Поэтому я преподнес ему подробный отчет обо всем деле в целом с самого что ни на есть начала, на ходу там и сям внося редакторские поправки. Закончив, я даже сам устал от звука собственного голоса.
– Вы, должно быть, шутите, лейтенант! – Шериф вперил в меня остекленевший взгляд. – Для начала у вас двойное убийство, само по себе из ряда вон выходящее. Два абсолютно голых трупа, исчезнувшая одежда и прочее. А теперь вы мне докладываете, будто этот Эверард – химик-экспериментатор, возможно открывший некий способ уничтожения всего живущего на земле, и обоих убили именно из-за этого?
– Ну… – Я окинул его столь же бесстрастным взглядом. – Я не совсем то хотел сказать, шериф, но есть вероятность, что работа Эверарда имеет существенное значение.
– Знаете, да вы просто теряете время, числясь в моем управлении! – взорвался он. – Вам бы надо служить в ЦРУ. Вы, Уилер, истинный “рыцарь плаща и кинжала” [2] !
– Сэр, – молвил я, не питая реальной надежды, – понимаю, это выглядит…
Но было поздно. Его взгляд затуманился, голос стал смахивать на завывания чревовещателя.
– Контакт со связником на углу Пятой и Мейн-стрит, – глухо и монотонно забубнил Лейверс. – Связник будет стоять спиной к заходящему солнцу, в черной шляпе с полями, пониже натянутой на уши, и в потрепанной куртке. Поравнявшись, остановитесь и наклонитесь поправить шнурок. Узнаете его по паролю: “В Аркадии кругом одни арканы”. Отзыв: “Нет ничего хлеще “Фоли-Бержер” [3] .
Идентифицировав друг друга, проделайте по направлению к перекрестку тур вальса. Если сигнал светофора будет красным…
– ..дайте команду отбоя: “Не покончить ли с этим, шериф?” – взмолился я.
Лейверс взглянул на изжеванный кончик сигары, глубоко вздохнул и швырнул ее в пепельницу.
– Почему? – жалобно возопил он. – Неужели хоть раз на моей территории не может произойти симпатичное и простое убийство без каких-либо осложнений? Когда некто, возненавидев жену, приходит домой и облегчает душу, приканчивая ее каким-нибудь пресловутым тупым предметом? Когда преступник оставляет кругом четкие отпечатки всех десяти пальцев и делает на допросе чистосердечное признание?
– Вы уже получили от дока Мэрфи отчет об аутопсии? – с предельной осторожностью поинтересовался я.
– Смерть наступила между тремя и четырьмя утра. Причина смерти в обоих случаях – ножевое ранение. В содержимом желудков ничего необычного, никаких следов алкоголя или каких-либо медикаментов.
– Грандиозно! – продемонстрировал я ловкий фокус, закатив глаза к потолку. – А из лаборатории криминалистики?
– Никаких отпечатков, за исключением тех, что принадлежат жертвам. Такие ножи можно купить в любом хозяйственном магазине, где пожелаете.
– По-моему, Эду надо забрать одежду из квартиры Эверарда, – вставил я. – Может, к левому рукаву спортивной куртки прилипли клочки волос убийцы?
– Предпочитаю предложенный мною шпионский метод, – пробурчал Лейверс. – Больше фантазии.
– Мне бы хотелось, чтобы сержант Стивене покопался немножечко в прошлом миссис O'Xapa, – продолжал я. – Ее муж погиб в автокатастрофе пару лет назад, и…
– Стивене в отпуске, – отрезал Лейверс. – Если бы вы хоть раз задержались подольше в офисе, то услышали бы, как обычно принято вести расследование…
– ..и никогда не раскрыл бы ни одного убийства, – закончил я за него.
– Две жертвы. – Лейверс содрал целлофановую обертку с другой большой толстой сигары и начал старательно ее раскуривать. – Вы подумали, что убийца мог быть не один?
– Бригада киллеров из “Калкон”? – уважительно переспросил я. – А бригадир стоит спиной к заходящему солнцу, в черной шляпе с полями и в потрепанной куртке.
