Но в основном бог представал в образе чудовища, у которого было туловище серой гончей, морда муравьеда, квадратные уши и раздвоенный хвост.
Бог смерти.
Сет. Подходящий псевдоним для наемного убийцы.
А мой псевдоним? Сосулька?
- Мой отец очень любил твою мать, - сказал Сет. Сосулька кивнул:
- Мой отец всегда сожалел, что он и твой отец не могут быть друзьями.
- Но мы с тобой можем. Если не друзьями, то хотя бы союзниками, которых объединяет одна цель.
Сосулька почувствовал, что Сет никогда не сможет быть чьим-нибудь другом. Это неважно. У них нет прямых причин для конфликта, но у них есть серьезная причина объединить свои силы. Если они объединятся, их противникам не справиться с ними. Они победят - или найдут своих отцов, или отомстят за них.
Сосулька пожал сухую, холодную руку Сета и снова повернулся к Хэлловэю.
- С чего вы собираетесь начать?
- Начнем с общего знаменателя. Наши отцы никогда не взаимодействовали друг с другом. Правда, они поддерживали связь, чтобы помогать друг другу в случае опасности, но они отделили свое прошлое от настоящего. Они жили в тысячах миль друг от друга, и тем не менее враги нашли их.
- Неудивительно, - сказал Сосулька. - Все, что им надо было для этого сделать, - вычислить одного из группы. Под воздействием медикаментов он рассказал им о местонахождении остальных. Моему отцу всегда была не по вкусу эта часть договора.
- Но в договоре были ограничения, - сказал Хэлловэй. - Как раз для устранения этой опасности каждый член группы знал местонахождение только одного из них. К примеру, твой отец и отец Сета игнорировали друг друга. Если бы враг нашел одного члена группы и заставил его говорить, он вынужден был бы идти от одного к другому, последовательно, пока не накрыли всех.
- Но все произошло иначе, - сказал Сет. Хэлловэй подвел черту:
- Некоторые члены группы исчезли одновременно. Кроме того, остается еще один вопрос - как враг вышел на первого члена группы? Нет, - голос Хэлловэя стал чуть хрипловатым, - наши отцы не предавали друг друга. Утечка информации произошла не изнутри группы.
- А как?
- Я же сказал - общий знаменатель; Один человек, который знал все об остальных. Не такой, как наши отцы. Священник. Кардинал Павелик.
Сосулька вдруг вспомнил последнее, что сказал ему в Сиднее Кесслер: "Кардинал Павелик! Он тоже исчез".
- Узнайте, что случилось с кардиналом, и вы узнаете, что случилось с моим отцом, - сказал Хэлловэй, - с твоим и...
- С моим, - добавил Сет. - И со всеми остальными.
"УЖАС. УЖАС"
1
Вена. Сол, держа за руку Кристофера, деликатно стоял в стороне, пока Эрика мрачно осматривала гостиную в квартире своего отца. Она располагалась на втором этаже трехэтажного дома на тихой зеленой улочке в трех кварталах от Дуная. На улице лил такой дождь, что, несмотря надень, в комнате было темно, и, когда они вошли, Миша Плетц вынужден был включить свет.
Комната была обставлена просто - кресло-качалка, диван, кофейный столик, обычный темный ковер, в складной рамке - фотографии Эрики, Сола и Кристофера. Сол обратил внимание, что в гостиной не было ни радио, ни телевизора, только несколько настольных ламп и множество полок с книгами, в большинстве биографических и исторических. Осмотрев комнату, посторонний мог бы и не догадаться, что отец Эрики - вышедший в отставку сотрудник Моссада, получавший соответствующую пенсию из Израиля. Также он имел дополнительные дивиденды от нескольких скромных капиталовложений и вполне мог обставить свою квартиру, и притом самым лучшим образом. Но, распорядившись имуществом жены, которая умерла пять лет назад, Йозеф Бернштейн предпочел вести аскетичный образ жизни. Единственная роскошь, которую он себе позволял, - чашка горячего шоколада в маленьком кафе на берегу Дуная утром и вечером.
