность стола и с трудом заставил себя посмотреть мне в лицо.
- Я хочу попросить тебя об одолжении.
- Ты уже говорил. О каком одолжении?
- Я хочу, чтобы ты повидался с доктором Мелишем.
Ударь он меня по лицу, я не удивился бы до такой степени. Я откинулся назад, глядя на него во все глаза. Доктор Мелиш был самым дорогим,
самым модным психиатром в Парадиз-Сити.
Это говорит о многом, если учесть, что в нашем городе один психиатр приходится примерно на каждые
пятьдесят жителей.
- Как тебя понимать?
- Я хочу, чтобы ты встретился с ним, Ларри. Счет я оплачу. По-моему, тебе нужно с ним поговорить. - Он поднял руку, останавливая мои
протесты. - Минутку, Ларри. Дай же мне возможность договорить. - Он сделал паузу и продолжал:
- Ларри, с тобой не все ладно. Я знаю, через какое испытание ты прошел. Разумеется, твоя ужасная потеря оставила след. Все это я могу
понять. Сам я на твоем месте просто не пережил бы такое. Я уверен! Восхищаюсь твоей решимостью вернуться и продолжать работу. Но у тебя ничего
не вышло. Ты ведь понимаешь это, правда, Ларри? - Он смотрел на меня умоляюще. - Понимаешь?
Я потер ладонью подбородок и замер, услышав скребущий звук щетины. “Проклятье, - подумал я, - забыл побриться утром!"
Встав, я пересек комнату и подошел к большому настенному зеркалу, в котором Сидней так часто любовался собой. Я уставился на свое
отражение, чувствуя тошнотворный холодок в груди. Неужели этот неряха я? Я посмотрел на заношенные манжеты рубашки и перевел взгляд на туфли, не
чищенные пару недель. Я медленно вернулся к креслу, сел и посмотрел на Сиднея, который наблюдал за мной. На его лице отражались озабоченность,
доброта и волнение. Я еще не настолько опустился, чтобы не суметь представить себя на его месте. Я подумал о своих ошибках, о не уменьшавшейся
груде корреспонденции на подносе и о том, как я выгляжу. Вопреки вере в себя и фасаду мужества (подходит ли здесь такое определение?) со мной
все-таки, как он выразился, не все было в порядке.
Он медленно, глубоко вздохнул.
- Послушай, Сидней, давай забудем про Мелиша. Я уволюсь. Что-то пошло не так. Я уберусь отсюда к черту, а ты предоставь Терри шанс. Обо мне
не беспокойся, я и сам перестал о себе беспокоиться.
- Ты лучший знаток бриллиантов в нашем деле, - спокойно сказал Сидней. Теперь он полностью овладел собой и перестал мельтешить и суетиться.
- Уйти я тебе не позволю. Такая потеря слишком дорого мне обойдется. Тебе нужно приспособиться к обстоятельствам, и доктор Мелиш поможет это
сделать. Выслушай, Ларри. В прошлом я много для тебя сделал, и, надеюсь, ты считаешь меня своим другом. Теперь пора кое-что тебе для меня
сделать. Я хочу, чтобы ты пошел к Мелишу. Я уверен, что он сумеет привести тебя в порядок. Может быть, понадобится месяц или два. По мне, хоть
год. Твое место всегда останется за тобой. Ты много значишь для меня. Повторяю: ты лучший знаток бриллиантов в нашем деле. Тебе крепко
досталось, но все снова войдет в норму. Сделай это ради меня, пойди к Мелишу.
И я пошел к Мелишу. Сидней был прав, следовало сделать хотя бы это, но я не надеялся на доктора Мелиша, пока не познакомился с ним. Это был
маленький, тощий, лысеющий, с проницательными глазами человек. Сидней уже вкратце проинформировал его, так что он знал все о моем прошлом, о
Джуди и о последовавшей реакции. Незачем было вдаваться в подробности.
У нас состоялось три беседы, и наконец он вынес свой приговор. Все сводилось вот к чему: я нуждался в полной смене обстановки. Мне
следовало уехать из Парадиз-Сити по крайней мере месяца на три.
- Как я понял, вы не садились за руль с момента аварии? - спросил он и протер очки. - Обязательно купите себе машину и привыкайте водить
ее. Ваша проблема в том, что вы считаете свою утрату чем-то исключительным.