И вторая:
«Разыскиваемый с „Полароидом“ может иметь также и другой фотоаппарат, последней модели „Кодак“, купленный недавно в Швейцарии».
«Жаль, нет пока никакого следа, — подумал дежурный. — Как хорошо бы сейчас выйти к нему и сказать: не волнуйтесь, товарищ прокурор, нащупали кое-что ребята, надо только ждать». Но не мог он сказать этого и, снова заварив свежий чай, взял чайничек, стул и вышел к прокурору.
Ни от чая, ни от стула прокурор не отказался и, поблагодарив кивком головы, продолжал вышагивать вдоль забора. Но когда дежурный направился к себе, прокурор все же спросил:
— Нет ли вестей от капитана Джураева?
Милиционер вздохнул:
— Нет, к сожалению, товарищ прокурор… — Затем, подумав секунду — говорить или не говорить, — все же стал докладывать: — Час назад звонил лейтенант Мусаев — его отрядили в помощь капитану Джураеву, как только тот прилетел утром на вертолёте. Он с обидой сказал, что Джураев оставил его в дураках и без машины, и рассказал следующее… Обедали они у Мусаева дома. Джураев попросил вдруг гражданскую одежду, переоделся очень простецки, под кишлачного парня. После обеда они выехали на личной машине Мусаева, был у них кое-какой совместный план, но неожиданно Джураев изменил его, попросил подъехать к автостанции. Пропадал он там минут двадцать, затем вернулся в машину и приказал лейтенанту, чтобы тот занял удобную позицию в чайхане при автостанции, и, если появится человек, приметы которого он ему довольно подробно описал, велел задержать его любой ценой. А он, мол, сам на машине поедет к вам, поставит обо всем в известность и тотчас же вернётся на подмогу. Наказав не покидать пост ни при каких обстоятельствах, Джураев уехал. Наш Мусаев просидел в чайхане семь часов, до самого закрытия, и понял, что Джураев почему-то решил от него избавиться и что ему нужны были лишь «Жигули» с местным номером. Вот и все, товарищ прокурор, а Джураев сюда не заезжал, как обещал Мусаеву.
Но Амирхан Даутович уже не слушал его. Что за трюки с переодеванием, угоном машины? Все это никак не походило на Джураева — он как раз из всех розыскников, а там подобрались неплохие ребята, меньше всего увлекался внешними эффектами, хотя результаты его работы иногда поражали видавших виды спецов. Отказаться от помощи местного человека? Казалось, не было в этом никакой логики. Да, не было логики, если бы это был не Джураев! «Значит, ему как раз местный в чем-то мешал, — подытожил Амирхан Даутович.
— Ждать! Ждать!» — приказал он себе и продолжал вышагивать вдоль высоких кустов живой изгороди.
Неожиданно к милиции из темноты вырулила машина, на звук её из дежурки кинулся милиционер. Волнения оказались напрасными: приехал районный прокурор и пригласил Амирхана Даутовича на ужин, но прокурор, перекинувшись с ним двумя-тремя словами, отказался.
Ночь прочно вступала в свои права: погасли в соседней махалле огни, угомонились поселковые псы и последние магнитофоны, все реже и реже шум какой-нибудь случайной машины нарушал тишину посёлка. Заметно посвежело, и Амирхан Даутович вернулся в свой временный кабинет. «Теперь уже до утра не будет вестей», — решил он, поглядев на молчавший телефон, и надолго задумался, провалился памятью в какой-то давний, счастливый день с Ларисой. Потому, верно, не услышал нарастающего шума двигателя. И только когда свет фар влетевших во двор «Жигулей» полыхнул по стёклам, он, ослеплённый на миг, услышал визг тормозов и одновременно, ещё из машины, голос Джураева, который сегодня прокурор узнал бы из тысячи:
— Закрой ворота на замок — сейчас налетят родственнички! — громко приказал он дежурному. — И не открывай никому с полчаса, слышишь, никому — даже полковнику Иргашеву.
