- Ваша профессия?
- Агент по страхованию.
Было видно, что его несколько впечатляло то, что он оказался в одном из кабинетов здания Уголовной полиции и что с ним беседует главный комиссар, но при этом они в коей мере не выглядел испуганным. Более того, он даже с любопытством зыркал глазами во все стороны, как если бы собирался впоследствии рассказать друзьям об этом встрече со всеми деталями.
- А вы, месье Ардуэн?
- Я жи... живу в т... т... том же д... д... доме.
- Этажом повыше, - помог ему Гийо.
- Вы женаты?
- Хо... хо... холост.
- А у меня жена и двое детей, девочка и мальчик, - выпалил, не дожидаясь вопроса, Гийо.
Лапуэнт, стоявший у двери, чему-то слегка улыбался. Оба посетителя, каждый на своем стуле и со шляпами на коленях, казались хорошо спевшимся дуэтом.
- Вы друзья?
Они ответили хором и настолько одновременно, насколько это позволяло сделать заикание Ардуэна.
- Очень близкие.
- Знаете ли вы Франсуа Келлера?
Они с удивлением переглянулись, словно впервые в жизни услышали эту фамилию. Чертежник спросил:
- К... к... кто это?
- Долгое время работал врачом в Мюлузе.
- Никогда там не был, - заверил Гийо. - А что, он утверждает, что знает меня?
- Чем вы занимались в понедельник вечером?
- Как я уже заявил вашему инспектору, я даже не подозревал, что это запрещено...
- Расскажите подробно, что вы делали?
- Когда я вернулся домой к восьми часам из поездки в западные пригороды Парижа, жена отвела меня в уголок, чтобы не слышали дети, и сообщила мне о Несторе...
- Кто он такой?
- Наша собака. Огромный датский дог. Ему было уже двенадцать лет, и он очень ласково вел себя в отношении наших ребятишек, которых он, так сказать, знал с пеленок. Когда они были совсем маленькими, он ложился у их кроваток, и даже я еле осмеливался к ним подходить.
- Итак, ваша жена сообщила, что...
- Не знаю, держали ли вы когда-нибудь у себя датского дога. Вообще-то они живут, уж не знаю почему, меньше, чем собаки других пород. А в последнее время ещё и страдают чуть ли не всеми человеческими недугами. Вот уже несколько недель, как Нестора почти полностью парализовало, и я предложил отвезти его к ветеринару, чтобы усыпить. Но жена воспротивилась. Когда я в тот день вернулся к себе вечером, то узнал, что Нестор впал в агонию, и супруга, чтобы не травмировать детей этой жуткой сценой, попросила нашего друга Люсьена помочь перенести собаку к нему в квартиру.
Мегрэ взглянул на Лапуэнта, тот ему подмигнул.
- Я сейчас же поднялся к Ардуэну с целью выяснить, в каком состоянии находился дог. Бедный Нестор уже отдавал концы. Тогда я позвонил нашему ветеринару, но мне ответили, что он в театре и вернется не ранее полуночи. Мы прождали более двух часов, наблюдая, как он, бедняга, мучился. Я сел на пол, а он положил голову мне на колени. Его тело сотрясали конвульсии...
Ардуэн согласно кивал головой, потом попытался вставить реплику.
- Он... он...
- Он умер в десять тридцать, - перебил его страховщик. - Я пошел к себе и известил жену. Сам остался в квартире, где дети уже спали, а она пошла попрощаться с Нестором... Слегка перекусил, так как не ужинал в тот вечер. Признаюсь, глотнул пару рюмок коньяка, чтобы взбодриться, а когда супруга вернулась, отнес бутылку Ардуэну, на которого эта смерть произвела столь же тягостное впечатление, как и на меня.
В целом, маленькая драма рядом с другой.
- Вот тогда-то мы и задумались, что делать с трупом собаки. Я слышал, что для них устроили специальное кладбище, но, как я полагаю, это стоит немалых денег, и к тому же я не могу себе позволить потерять целый рабочий день, чтобы заниматься этим вопросом. А у жены тоже нет времени...
- Короче, - потребовал Мегрэ.
- Одним словом...
Гийо запнулся, потеряв нить своих мыслей.
- Мы... мы... мы...
