-- Филомена?!
-- Это ты про тетеньку, которая хотела отобрать у нас голубую бусинку?
-- Конечно! Про кого ж еще? Берегитесь ее! О чем это мы говорили? Ага, о рисунках... Каролинка, ты смело можешь рисовать все, что тебе захочется.
-- Я сама не знаю, что... -- начала в нерешительности Каролинка.
-- Все равно. Что захочется!
-- На этой же бумажке?
-- Ни в коем случае! На бумажке ты уже нарисовала меня. Если там нарисуешь что-нибудь еще, будет жуткая теснота, а я тесноты не люблю. Я люблю, чтоб было просторно. Так-то, моя дорогая.
И голубой кот лениво потянулся.
-- Так ведь... так ведь листок чистый, -- не выдержал Петрик.
-- Чистый? Ты так считаешь?
Голубой кот захохотал с издевкой, высоко подпрыгнул и, как показалось ребятам, исчез. Но в ту же секунду они увидели его изображение на листке бумаги. Каролинка хотела что-то сказать, но не успела она рта открыть, как листок оказался снова чистым, а кот сидел уже на полу, рядом с ними.
-- Я думаю, теперь вам наконец ясно: если я пожелаю, я могу быть на листке, если нет, могу с него спрыгнуть. И потому я возражаю...
-- В таком случае... -- начал Петрик.
-- В таком случае, можете рисовать на чем угодно. Хоть на стене, хоть на столе, хоть на деревьях.
-- На стенах рисовать нельзя, -- строго сказала Каролинка.
-- Конечно, нельзя, -- согласился голубой кот. -- Нельзя обыкновенным мелком или карандашом. Но голубой мелок -- другое дело. Сами убедитесь. Даже следа не останется. Ну-ка, Каролинка, попробуй, смелее!
-- Только что нарисовать? -- задумалась Каролинка. -- Может, еще одну кошку?
-- Я предпочел бы что-нибудь другое, -- сказал, поморщившись, голубой кот.
-- А может, поробовать мне? -- загорелся вдруг Петрик. -- Можно? -- И Петрик взглянул с вопросом на кота. -- Например, на двери от чердака?
-- Сколько угодно! Каждый может рисовать этим мелком, и рисунок будет настоящий.
-- Рисуй, Петрик! Только нарисуй что-нибудь красивое, -- подбодрила мальчика Каролинка.
-- Я постараюсь!
Петрик думал с минуту, а потом дрожащей слегка рукой вывел на двери деревцо. Потому что Петрик лучше всего умел рисовать деревья. Стоило ему кончить, как рисунок исчез с двери, и вот уже рядом с ними красовалось симпатичное голубое деревцо с голубыми листочками.
-- Видите -- я прав, -- с удовлетворением произнес голубой кот. -Надеюсь, больше вы не будете задавать мне глупых вопросов. Можете рисовать все, что вам заблагорассудится. Конечно, до тех пор, пока голубой мелок не испишется. Если вам что-то не понравится, можете перечеркнуть рисунок.
-- То есть, как -- "перечеркнуть"? -- спросили ребята.
-- А очень просто. Так и так! -- И голубой кот махнул лапой, желая показать, как это надо делать. -- Разумеется, мне бы хотелось, чтоб вы меня не перечеркивали. Приятно, знаете ли, погулять по крышам и вообще по свету.
-- Конечно, тебя мы не перечеркнем, -- с горячностью заверила кота Каролинка. -- Правда, Петрик? Мы его не перечеркнем?
-- Конечно! Нам бы очень хотелось, чтоб он остался. Навсегда.
-- Там будет видно! Я стану вас навещать. Позовете -- прибегу.
-- А как тебя позвать?
Голубой кот шевельнул хвостом, теряя терпение.
-- Очень просто: "Киса! киса! киса!" Ага! Еще раз напоминаю: берегите мелок. В особенности, от Филомены!
И голубой кот, махнув лапой на прощанье, прыгнул на лесенку, которая вела на крышу. КОТОРЫЙ ЧАС?
Задрав головы, ребята стояли возле лесенки и смотрели вслед голубому коту, пока тот не исчез на крыше. Наконец Каролинка, посмотрев на мелок, зажатый в правой руке, проговорила:
-- Ты думаешь, что это все с голубым мелком -- правда? Может, нам это только кажется?
-- Что значит -- "кажется"? Ты что, не видишь голубого деревца на лестнице?
-- Верно, -- согласилась Каролинка, -- Да еще какое хорошенькое! У него голубой ствол и голубые листочки. А растет прямо из камня. Жаль его тут оставлять.
Знаешь что, давай стащим его вниз!
