- Ну, - сказал генерал, - вы уж не падайте духом, как в одной русской песне поется; мы вам подскажем варианты на перспективу. И вообще... будьте уверены: за вами - стена. И такая, что... крепче не бывает. Все ваши проблемы мы берем на себя. К тому же, нам еще предстоит уйма совместной работы.
" М-да, - подумал Ричард. - Предстоит. Высосать из меня все, что знаю и видел в этой жизни".
- Сделали вы для нас немало, - констатировал сутулый, пригубив чай, - а мы, и в том вы убедитесь, люди благодарные...
- Оле-ег! - нараспев произнес генерал в сторону кухни, и сию же секунду появился тот, кому Ричард присвоил звание капитана-майора. - Вот - Олег... - сказал генерал. - Будет отныне каждодневно с вами, все вопросы к нему, он в курсе событий, ваш ангел-хранитель. - Генерал встал, вновь покосившись на нетронутые порции яичницы. - Есть ли у вас какие-либо пожелания... лично ко мне? - спросил, прямо глядя в глаза Ричарда.
- Я... буду жить здесь? - Ричард обвел взглядом стены комнаты.
- А вот это, - махнул рукой генерал, - пускай вас не заботит. Жилье мы вам подберем приличное, кроме того, у Олега машина, а, что касается наличных денег, то вы получите их завтра. В разумных пределах, конечно... тем более, не скрою, у нас сейчас нелегкие времена... Да! - Он поднял палец. - Непременные и естественные условия: никаких ресторанов и прочих публичных мест. К тому же, должен заметить со всей большевистской прямотой: ваши коллеги работают тут, в Москве...
- Бывшие коллеги, - уточнил сутулый.
- Да. В общем, резвятся, как в своей вотчине. Поэтому: осторожность, осторожность и еще раз осторожность. А там придумаем, как и что...
На том и расстались.
АЛЕКСЕЙ ТРЕПЕТОВ
Москву Трепетов покинул безо всяких конспиративных таинств; взял билет в "Шереметьево-2", предъявив синий паспорт постоянно проживающего в Германии лица без гражданства по фамилии Цивинский; побродил по магазинчикам "Duty Free" за пограничными кордонами, а уже через несколько часов "Боинг" взял курс в сторону аэропорта Тегель.
Уют салона, ровное жужжание турбин, хорошенькие, словно сошедшие с глянцевых рекламных плакатов стюардессы, обносившие публику обедом: рис с цыпленком, сухое вино, кофе, папайя и манго - самолет летел в Европу из Таиланда, вернули Трепетову, казалось бы, бесповоротно утраченное им чувство безмятежности, и схлынули тревоги прошедших дней, канув в белесую бездну, рассекаемую видневшимся в иллюминаторе крылом. Его постигло ощущение как бы вернувшейся сказки детства - надежной, с обязательным благом в конце, и как в студеную ночь у камина, так и сейчас было ему приятно и защищенно смотреть на бушевавшую над Польшей грозу, желтыми трещинами молний бороздившую небо.
А над Берлином сиял безоблачный и солнечный день, и Трепетов, глядевший в иллюминатор, отчетливо различал шпиль городской телебашни, бурый кубик Рейхстага, аккуратные новостройки вдоль Отто Гротеволь-штрассе, ждущей своего переименования, бирюзовые от окисленной меди купола соборов и даже остов разрушенной войной кирхи возле зоопарка.
Купив в почтовом отделении аэропорта пластиковую карточку, Трепетов сунул ее в щель телефонного аппарата, мгновенно высветившего на табло существующий на карточке кредит.
К городскому телефону никто не подошел, и пришлось набирать длиннющую комбинацию кода сотовой связи, что принесло положительный результат.
- Слушаю, - донесся усталый голос на фоне какого-то сложного шума - видимо, абонент говорил из автомобиля.
- Виктор? - сухо спросил Трепетов. - Привет. Я - в Берлине. А где ты?
- Привет. А я около Берлина. В аэропорте Тегель. Провожаю приятелей.
- Сюрприз, сюрприз... - рассмеялся Трепетов. - То-то думаю, что за шорохи в трубке... Проводишь, подходи к крайнему выходу с левой стороны.
- Если стоять к аэропорту спиной?
- Так точно, - отозвался Трепетов, отмечая, как на табло быстротечно тает кредитная сумма: звонок по сотовой был недешев.
- Буду минут через двадцать, - сказал Виктор.
Повесив трубку, Алексей подошел к стойке бара, заказав большой бокал пива.
Вот и все позади. Он на месте. Его вдруг посетило окрыляющее чувство свободы - пронзительно-щемящее... И какой же он все-таки умница, что не поленился в свое время сделать себе законные немецкие документы...
В пору воссоединения двух Германий он челноком сновал между Берлином и Москвой, ибо работы было невпроворот: почва уходила из-под ног, царила дичайшая паника, подобная той, что в сорок пятом году и на Принц-Альбрехт-штрассе, в штабквартире Гестапо и в соседнем СД на Вильгельмштрассе, 102; спасались специалисты из Штази, документы, консервировалась и уничтожалась агентура...
И вот, в годовщину "хрустальной ночи", когда демократические немцы решили в знак покаяния несколько увеличить популяцию иудеев, пришла ему в голову мысль: а почему бы и не заполучить статус беженца в Германии? Лишний документик никогда не помешает...
У него было два "левых" загранпаспорта, в одном из которых значилась очень подходящая к случаю фамилия "Цивинский", свидетельство же о рождении местные аферисты соорудили в течение получаса, и, таким образом, русский полковник внешней разведки трансформировался в украинского еврея, чьей специальностью была, естественно, торговлишка, а сутью - приживание в чистенькой, уютной Европе.
Существовал, правда, и другой вариант отхода: в сейфе одного из банков Варшавы у него хранился паспорт американского гражданина, сделанный ему ЦРУ, однако лететь в Америку он не хотел по многим причинам. Во-первых, его категорически не устраивал сам уклад тамошней жизни; вовторых, ждать каких-либо даров от американской разведки не приходилось: все полагающееся ему давно выплатили, а остатки информации из него бы вытряхнули в качестве бесплатного приложения. Ну, а дальше - гуляй по просторам, раскинувшимся между двумя океанами...
Задерживаться здесь, в Германии, тоже не имело никакого смысла и даже несло в себе известную опасность. Максимальным сроком своего пребывания в Берлине ему виделась от силы неполная неделя, после чего следовало отправляться на далекие экзотические острова, - к бирюзовой воде атоллов и шелесту пальм с шерстяными стволами под южными звездами.
Но до отбытия в рай земной надлежало увидеться с Виктором...
Виктор. Они познакомились около пятнадцати лет назад, когда тот, работая мелким чиновником МИД, влип в скверную историю, связанную с контрабандой, инспирированной французской разведкой, и сидеть бы парню долгие годы в зоне строгого режима, если бы оперативные интересы КГБ не потребовали его добровольного участия в долгосрочной операции; а, вернее, не столько участия, сколько исполнения микроскопической, но необходимой роли, сыгранной им послушно и пунктуально.
Напуган был Виктор тогда до смерти, но Трепетов, курирующий незадачливого контрабандиста, обошелся лишь строгими внушениями политико-воспитательного свойства, и даже помог ему избежать неотвратимого увольнения со службы, за что тот, обливаясь слезами благодарности, целовал благодетелю руки.