— Значит, если бывшему легионеру понадобится раздобыть себе оружие, он может рассчитывать на помощь неонацистов?
— Да, помогут они ему охотно. Но он должен знать, к кому обратиться. Не может же первый встречный достать современную киллерскую винтовку вроде той, за которой вы охотитесь. Например, типичный случай: недавно в Хёнефоссе полиция устроила обыск в гараже одного неонациста и нашла старый ржавый «датсун», в котором лежали самодельные колотушки, деревянные пики и пара тупых топоров. У них и вооружение буквально на уровне каменного века.
— Так с чего мне начать поиски этого неонациста, связанного с международными поставщиками оружия?
— Проблема в том, что неонацистов развелось слишком много. Конечно, «Фритт Орд», газета националистического толка, преувеличивает, утверждая, что национал-социалистов и национал-демократов в Норвегии около полутора тысяч — позвоните в «Монитор», общественную организацию, которая следит за фашистскими объединениями, и вам скажут, что активистов не больше пятидесяти. Нет, проблема в том, что спонсоры, — те, кто действительно всем заправляет, — держатся в тени. Эти не разгуливают в армейских ботинках и с татуированной свастикой на руках. Они могут занимать достаточно высокое положение в обществе, используя его во благо своего «Дела» — но для этого тоже важно не светиться.
Вдруг за их спинами послышался низкий голос:
— Как ты посмел прийти сюда, Эвен Юль?
Эпизод 49
Кинотеатр «Гимле», Бюгдёй-алле, 7 марта 2000 года
— Что я делал? — переспросил Харри. Очередь продвинулась, и он подтолкнул Эллен вперед. — Просто сидел и думал, не поспрашивать ли у этих старперов — вдруг кто-то затевает покушение и собрался купить под это дело дорогущую винтовку. И тут один из них вырос у нашего столика и загробным голосом спрашивает: «Как ты посмел прийти сюда, Эвен Юль?»
— И что ты сделал? — спросила Эллен.
— Ничего. Сижу и смотрю на Эвена Юля — на нем лица не стало. Будто встретил привидение. Ясно, что эти двое знакомы. Сегодня видел и другого человека, который знает Юля. Это Эдвард Мускен.
— Что в этом странного? Юля печатают в газетах, показывают по телевизору, его все знают.
— Тут ты права. Но в любом случае, Юль тут же встал и быстро вышел из кафе. Мне оставалось только выбежать за ним. Но на мой вопрос, что это за человек подошел к нам в «Молве», ответил, не знаю, мол. Потом я отвез его домой, так он, уходя, едва попрощался. Но выглядел вполне спокойно. Как по-твоему, десятый ряд будет нормально? — Харри наклонился к окошку кассы и попросил два билета. — Что-то сомневаюсь, что фильм мне понравится, — сказал он.
— Почему? — удивилась Эллен. — Потому что его выбирала я?
— В автобусе девица со жвачкой во рту говорила подруге, что фильм «Все о моей матери» — это просто убой.
— И что из этого?
— Когда такие девушки говорят, что фильм — «просто убой», у меня пропадает желание его смотреть. Если этим девчонкам показали что-нибудь чуть-чуть поумнее балаганной комедии, им уже кажется, что они сходили на глубокий, психологический фильм. Будешь попкорн?
Он подтолкнул ее к киоску.
— Ты испорченный человек, Харри. Испорченный. Кстати, Ким заревновал, когда я сказала, что пойду в кино с коллегой.
— Поздравляю.
— Да, пока не забыла, — сказала Эллен. — Я выяснила фамилию того адвоката, который выступал защитником по делу Эдварда Мускена-младшего. И его деда, который судил изменников после войны.
— Ну?
Эллен улыбнулась:
— Юхан Крун и Кристиан Крун.
— Вот как!
— Я говорила с прокурором по делу младшего Мускена. Когда Мускен-старший услышал, что его сына признали виновным, он просто взбесился и налетел на Круна с кулаками. И открытым текстом заявил, что Крун и его дед сговорились против семьи Мускенов.
— Интересно.
— Я заслужила большую упаковку попкорна, как ты считаешь?
Фильм оказался намного лучше, чем думал Харри. Но все равно, в тот момент, когда Розу хоронили, он не мог не поинтересоваться у заплаканной Эллен, где находится Гренланн. Она ответила, что это местность в районе Порсгрунна и Шиена, за что Харри дал ей спокойно досмотреть фильм до конца.
— Не хмурься, Харри. Это же вечеринка!
«Tonight we're gonna party like it's nineteen ninety-nine…» — заревел в динамиках Принс.
Эллен склонилась над магнитолой и убавила звук.
Том Волер косо посмотрел на нее.
— Немножко громко, — сказала Эллен. И подумала, что через каких-то три недели приедет парень из Стейнкьера, и ей больше не придется работать вместе с Волером.
Ее раздражала не музыка. И обращался он с ней хорошо. И полицейским был неплохим.
Ее раздражали его телефонные разговоры. Не то чтобы Эллен Йельтен сильно заботила чужая личная жизнь, но она постоянно слышала, как Волер по мобильнику то и дело говорил с женщинами, которым уже дал или собирался дать отставку. С последними разговор был самым отвратительным. А с женщинами, с которыми он еще не переспал, Волер говорил совершенно по-другому, и когда Эллен слышала эту его манеру, ей хотелось крикнуть его невидимой собеседнице: «Нет! Не делай этого! Он тебя до добра не доведет! Беги от него!» Великодушие позволяло Эллен Йельтен прощать многие человеческие слабости. Слабостей Тому Волеру хватало, а вот человеческого было маловато. Эллен его терпеть не могла.
Они проезжали мимо Тёйенпаркена. Волер выяснил, что в персидском ресторане «Аладдин» на Хаусманнсгате видели Айюба, того самого главаря шайки пакистанцев, которого они искали с декабря, после нападения в Дворцовом парке. Эллен понимала, что искать его слишком поздно, но они хотя бы порасспросят, может, кому-то известно, где Айюб теперь.