– Как может один человек убить сразу двоих в одном номере мотеля? – Лейверс выпустил к потолку облако ядовитого синего дыма.
– Неужели бы вы попросили: “Будьте любезны тихонечко полежать минутку, миссис O'Xapa, пока я воткну этот нож в спину мистера Эверарда”?
– Если оба они пребывали в бессознательном состоянии, это чертовски облегчило бы убийце задачу, – заметил я.
– Никаких следов от ударов, никаких ран, кроме смертельных ножевых, – перечислял Лейверс. – Никаких признаков алкоголя или наркотиков.
– Вернемся к очевидному, – предложил я. – К “открытию Эверарда”, которому предстояло внести крупный вклад в производство “микки финна”.
Лейверс медленно закрыл глаза, и на его физиономии появилось выражение застарелого страдания.
– Убирайтесь отсюда, Уилер, – устало приказал он. – Или заходящее солнце навсегда для вас скроется за горизонтом!
В приемной Аннабел Джексон испытующе оглядела меня из-за пишущей машинки.
– Похоже, вы все еще целы, – с оттенком разочарования констатировала она.
– Бой был жестоким, – провозгласил я. – В начале восьмого раунда Лейверс бросился из своего угла, размахивая кулаками. Я нырнул вправо, уклонившись от крюка правой, принял на плечо внезапный удар левой…
– ..и сказал: “Виноват, сэр, больше такое никогда в жизни не повторится”. Точно?
– Точно, – с восхищением посмотрел я на нее. – Не знал, что вы ходите смотреть бокс.
– Мы, старые добрые южане, всегда любили хорошую драку!
– И правда! – с энтузиазмом подхватил я. – Хорошо помню ту ночь у меня на диване, когда вы…
Аннабел схватила увесистую стальную линейку, которую по непонятным мне соображениям всегда держала под рукой при моем появлении в офисе.
– Вон! – угрожающе занесла она в воздух орудие. – Или я раскрою вам башку на две ровненькие половинки.
– Раскроите башку? – Я вытаращил на нее глаза. – Что за выражения в устах старой доброй девицы-южанки?
Переговорное устройство на столе издало грубый хрип, на мгновение отвлекший ее. Она отрегулировала звук, и оловянный голос Лейверса произнес:
– Если Уилер еще там, скажите ему, что он отрабатывает три дня бесплатно. Это значит, я жду от него результатов, но денег за эти три дня он не получит.
– Обязательно передам, шериф, – радостно пообещала Аннабел.
– И зайдите ко мне со своей записной книжкой, – приказал металлический голос. – Пора хоть кому-нибудь тут хоть над чем-нибудь поработать.
Таким образом, Аннабел пошла своей дорогой, а я своей – к припаркованной у тротуара машине, а потом через весь город к стерильному зданию “Калкон”. На сей раз дежурная секретарша в приемной обошлась со мной как с королевской особой, и я без каких-либо проволочек очутился в кабинете Браунинга.
Браунинг выглядел так, словно провел безумную ночь. Белки глаз покраснели, руки слегка тряслись. Он предложил мне садиться, положил обе ладони перед собой на стол и крепко переплел пальцы.
– Удалось вам немного продвинуться, лейтенант?
– Немного, – сказал я, считая, что можно расценивать это как оптимистическое вранье. – Над чем работал Эверард?
– Хороший вопрос. – Он еще сильней стиснул пальцы, так, что косточки побелели. – Вчера днем после вашего ухода я пошел к нему в лабораторию посмотреть и ничего не нашел.
– У него, безусловно, должны были быть какие-то записи?
Голова его быстро дернулась в знак подтверждения.
– Безусловно. Мне пришлось заключить, что либо он унес их с собой в тот вечер, когда был убит, либо их кто-то украл.
– Кому надо было их красть?
– Полагаю, я должен рассматривать это с практической точки зрения, лейтенант. – Он деланно улыбнулся, на миг обнажив белоснежные зубы. – Записи Эверарда могли представлять интерес лишь для трех человек. Это Чарльз Демарест, Эллен Спек и я. Вряд ли вы мне поверите на слово, если я заявлю, что не крал их.