Беспределен! Множество народов населяют Землю, но и сама Земля - только пылинка в мироздании. Не станешь же ты настаивать на том, что мы имеем маленького локального Бога, занятого исключительно проблемами нашей крохотной планетки, затерянной на краю Млечного Пути? Уж наверное Бог, как организующая сила Вселенной, должен ставить перед собой более масштабные задачи. Если ты строишь дом, вряд ли будешь обращать внимание на муравьев, ползающих по твоему башмаку.
- Снова ересь! - воскликнул Агирре. - Земля - центр Вселенной, а человек создан по образу и подобию Божьему...
Кассиус печально улыбнулся.
- Земля - не центр Вселенной, - сказал он, - но я не стану об этом с тобой спорить просто потому, что в моем распоряжении нет аргументов, которые ты мог бы понять, а другие тебе недоступны. Допустим, ты прав... Но при такой постановке вопроса разве ты не испытываешь трудностей с теодицеей?
- Есть Бог, и есть Сатана. Мне неизвестно, сочтет ли меня Господь достойным благодати, а вот ты уже одной ногой в аду, и тебя спасет только очищающий костер...
- Ultima ratio(, - усмехнулся алхимик.
Агирре пристально посмотрел на орудия пытки.
- Я пришел сюда потому, - произнес он веско, - что надеялся увидеть тень раскаяния на твоем лице. Но теперь я вижу противоположное. Ты упрям, и ты опасен, еретик. Завтра на рассвете начнутся допросы. У тебя есть одна ночь, чтобы поразмыслить хорошенько...
С этими словами Агирре повернулся и сделал шаг к двери, но был остановлен следующей фразой Марко Кассиуса.
- В моем распоряжении больше времени, чем ты думаешь.
- Что?!
- Много больше... Столько, сколько мне понадобится. А вот много ли его осталось у тебя?
Епископ вплотную подошел к узнику.
- Что это значит, алхимик?
- Тебе сорок пять лет. Всю сознательную жизнь ты потратил на защиту того, о чем имеешь довольно смутное представление, и на борьбу с тем, о чем и вовсе никакого представления не имеешь. Через двадцать лет тебе будет шестьдесят пять, и граница приблизится вплотную. Тебя начнут терзать страхи... Едва ли ты будешь сожалеть о сотнях сожженных, о нет... Тебе удобнее именовать их спасенными, пусть так. Но однажды ты с ужасом поймешь, что не продвинулся ни на шаг, остался там же, где и был. Перед Великой Тьмой твои вопросы встанут в полный рост, и ни на один ты не найдешь ответа.
После непродолжительного молчания Агирре спросил с неприкрытым сарказмом:
- Значит, ты ближе к Истине, чем я ?
- Конечно, нет. Но я иду, а ты стоишь на месте.
- Поразительно, - заметил Агирре. - Ты сокрушаешься о том, что со мной станет через двадцать лет, в то время как перед тобой врата Великой Тьмы уже открыты...
- И такие слова я слышу от ортодоксального догматика ? Разве ты решаешь, кому и сколько отпущено дней и лет? И разве тебе, верящему в Свет, повторять мои еретические сентенции о Великой Тьме ?
Агирре как будто смутился, но сбить его с толку было нелегко.
- Я не стану присваивать прерогативы Господа, - жестко проговорил он, - но являясь его послушным орудием, посоветую тебе больше думать о собственной душе...
- Душа? С моей точки зрения, гм... Ну, неважно. В тебе много книжной премудрости, но ты прошел мало дорог. Истина одна, но пути к ней различны. Существуют бездны гедонизма, существуют богатство и власть, магия и наука, искушение бесконечного познания и война, торжество победы и жажда покоя, и наконец...
- Ты хочешь сказать, - с неожиданным любопытством перебил Агирре, тем самым навсегда лишив себя возможности узнать, что могло бы последовать за словом "наконец", - что сам прошел через все это?
Кассиус слегка приподнял брови.
- Не обязательно опускать руку в котел, чтобы убедиться, что похлебка горяча... Может быть, мой путь был иным... А может быть, и нет. Не обо мне речь, а о тебе.