- Нам не хотелось в то же время бросать Нестора где-то на пустыре. Вы представляете себе размеры датского дога? А раскинувшись на полу в столовой Ардуэна, он казался ещё более громадным и внушительным. Коротко говоря...
Он был доволен, что вернулся к тому месту своего рассказа, когда его прервали.
- В нескольких словах... Мы решили утопить его в Сене. Я опять пошел к себе и отыскал мешок из-под картошки. Но он оказался недостаточно большим, так что лапы Нестора торчали наружу. Мы с большим трудом спустили груз по лестнице и разместили его в багажнике машины.
- Во сколько?
- В одиннадцать часов десять минут.
- Откуда вы узнали столь точно время?
- Потому что консьержка ещё не спала. Она видел, как мы тащили мешок, и поинтересовалась, что произошло. Я ей объяснил. Дверь дворницкой была приоткрыта, и я машинально взглянул на настенные часы, они и показывали десять минут двенадцатого.
- Вы сказали, что собрались бросить пса в реку, так? Вы сразу же отправились к мосту Селестэн?
- Он ближе остальных к нашему дому.
- Вам потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться туда. Надеюсь, вы не останавливались по дороге?
- Нет, когда ехали туда... Причем самым коротким маршрутом. Понадобилось, наверное, минут пять. Я ещё колебался, стоит ли спускаться на машине по пандусу прямо к Сене. Поскольку никого поблизости не было видно, я рискнул...
- То есть, ещё не было и половины двенадцатого?
- Ручаюсь, нет. Вы сами увидите... Мы взяли мешок с собакой и кинули его в воду.
- Так никого и не заметили при этом?
- Никого.
- А стояла ли там поблизости баржа?
- Верно, была. Мы даже углядели проблески света внутри.
- Но самого речника не видели?
- Нет.
- И вы не ходили к мосту Мари?
- Никакого резона идти дальше у нас не было. Мы бросали Нестора в Сену, стараясь не отходить далеко от автомобиля.
Ардуэн все время поддакивал, иногда открывал рот, чтобы вставить слово, но затем, обескураженный, вновь закрывал его.
- Что произошло потом?
- Мы уехали. Как только поднялись...
- Вы хотите сказать на набережную Селестэн?
- Да. Я чувствовал, что здорово выбит из колеи, вспомнил, что коньяка в бутылке больше не осталось. В тот веер мне здорово досталось. Ведь Нестор был почти что членом семьи. Вернувшись на улицу Тюренн, я предложил Люсьену почти чего-нибудь выпить, и мы зашли в кафе на углу улицы Фран-Буржуа, рядом с Вогезской площадью.
- И снова в ход пошел коньяк?
- Да. Там тоже были часы, и я взглянул на них. Хозяин ещё уточнил, что они убегали вперед на пять минут. Было без двадцати минут полночь.
И он повторил с сокрушенным видом.
- Клянусь, я не знал, что это запрещено. Поставьте себя на мое место. Особенно если учитывать детей, которых я хотел уберечь от этого печального зрелища. Кстати, они ещё не знают, что собака сдохла. Мы им сказали, что она убежала и что её, возможно, найдут...
Абсолютно неосознанно, Мегрэ выудил из кармана шарик и принялся вертеть его между пальцами.
- С какой стати я стал бы вам лгать? Если полагается заплатить штраф, то я готов...
- Во сколько вы вернулись домой?
Оба приятеля с некоторым смущением опять переглянулись. Ардуэн вновь было уже открыл рот, но и на этот раз ответил Гийо.
- Поздно. Примерно в час ночи.
- Разве кафе было ещё открыто?
Мегрэ хорошо знал этот квартал Парижа: все заведения там закрывались в полночь, и даже ещё раньше.
- Нет. На посошок мы пили уже на площади Республики.
- Вы были пьяны?
- Знаете, как это бывает. Пьешь, когда переволнуешься. Рюмка... Потом другая...
- Вы не возвращались, не ходили вдоль Сены?
Гийо недоуменно взглянул на приятеля, как бы с просьбой подтвердить его слова.
- Не было такого! А зачем?
Мегрэ повернулся к Лапуэнту.
- Уведи их в соседнее помещение и сними показания. По всей форме. Благодарю вас, господа.