Тулузов бесшумно прикрыл дверь, подпер спиной тот косяк, на который только что опирался рукой, и встал напротив меня в позе Наполеона.
— Могу я спросить, прекрасная незнакомка, как вас зовут?
Кот мартовский.
— Частный детектив Татьяна Александровна Иванова, — отчеканила я как можно строже.
Он и бровью не повел. «Частный детектив» не произвел на хозяина экспериментального цеха — или участка, мне все равно, — ни малейшего впечатления. Ну и пожалуйста. Ну и подумаешь.
И неожиданно для себя добавила:
— Можно просто Таня.
Зачем сказала? Глупая женщина…
А хозяин участка театральным жестом притронулся к воображаемой шляпе и слегка поклонился.
— Весьма признателен за оказанное доверие. Так чем могу быть полезен?
Пренеприятный мужик. Самонадеянный. Но обаятельный. И, кажется, довольно милый. Породистый.
Спохватилась: «О чем думаю?» И тогда коротко объяснила, для чего, собственно, явилась пред светлые очи господина Тулузова.
— Разумеется, с согласия вашего начальства.
Мой визави пожал плечами и предложил кофе.
— Спасибо, не откажусь.
Как выяснилось, кофе он варит сам, и довольно умело.
— Курите?
— Да.
— Могу предложить…
— Нет, только свои.
— Сожалею, — он обворожительно улыбнулся. Без тени сожаления.
Ловелас.
— Не желаете ли взглянуть на новые модели?
— Потом, если можно.
— Шубку по особому заказу сшить не хотите? Могу посодействовать. Совершенно бескорыстно.
— Благодарю.
Внезапно я поймала себя на мысли, что этот котяра из человеческого племени играет со мной, как его сородич из племени животного — с мышью.
Так… Я пришла сюда по делу, вот делом и надо заниматься. А то уши развесила, растаяла, как Снегурочка…
И этот хорош: мур-мур-мур, мяу-мяу. Лев местного пошиба.
Я резко перевела разговор на Серегина. Тулузов помрачнел: по всей видимости, «мур-мур-мур» ему ближе и приятнее.
Как я и ожидала, о приезде Леонида Павловича он заранее ничего не знал.
— Мне сказали только об его исчезновении, — сказал он. — Странно, работал мужик, работал — и вдруг… Может, он бабу где-нибудь завел?
Знаю я этот тип мужиков: «Где бы что ни говорили, они все одно сведут на баб».
— А бабу, по-вашему, можно завести, как собаку? — довольно раздраженно спросила я.
Тулузов ухмыльнулся и произнес:
— Извините.
Я не услышала раскаяния в голосе. И попросила:
— Продолжайте, пожалуйста.
— Да чего продолжать-то? Жалко мужика. Если бабы здесь ни при чем, то… жалко. С ним работать было — сплошное удовольствие. Алка опять же сама на себя не похожа… То есть Алла Викторовна, простите. Секретарша. Вы знакомы с ней?
— Знакома.
— Может, еще чем помочь? Для следствия, как вы уже имели неудовольствие убедиться, абсолютно непригоден. А в другом каком деле не пригожусь?
Интересно, на что это он намекает?
— Ничего дурного, простите, не имел в виду, — тут же прибавил Тулузов.
Оно и видно. Да у него все на физиономии написано.
Впрочем, у меня, кажется, тоже. Иначе как он угадал мои мысли?
— Видите ли, многоуважаемая Татьяна Александровна, у нас сейчас обеденный перерыв…
— Понятно, — перебила я. — Ухожу.
— Что вы, что вы!
— До свидания. Приятно было познакомиться.
«Котяра» преградил мне путь и, обворожительно улыбаясь, договорил:
— Может быть, не откажетесь пообедать с моей малозначительной персоной?
— Откажусь, — рявкнула я. — Всего наилучшего.
Тулузов притворно вздохнул, галантно поцеловал мне руку и… не тронулся с места. Заглянул в глаза и проникновенно спросил:
— Могу я узнать причину?
— Не люблю котов.
— Представьте себе, я тоже… — он попытался сохранить серьезное выражение лица, но глаза смеялись. Серо-синие глаза…
— Предпочитаю крокодилов, — неожиданно сообщил Тулузов.
— Это вы обо мне? — удивилась я.