Аромат трубочного табака пропитал мебель и стены комнаты. Сол никогда не курил - еще одно ограничение Элиота, - но оставшийся сладкий запах табака Бернштейна был ему приятен.
Сол не видел фотографий отца Эрики, но хорошо помнил этого высокого, крепкого, слегка сутулого человека, которому было глубоко за шестьдесят, у него были густые, седые волосы, мохнатые брови и справа, на узком подбородке, - тонкий шрам около дюйма длиной. Йозеф никогда по собственному желанию не рассказывал историю шрама. "Когда-то в прошлом", - максимум того, что он мог пробормотать на этот счет, и его серые глаза за стеклами очков грустнели.
Сол провел ладонью по спине Криса, успокаивая сына, и посмотрел на Эрику, медленно изучающую комнату.
- Расскажи еще раз, - сказала она Мише.
- Четыре дня назад, - вздохнул Миша, - Йозеф не пришел утром в кафе выпить свою обычную чашку горяч его шоколада. Хозяин кафе не придал этому особого значения, но твой отец не пришел и вечером. Йозеф, даже если чувствовал себя неважно - например, был простужен, - всегда дважды в день приходил в кафе.
- Мой отец и простужался-то крайне редко.
- Сильный организм.
- Человек привычки, - перебил их Сол. Миша изучающе посмотрел на него.
- Я полагаю, хозяин кафе - ваш человек, - сказал Сол. - Моссад.
Миша промолчал.
- Йозеф посещал кафе не только из-за горячего шоколада, не так ли? спросил Сол. - Несмотря на отставку, он придерживался определенного распорядка дня, благодаря чему с ним всегда можно было связаться - легко и не привлекая внимания.
Миша не проронил ни слова.
- Возможно, его опыт и талант уже никогда бы и не пригодились, - сказал Сол, - но кто знает? Иногда опытный, старый сотрудник, официально более не работающий на свою разведку, - как раз то, что требуется для выполнения задания. Таким образом, Йозефа можно было держать в резерве, и в то же время он чувствовал себя при деле. Даже не используя его, вы были достаточно добры, давая ему понять, что он еще нужен.
Миша слегка приподнял брови.
- Кроме того - и, возможно, это ваш главный мотив, - его расписание посещение кафе два раза в день - являлось для вас удобным способом всегда быть в курсе того, все ли у него в порядке, не хватил ли его удар или, например, инфаркт, не стал ли он жертвой старых недругов. Таким образом, не задевая его гордости, вы защищали его.
Эрика шагнула ближе к Мише:
- Это правда?
- Ты замужем за хорошим человеком.
- Я это и так знаю, - сказала она. - Сол прав?
- От этого не было никакого вреда. Мы заботились о своих интересах, а он не чувствовал себя бесполезным.
- Совсем никакого вреда, - сказала Эрика. - Если только...
- Он не работал на нас, если ты это имеешь в виду, - сказал Миша. - Хотя я с удовольствием дал бы ему задание. Ничего связанного с насилием или риском, конечно, но для рутинного сбора развединформации он был все еще очень высококлассным специалистом. Ты должна понять, Эрика, - отставка - его выбор, не наш.
- Что?
- Ты хочешь сказать, что не знала об этом? Эрика тряхнула головой.
- Несмотря на его возраст, я мог бы обойти некоторые правила и оставить его в разведке, - сказал Миша. - У нас не так много талантов, и мы не можем позволить себе разбрасываться специалистами. Но он попросил об отставке. Он требовал ее.
- Не понимаю, - сказала Эрика. - Работа была его жизнью. Он любил свое дело.
- Не спорю. Он любил свою работу и свою страну.
- Но, если он так любил свою страну, - спросил Сол, - почему он решил жить здесь? В Вене? Не в Тель-Авиве или Иерусалиме?
- Нас это беспокоило, - согласилась Эрика. - Сол договорился со своим агентством, что, если он будет оставаться в стороне, они оставят его в покое, и другие службы тоже. Но мой отец не был вынужден жить здесь.