Отмытые до зеркального блеска окна были распахнуты настежь, навстречу рокоту городского транспорта; на шкафах с досье не осталось ничего, кроме красных «Бизи Лизи» в керамических горшках, а открытый участок стены украшала вставленная в рамку репродукция портрета Королевы работы Аннигони. Большой письменный стол смущал тем, что его натертая полиролью поверхность была почти свободна: лоток для исходящих, лоток для входящих и красный кожаный прибор с карандашами и ручками, из тех, что Маркс и Спенсер предлагают в своей коллекции подарков руководящим работникам.
Кресло тоже было другое. Черная кожа, поворотный механизм, высокая спинка. Одним словом, та модель директорских кресел в стиле: «Берегитесь, фавориты», – цена которых доходит, страшно сказать, до двухсот пятидесяти фунтов. «Приехало вместе с хозяином», – мелькнуло в голове у Слайдера, когда он явился по вызову Бэррингтона. Каким же надо быть могучим и влиятельным, чтобы таскать повсюду за собой такое кресло! Люди этого сорта и не представляют себе, как можно обходиться без телефона в машине или ноутбука.
– Вы хотели меня видеть, сэр?
– Как там ваш Слотер? – сходу начал Бэррингтон. Его ужасное лицо и невозможные волосы, благодаря контрасту с чистотой и опрятностью вокруг, обретали силу живого магнетизма.
– Как всегда. Стоит на своем. Домой, мол, вернулся один. Хотя мы сказали, что его видели, когда он поднимался к себе в комнату вместе с каким-то мужчиной. О трупе он тоже будто бы ничего не знает.
– Он попросил у вас адвоката?
– Нет, сэр.
– А вы объяснили, что юридическая помощь будет оказываться бесплатно?
– Конечно. И не раз. А он только головой мотает.
Бэррингтон беспокойно заерзал.
– Это мне не нравится. Как мы будем выглядеть в суде, если обвиняемый не получит адвоката в ходе расследования? Завтра, хочет он или нет, пошлите за адвокатом. У вас, наверно, уже есть на примете кто-нибудь из местных, кому можно доверять?
– Конечно, сэр, – проговорил Слайдер. – Но...
– Никаких «но», выполняйте, – отрубил Бэррингтон. – Я, конечно, не знаю, каким кораблем управлял Диксон, – продолжал он с легкой иронией, – но если мне случается отдавать приказ, я вправе ожидать его беспрекословного выполнения. И более того, я ожидаю, что вы будете ожидать такой же исполнительности от ваших подчиненных.
– Так точно, сэр, – буркнул Слайдер. В этот момент он едва справлялся с нездоровым желанием хихикнуть, как это уже было с ним однажды, еще в школьные годы, когда его вызвали к директору за то, что он пришел на молитву с ежом. Но как сумел этот человек столь долго находиться на службе и не быть растерзанным своими подчиненными?
– Ну хорошо. Скажите, что вам известно о Слотере?
– На него нет досье, сэр. Его имя нигде не фигурирует. Мы продолжаем поиски свидетелей, но нам все еще не удалось подтвердить факт пребывания подозреваемого на месте преступления в момент, когда оно было совершено.
– Но ведь это все отрицательная информация. Я просил рассказать, что вам известно, а не что не известно. Хотелось бы знать, например, что он говорит по поводу пятен крови на его одежде?
– Утром стал одеваться, пошла кровь из носа, снял с себя джинсы и простирнул поскорее, пока кровь не засохла.
– Жаль, что мы не можем определить ее группу. Но никто не докажет, что это не кровь жертвы. К тому же нет никаких признаков проникновения со взломом. А отпечатки пальцев Слотера буквально на всем, включая и ножи.
– Кстати о ножах, сэр...
– Что-нибудь любопытное?
– Меня удивляет, что отпечатки пальцев есть только на двух ножах – все остальные совершенно чистые. А на тех, где они обнаружены, отпечатки принадлежат исключительно Слотеру.
– Так что же здесь странного? Совершив преступление, он начисто вытер все ножи, а двумя из них воспользовался на следующее утро. Он и не мог поступить иначе, если не хотел, чтобы на него пало подозрение.