Скажешь, ключ забрал Джураев, пусть лезут через забор, если кому удастся. — И, уже обращаясь к кому-то ещё, велел: — А вы вытряхивайтесь из машины и живо в тот кабинет, где горит окно. Там вас ждут, и очень давно.
Не успел Амирхан Даутович полностью очнуться от воспоминаний, вернуться в настоящее, как Джураев энергично втолкнул в комнату двух парней. Каждый жест, движение Эркина говорили, что он отчего-то очень спешит.
— Посмотрите за ними, и пусть не разговаривают! — бросил Джураев появившемуся в дверях дежурному и жестом пригласил прокурора в соседний кабинет начальника отдела.
Амирхан Даутович включил в комнате свет и, видя, как устал, издёргался розыскник, предложил ему сесть. Но Джураев жестом отказался от предложения и, плотнее прикрыв дверь, сказал:
— Нет, товарищ прокурор, садитесь вы — вам предстоят нелёгкие часы. Я своё дело сделал, и, пожалуйста, выслушайте меня, не перебивая, — у нас мало времени. Сейчас примчатся десятки машин, налетят родственники, друзья и начальство, несмотря на полночь, и вряд ли тогда они дадут мне возможность остаться с вами наедине.
Он чуть ли не силой усадил прокурора в драное кресло, протянул ему фотографию.
— «Полароид»?! — вырвалось у Азларханова.
— Тише! — предупредил его капитан. — Да, «Полароид».
С примятой фотографии прокурору улыбались два парня, стоявшие в обнимку. Один был рослый, перекормленный, барственно-надменный. Другой, не достававший ему до плеча, — типичный дистрофик с таким подобострастным лицом, что казалось, он вот-вот сорвётся с фотографии и бросится исполнять любое желание своего господина. И мысль о какой-то дружбе, взаимной привязанности между ними как-то не возникала, сколько ни вглядывайся в их счастливые лица.
— Запомнили? — почему-то настойчиво переспросил капитан.
Прокурор кивнул головой — именно эти парни сейчас находились в соседней комнате. Джураев взял фотографию и, на глазах Амирхана Даутовича изорвав на мелкие кусочки, положил их к себе в карман.
— Будем считать, что фотографии у нас нет: я дал слово, что снимок нигде фигурировать не будет, иначе этой семье здесь не жить, но это вы сами скоро поймёте. Главное, что убийцы у нас в руках, и сейчас, пока не понаехали их защитники, надо в присутствии дежурного успеть провести первый допрос. У меня такое впечатление, что местная милиция вышла на них гораздо раньше меня и они о чем-то уже столковались. В доме Бекходжаева, того, мордатого, мелькнуло несколько важных лиц, мне кажется, я даже слышал голоса полковника Иргашева и районного прокурора Исмаилова, но я на этом не настаиваю. Несмотря на поздний час, находился там и второй, Худайкулов. Его я собирался взять первым и допросить одного, но дома его не оказалось, мать с гордостью объяснила, что два часа назад приехал на мотоцикле его друг Анвар, сын очень больших людей, и пригласил в гости: мол, они сегодня чёрного барана зарезали[1] .
— Кто такие Бекходжаевы? — быстро спросил прокурор.
— Суюн Бекходжаев — председатель хлопководческого колхоза-миллионера, Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета республики. У него ещё шесть братьев и две сестры, которых он вырастил и поставил на ноги, и всех братьев и сестёр его вы хорошо знаете — они в области на больших должностях. Но и это не все: Бекходжаевы из самого знатного и влиятельного рода в здешних краях, и много людей этого рода поднялось благодаря финансовой помощи Суюна Бекходжаева.
— А вы, капитан, из рода ходжей [2] ? — неожиданно спросил Амирхан Даутович.
Джураев улыбнулся:
— Разве похож? Когда-то я любил девушку, оказавшуюся из очень знатного рода. Нам не разрешили обручиться её родители и братья — они с дружками много раз избивали меня до полусмерти.