-- Что ты говоришь, Каролинка! Не можем же мы вырвать его и унести прочь, раз оно тут растет. Оно засохнет. Уж я-то понимаю в этом деле: у меня дядя -- садовод.
Каролинка огорчилась:
-- Значит, ты считаешь, надо оставить его на лестнице?
-- Разумеется. Знаешь что? Мы можем его зачеркнуть! Посмотрим, правду ли сказал кот.
-- Разве тебе его не жалко, а? Пусть себе лучше растет. Разве оно тут кому-нибудь мешает?
-- Конечно, нет. Только что будет потом, когда оно вырастет такое большое, что проломит крышу?
-- Пусть проломит! -- заявила с решительностью Каролинка. -- Если оно будет очень высокое, как ты думаешь, совьют на нем аисты гнездо?
-- Ах, если б свили!.. -- со вздохом сказал Петрик.
-- Слушай, а что если нам с тобой нарисовать аиста?
-- Здесь? Сейчас? Да ты что, Каролинка? Где ему поместиться?
-- Ну тогда -- птичку поменьше.
-- Зачем?
-- А я нарисую! -- заупрямилась Каролинка. -- Ведь это я нашла мелок.
-- Конечно, ты, -- подтвердил Петрик, -- но тебе самой не нарисовать.
-- Как это "не нарисовать"? А кто нарисовал кота?
-- Ты. Нарисовала его ты. Это потому, что ты всюду и всегда рисуешь этих своих кошек.
-- А теперь я хочу нарисовать не кошку, а птичку. Увидишь, какая будет красивая.
Не успел Петрик сказать и слова, как девочка нарисовала на дверях чердака голубую птицу с огромным клювом.
-- Да она некрасивая! -- с возмущением крикнул Петрик. Но едва он это произнес, как рисунок исчез, а на дереве появилась изрядных размеров птица. Крылья голубые, клюв большой и с острым концом. Птица раскрыла клюв, закаркала, как ворона, забила крыльями и подпрыгнула на ветке.
-- Не очень-то она получилась, -- призналась Каролинка, -- сама не знаю...
Но договорить Каролинка так и не успела, потому что птица слетела с ветки, явно намереваясь клюнуть девочку!
-- Пошла! -- крикнула Каролинка и замахала руками.
-- Пошла! -- повторил следом за ней Петрик. -- Вон отсюда!
Птица их поняла, она взлетела выше, сделала круг и выпорхнула через открытое окно на улицу.
-- Хорошо, что улетела, -- сказала со вздохом облегчения Каролинка. И тут же добавила: -- Честное слово, Петрик, я хотела нарисовать маленькую хорошенькую птичку, а получилась уродина.
-- Вот именно, -- буркнул Петрик.
Каролинка покраснела.
-- Я знаю, что умею рисовать не все. И вообще, не будем больше об этом. Давай рисовать по очереди.
-- Ладно, -- согласился Петрик и добавил: -- А мелок пусть будет у тебя!
-- Но у меня нет большого кармана, чтоб его спрятать, -- сказала с огорчением Каролинка. -- Может, держать его все время в руке, а потом...
В ту же минуту до них донесся бой часов с башни на ратуше.
-- Ой-ой-ой, который же это час? -- с испугом спросила Каролинка. -- Ты считал, сколько пробило?
-- Я не считал, -- отозвался Петрик. -- Но ведь мы можем спуститься домой и посмотреть, сколько времени.
Они домчались до второго этажа и вбежали в квартиру. Оказалось, что мамин будильник остановился на десяти часах.
Каролинка встряхнула его, чтоб стал тикать, но он упорно молчал.
-- Надо его завести, -- посоветовал Петр.
-- Завести? -- уныло протянула Каролинка. -- Мама очень не любит, когда я завожу. Один раз у меня это не получилось, и пришлось отдавать будильник в ремонт. Но если даже и заведем, все равно не будем знать, который час. Знаешь что? Пошли к вам. Ведь у вас тоже есть часы.
-- Есть, есть. Но тоже не ходят. А те, которые ходят, мама носит на руке.
-- Что же нам делать?
-- Хм... Можно, пожалуй, спуститься на улицу и посмотреть время на больших часах в мастерской у часовщика.
-- Что ты! -- Каролинка даже замахала руками, желая тем самым сказать, что предложение Петрика -- вещь невозможная. -- Я обещала маме, что не буду ходить по улице.
-- Тогда сбегаю я! -- вызвался Петрик.
-- А тебе мама разрешила? Ведь это далеко...
-- Верно, -- сказал огорченный Петрик, -- в том-то и дело, что тоже не разрешила.
-- Вот видишь...