Сейчас у тебя есть только ответы. Но со временем ответов будет становиться все меньше, а вопросов все больше. И тебе не избежать извилистых и тернистых путей... Если, конечно, ты захочешь когда-нибудь мысленно возвратиться к нашей беседе.
- Я хочу того, чего хочет Святая Церковь.
- О да, разумеется. У тебя нет в этом сомнений.
- Вскоре их не останется и у тебя.
- Уже не осталось. Ты хочешь того, чего хочет Империя Эго.
- Империя Эго? - удивленно переспросил Агирре. - Никогда не слышал о такой. Но ты... Ты много путешествовал... Что это за государство, где оно расположено? Почему ты считаешь, что мои действия объективно направлены на пользу Империи Эго... И очевидно, идут во вред Испании и Святому Престолу?
Марко Кассиус вдруг расхохотался, чем поверг Агирре в ещё большее изумление.
- Это не государство, - сказал он, оборвав смех. - Это энергоинформационная структура в глубинах Вселенной . У неё нет собственной воли и разума в нашем понимании, но она всепроникающа и вездесуща. Если нужна грубая аналогия, возьмем Солнце. Оно тоже неразумно, но каждая живая веточка на Земле пропитана его лучами, и без него невозможен никакой жизненный процесс...
- Достаточно, - сказал Агирре, моментально утративший интерес к теме, как только ему стало ясно, что симуляция безумия продолжается. - Я покидаю тебя, Марко. За тобой придут утром, а пока ты получишь еду, питье... И ночь на то, чтобы образумиться.
- Прощай, дон Альваро... Святой отец. Мне жаль, что мы не сможем возобновить нашу беседу, но завтра меня уже не будет здесь, и дальнейшее тебе предстоит постигать одному.
- Не надейся, что тебя казнят так скоро, - Агирре выразительно похлопал ладонью по деревянной раме "кастильского ложа". - Уж об этом-то я позабочусь.
Он подошел к двери и трижды постучал. Стражники отперли скрипучие засовы. Агирре бросил недобрый взгляд на узника и шагнул через порог.
5.
В эту ночь Альваро Агирре спал очень плохо. Перед тем, как отойти ко сну, он допоздна работал, составляя донесения в канцелярию апостолического нунция и в секретариат конгрегации Святой Службы - об аресте Марко Кассиуса и предварительных результатах обыска в его лаборатории (где оказалось так много улик, что на разбор и описание всех могли потребоваться месяцы). Эти донесения не были срочными, но Агирре намеренно изнурял себя работой, чтобы не думать о разговоре со старым алхимиком. Речи старика смущали его. Симуляция сумасшествия? Да, так это выглядело поначалу. Однако после Агирре не мог отделаться от ощущения, что не было там и намека ни на симуляцию, ни на подлинное безумие. Нет, старик говорил о вещах не менее реальных, нежели замок Морельос, но лежащих за пределами привычного круга восприятий Агирре. И еще: в разговоре как будто прозвучало нечто очень важное, ключевое... Но что? Агирре не мог вспомнить, не мог понять. Вообще, беседа с Кассиусом скверно запечатлелась в его памяти. Осталось воспоминание о странных, отравляющих, запретных и возмутительных, тем не менее влекущих и притягательных речах, которым трудно сопротивляться, но о каких именно? Кроме отдельных ярких фрагментов, в сознании не проявлялось ничего или почти ничего. Магия, сатанинское наваждение? Может быть.
Итак, Альваро Агирре провел ночь в смятении и тревоге, а в короткие моменты забытья ему снились драконы. Не те, с берегов реки Тахо, а другие, тянущие когтистые лапы к сердцу инквизитора и щелкающие зубами у его горла.
Едва занялся рассвет, слуга возвестил о приходе аудитора Доминика Перейры. Агирре спустился к аудитору через полчаса и был поражен его расстроенным и растерянным видом.
- Кассиус бежал из Морельоса, монсеньер, - без предисловий сказал Перейра.
До невыспавшегося Агирре не сразу добрался смысл ошеломляющего сообщения.