Менее, чем через час, "кадиллак" въезжал на
улицу, на которой находился Французский госпиталь. По дороге дон Корлеоне спросил младшего из своих сыновей о его успехах в учебе. Майкл сказал,
что учится неплохо.
- Джонни говорит, что ты улаживаешь его дела в Голливуде. Хочешь, чтобы я тоже поехал туда? - спросил отца Сонни.
Дон Корлеоне ответил:
- Сегодня ночью туда поедет Том. Ему не нужна ничья помощь. Это дело простое.
Сонни Корлеоне засмеялся:
- Джонни считает, что с этим делом ты не справишься. Поэтому я и подумал, что мне, может быть, стоит поехать туда.
Дон Корлеоне повернул голову:
- Почему ты сомневаешься во мне? - спросил он Джонни Фонтена. - Разве твой крестный хоть раз не выполнил своего обещания?
Джонни начал нервно оправдываться.
- Директор студии действительно очень важная личность. Ты его не сумеешь взять даже деньгами. У него связи в самых высоких кругах. И он
ненавидит меня. Я просто ума не приложу, как тебе удастся все это вывернуть наизнанку.
Дон говорил довольным тоном:
- Говорю тебе, ты получишь эту роль. - Он толкнул Майкла локтем. - Мы не разочаруем нашего крестника, а, Майкл?
Майкл, который никогда не сомневался в отце, согласно кивнул головой. У входа в больницу дон Корлеоне положил руку на плечо Майкла, дав
остальным возможность пройти.
- Когда закончишь учебу, придешь ко мне. Я хочу поговорить с тобой. У меня есть несколько планов, которые тебе понравятся.
Майкл ничего не ответил. Дон Корлеоне пробормотал:
- Я тебя знаю. Не попрошу тебя делать ничего против твоего желания. Иди своей дорогой, ведь ты мужчина. Но когда кончишь учебу, приходи ко
мне, как сын.
Семья Дженко Абандандо - жена и три дочери - сидели в комнате для посетителей и напоминали стайку жирных воробьев. Увидев дона Корлеоне,
выходящего из лифта, они встрепенулись и инстинктивно, будто моля о защите, бросились к нему. Жена и дочери Абандандо были толстыми и
некрасивыми. Госпожа Абандандо поцеловала дона Корлеоне в щеку:
- О, ты святой человек. Прийти сюда в день свадьбы дочери!
Дон Корлеоне не принял этой похвалы.
- Разве не обязан я отдать последний долг человеку, который на протяжении двадцати лет был моей правой рукой? - Тут он понял, что будущая
вдова не знает, что ее мужу предстоит умереть сегодня ночью. Дженко Абандандо находился в больнице уже целый год, и жена свыклась с его
болезнью, считая ее неотъемлемой частью повседневной жизни. Она продолжала бубнить:
- Войди в палату и посмотри на моего бедного мужа, - сказала она. -Он спрашивал, где ты. Он, несчастный, хотел придти на свадьбу, но врач
не разрешил. Потом он сказал, что ты навестишь его в такой великий день, но я не поверила. О, мужчины понимают дружбу лучше нас, женщин. Войди,
ты осчастливишь его.
Из палаты Дженко Абандандо вышли врач и сестра. Врач был молодым человеком с серьезным и властным лицом. Одна из дочерей Дженко боязливо
спросила:
- Доктор Кеннеди, можно нам войти к нему?
Доктор Кеннеди с недоумением посмотрел на большую группу людей. Разве они не понимают, что больной умирает в страшных муках? Будет лучше,
если ему дадут умереть спокойно.
- Думаю, что можно, но только самым близким родственникам, - вежливо ответил врач. Он очень удивился, заметив, что мать и дочери
повернулись к невысокому тучному человеку, одетому во фрак, будто собираясь выслушать его решение.
Тучный человек заговорил. Голос выдавал его итальянское происхождение.
- Дорогой доктор, - сказал дон Корлеоне. - Это верно, что больной умирает?
- Да, - ответил доктор Кеннеди.
- Значит, тебе здесь делать нечего, - сказал дон Корлеоне. - Об остальном мы позаботимся. Мы утешим его. Мы закроем его глаза. Мы похороним
его и будем плакать на его похоронах. Мы позаботимся о его жене и дочерях.
Столь недвусмысленная речь заставила госпожу Абандандо все понять, и она разрыдалась. Доктор Кеннеди пожал плечами. Этим крестьянам ничего
не втолкуешь. В то же время он почувствовал справедливость грубого замечания этого человека. Он свое дело сделал. Тем же вежливым тоном доктор
Кеннеди сказал:
- Подождите, пожалуйста, пока сестра не позволит вам войти, мы обязаны сделать несколько необходимых процедур.
Сестра вернулась в палату, и они остались ждать. Наконец, она снова вышла и, оставив дверь открытой, пригласила их войти. Она прошептала:
- Он бредит от боли и жара, постарайтесь не волновать его. Вы все, кроме его жены, можете посидеть рядом с ним только несколько минут.
Тут она узнала Джонни Фонтена, который оказался рядом с ней, и глаза ее широко раскрылись. Тот слабо улыбнулся ей, а она вперила в него
призывный взгляд. Джонни записал ее адрес (в будущем может пригодиться), а потом зашел вслед за остальными в палату.
Долго боролся Дженко Абандандо с болезнью, но теперь побежденный и обессиленный, лежал на высокой кровати. Он так истощал, что от него
остался один скелет, а то, что раньше было густой, черной шевелюрой, превратилось в редкий безобразный клок волос. Дон Корлеоне весело
воскликнул:
- Дженко, дорогой друг, я привел к тебе своих сыновей, и посмотри, даже Джонни приехал из Голливуда.
Умирающий поднял на дона глаза, полные лихорадочного блеска.
Дон пожал руку своему старому другу. Он сказал:
- Поскорей выздоравливай, и мы вместе поедем в нашу деревню в Италию. Поиграем, как наши отцы и праотцы, в бокки возле винной лавки.
Умирающий отрицательно покачал головой. Он дал знак молодым и жене отойти от кровати и своей костлявой рукой крепко прижал дона к себе. Он
пытался говорить. Дон наклонил голову, а потом сел на стул у кровати. Дженко Абандандо бормотал что-то об их детстве. Потом его черные, как
смоль, глаза хитро заблестели, и он что-то быстро зашептал. Дон склонился к нему еще ниже, и, присутствующие удивленно смотрели на слезы,
которые текли по лицу дона Корлеоне. Дрожащий голос стал сильнее и заполнил собой всю комнату. Сделав отчаянное, нечеловеческое усилие,
Абандандо поднял голову с подушки, посмотрел вокруг невидящими глазами и показал пальцем на дона:
- Крестный отец, крестный отец, - воскликнул он. - Спаси меня от смерти, умоляю тебя. Мясо горит у меня на костях, и чувствую, как черви
поедают мой мозг. Вылечи меня, крестный отец. Ты всесилен, только ты можешь осушить слезы моей несчастной жены. Детьми мы вместе играли в
Корлеоне, а теперь ты позволишь мне умереть? На моей совести много грехов, и я боюсь ада.
Дон молчал.