– Да, но там почему-то отпечатались только пальцы, и совсем нет следов ладони.
Он, скорее всего, вымыл и вытер ножи, и уж потом только оставил на них свои пальчики, – когда вешал ножи на место.
– Ну и что?
– Почему же он взял только два ножа? Мог бы проделать это и с остальными. Если хотел, чтоб все выглядело естественным. И потом если он там работает, стоит ли ему опасаться, что на каком-то предмете найдут его отпечатки? Они могут быть буквально везде. Зачем же так утруждать себя? Вот это и не дает мне покоя. Либо он слишком хитер, либо чересчур туп. Затрудняюсь пока, что выбрать.
– Вы ищете логику в поступках такого человека? – сказал с раздражением Бэррингтон.
– Нет, сэр, если не логику, то хотя бы последовательность.
– Мы с вами полицейские, а не врачи-психиатры. Ваша задача собрать улики, а выводы пусть делают другие. Скажите, у нас уже достаточно оснований, чтобы предъявить ему обвинение?
– Вас интересует мое мнение? – осторожно спросил Слайдер.
– А вам показалось, что я тут «Янки дудль» насвистываю.
– По-моему, об этом еще рано говорить, сэр. Во всяком случае, пока мы не идентифицируем труп.
Бэррингтон нахмурился, но, по-видимому, решил не нажимать.
– Какие оперативно-розыскные мероприятия вы сейчас проводите?
– Ходим по соседям. В доме Слотера остались жильцы, которых пока не удалось опросить. Имеется еще бар, куда он, по его словам, часто заходил. Вообще мы собираемся проверить все бары, облюбованные гомосексуалистами. В определенном радиусе, конечно. Стараемся разыскать всех временно работавших в рыбном баре за последние шесть месяцев. В производственном помещении так много отпечатков, поддающихся идентификации, что надо по возможности их отработать.
– Людей вам хватает?
– Пока что да. Ведь у нас сейчас только один подозреваемый.
– Слотер должен находиться под арестом, – отчеканил Бэррингтон. – Поэтому я и спросил вас, имеем ли мы основания, чтобы предъявить ему обвинение.
– Но он и так охотно помогает следствию и даже не просит, чтобы его отпустили.
– Когда попросит, сразу же сообщите мне, – резко сказал Бэррингтон. Потом взял папку из лотка для входящих и открыл ее, давая понять, что разговор окончен. – Пока все. Действуйте.
Выходя, Слайдер с трудом подавил желание шутовски отсалютовать своему начальнику. Да, общение с Атертоном даром не проходит. Из бара «Бент Билл» агент Биверс вернулся ни с чем.
– Выходит, не помогли ни усы, на круглое лицо, – промычал Атертон. – Признаться, я рассчитывал, что ты им придешься ко двору.
Биверс пожал плечами.
– Ну, мне делали всякие там предложения, но никто из тех, с кем удалось поговорить, не признался, что знает Слотера.
– А бармен? – спросил Слайдер.
– Та же история, шеф. Вообще, когда я доставал фотокарточку Слотера, у людей делался «стеклянный» взгляд. Тем все и кончалось.
– Ну что ж, будут еще другие вечера и другие посетители, – философски заметил Слайдер. – Благо, есть время, чтобы поработать в этом баре: наш Слотер сейчас никуда не может пойти. Значит, кому-то надо наведаться туда сегодня вечером.
– Алек слишком похож на полицейского. Давайте пошлем Норму, – предложил Эндерсон. – Они подумают, что это переодетый парень.
– Я лично не против, – сказала Норма на удивление равнодушным тоном. – И Полька со мной пойдет. Тем, кто постарше, нравятся мальчики.
– Мальчик для услады в виде потрясной девочки, – подхватил Атертон.
– Не будем терять времени, – холодно заметила Полька.
– Ну почему ты не сказала мне это вчера? – пожаловался Атертон.
Слайдер, заметив, как вспыхнула от смущения Полька, поспешил вмешаться:
– Так что же мы имеем после опроса соседей?
– Один из братьев Али Кебаб подтвердил, что рыбный бар закрылся раньше одиннадцати часов, – сказал Эндерсон.