Харри достал пачку сигарет.
— Думаю, куда приятнее выбраться сюда из душного Шиена.
Фоллдал снял фуражку и выпрямил спину.
Бертельсен улыбнулся:
— Не верьте россказням: в Шиене воздух чище, чем в любом норвежском городе.
Харри прикрыл спичку рукой и зажег сигарету.
— Неужели? В следующий раз буду знать. Так вы что-то нашли?
— Это тут недалеко.
Все трое надели лыжи и с Фоллдалом во главе пошли по лыжне, ведущей на лесную поляну. Фоллдал указал палкой на черный камень, который сантиметров на двадцать торчал из сугроба.
— Мальчик нашел гильзы в снегу у того камня. Полагаю, стрелял охотник, который пошел в лес тренироваться. Видите следы рядом? Снег не шел уже неделю, так что следы, скорее всего, того, кто стрелял. Похоже, у него широкие телемаркские лыжи.
Харри сел на корточки и провел пальцем по камню в том месте, где его касалась лыжня.
— Хм. Или старые деревянные.
— Вы думаете?
Харри поднял маленькую щепку.
— Вот это да, — сказал Фоллдал и посмотрел на Бертельсена.
Харри повернулся к мальчику. На нем были мешковатые штаны грубого сукна, с карманами повсюду; меховая шапка была натянута на самые уши.
— С какой стороны камня ты нашел гильзы?
Мальчик показал. Харри снял лыжи и лег спиной на снег. Небо стало голубым, как и всегда зимой перед самым закатом солнца. Он повернулся на бок и, прищурившись, посмотрел поверх камня. На просеку, по которой они пришли. На просеке стояли три пня.
— Вы нашли пули или дырки от них?
Фоллдал почесал затылок:
— Вы имеете в виду, осмотрели ли мы каждое дерево в округе на полкилометра отсюда или нет?
Бертельсен осторожно прикрыл рот варежкой. Харри стряхнул пепел и посмотрел на тлеющую сигарету.
— Нет, я имею в виду, проверили ли вы вон те пеньки.
— А с какой стати нам проверять именно их? — спросил Фоллдал.
— С такой, что мерклиновская винтовка — самое тяжелое охотничье оружие. Она весит пятнадцать килограммов, так что стоя из нее стрелять не станешь, поэтому резонно предположить, что он лежал и опирался на этот камень. Мерклиновская винтовка выбрасывает стреляные гильзы направо. И, так как гильзы лежали с этой стороны камня, он должен был стрелять в том направлении, откуда мы пришли. Тогда, что вполне естественно, мишень, по которой он стрелял, могла стоять на одном из тех пеньков. Вы так не думаете?
Бертельсен и Фоллдал переглянулись.
— Сейчас глянем, — сказал Бертельсен.
— Если ту дыру сделал не дьявольских размеров короед… — сказал Бертельсен три минуты спустя, — то, без сомнения, дьявольских размеров пуля.
Он сидел на коленях в снегу перед пнем и ковырял в нем пальцем.
— Черт, пуля зашла глубоко, я не могу ее нащупать!
— Посмотрите туда, — посоветовал Харри.
— Зачем?
— Затем, чтобы проверить, не прошла ли она насквозь.
— Сквозь этот толстенный пень?
— Просто посмотрите, видно ли свет.
Харри слышал за собой сопение Фоллдала. Бертельсен приложил глаз к дыре.
— О, господи боже мой…
— Что-нибудь видно? — спросил Фоллдал.
— Да я вижу половину Сильяна!
Харри повернулся к Фоллдалу, но тот отвернулся и сплюнул.
Бертельсен поднялся с колен.
— Так от такого никакой бронежилет не спасет… — простонал он.
— Ничто не спасет, — сказал Харри. — Только броня. — Он затушил сигарету о сухой пень и уточнил: — Только толстая броня.
Он стоял, опираясь на палки, и пытался раскатать лыжи.
Он стоял, опираясь на палки, и пытался раскатать лыжи.
— Надо поговорить с людьми из соседних домиков, — говорил Бертельсен. — Может, кто-нибудь что-нибудь видел. Или добровольно признается, что где-то достал эту чертову винтовку.
— После прошлогодней амнистии по оружию… — начал было Фоллдал, но Бертельсен посмотрел на него, и он замолчал.
— Мы можем еще чем-нибудь помочь? — спросил Бертельсен у Харри.
— Ну… — Харри тоскливо посмотрел в сторону дороги. — Как насчет того, чтобы немножко потолкать машину?
— Его зовут не Урией, Хелена.
— В то утро он отлучился, и вы тут подняли тревогу, помнишь?
— Конечно.
Брокхард отложил очки на край листа перед собой, так чтобы оправа лежала параллельно краю листа.
— Я посчитал, что надо сообщить об исчезновении в военную полицию. Но он снова появился здесь и стал рассказывать, будто полночи бродил по лесу.
— Это было не так. Он приехал на ночном поезде из Зальцбурга.
— Да? — Брокхард откинулся на спинку кресла, не дрогнув лицом — он не любил показывать свое удивление.
— Еще до полуночи он сел на поезд из Вены, сошел в Зальцбурге, где прождал полчаса и поехал на ночном поезде обратно. В девять он уже был на вокзале Хауптбангоф.
— Хм. — Брокхард посмотрел на ручку, которую крутил в кончиках пальцев. — И как он объяснил эту идиотскую выходку?
— Ну, — сказала Хелена, даже не пытаясь скрыть улыбку. — Ты, наверное, помнишь, что в то утро я тоже опоздала на работу.
— Да-а…
— Я тоже приехала из Зальцбурга.
— Ты тоже?
— Я тоже.
— Думаю, ты должна это объяснить, Хелена.
Она рассказывала, глядя на указательный палец Брокхарда. Из-под кончика пера выступила капля крови.
— Понятно, — сказал Брокхард, когда она замолчала. — Хотели уехать в Париж. И как долго вы думали там прятаться?
— Так далеко вперед мы не думали. Но Урия хотел, чтобы мы поехали в Америку.