Когда Пенья взгромоздился на скамейку, чтобы зачитать приветственную речь (должен признаться, что большая часть ее принадлежала мне, ибо чем еще развлечься человеку в маленьком городишке), дон Гало взъерошился на своем сиденье и время от времени утвердительно кивал головой, с холодной вежливостью отвечая на оглушительные хлопки служащих, раздававшиеся точно в тех местах, которые накануне указал Пенья. И в ту самую минуту, когда Пенья подошел к самому волнующему месту (лил в подробностях описали подвиги дона Гало, selfmade man
Конца истории Нора не поняла, но ей передался смех Лопеса. Официант только что с трудом примостил дона Гало за столиком у окна и принес ему апельсиновый напиток. Шофер отошел и встал в дверях кафе, болтая с сестрой милосердия. Каталка дона Гало мешала всем, и это, по‑видимому, доставляло ему огромное удовольствие. Лопес был поражен до глубины души.
– Не может быть, – повторял он. – С его увечьем и с его богатством отправляться в путешествие только потому, что оно бесплатное?
– Не совсем бесплатное, че, – ответил Медрано. – Лотерейный билет обошелся ему в десять песо.
– В старости некоторые деловые люди позволяют себе детские капризы, – заметил доктор Рестелли. – Я сам, хоть мне и повезло, спрашиваю себя, а следовало ли…
– Вон идут какие‑то типы с бандонеонами, – сказал Лусио. – Не для нас ли?
– Да ничего и не случилось, донья Пена, – сказал Пушок.
Сеньора Пресутти сурово посмотрела на сына.
– Как это ничего не случилось, – сказала она. – Ах, донья Пепа, уж эти дети… По‑твоему, ничего не было? А твой отец в постели с вывернутой лопаткой и вывихнутой ногой.
– Подумаешь, – сказал Пушок. – Да старик посильнее паровоза.
– А что все‑таки случилось? – спросил один из друзей.
– Разве вы не были с нами в воскресенье?
– А ты и не помнишь, что нас не было? Я тренировался перед боем. Когда тренируешься, никаких праздников. Да я тебе говорил, ты вспомни.
– Вот сейчас вспомнил, – сказал Пушок. – Ты много потерял, Русито.
– А что, был несчастный случай?
– Еще какой. Старик свалился с крыши во двор и чуть не убился насмерть… Ну и суматоха поднялась.
– Настоящий несчастный случай, – сказала сеньора Пресутти, – расскажи, Атилио. А то у меня, только вспомню, мурашки по всему телу.
– Бедная донья Пепа, – сказала Нелли.
– Бедняжка, – повторила Неллина мать.
– Да ничего там не было, – сказал Пушок. – Просто собралась паша компания, чтобы проводить Нелли и меня. Старуха испекла отменный пирог, а ребята принесли пива и бисквитов. Мы здорово устроились па плоской крыше; я с одним пареньком натянул тент, приволокли проигрыватель. Всего было вдосталь. А собралось нас не меньше тридцати человек.
– Больше, – возразила Нелли, – я считала, почти сорок. Помню, жаркого едва хватило.
– В общем, мы там отлично обосновались, не то что здесь, в этом мебельном складе. Старик, уселся во главе стола, рядом с доном Рана, из судоверфей. Ты знаешь, как мой старикан любит заложить за воротник. Погляди, какую рожу корчит старуха! Что, не правда, скажи? Да что в этом плохого? Одно помню, когда подали бананы, все мы здорово навеселе были, а старик пуще всех. Как он заливался, мама миа. И вот тут‑то взбрело ему в голову провозгласить тост за наше путешествие; поднялся он с кружкой в руке и только собрался было разинуть рот, как на пего напал кашель, да такой, что он попятился назад и полетел кубарем во двор. Ну и грохот учинил. Бедный старик. Точно мешок с кукурузой, ей‑богу.
– Бедный дон Пипо, – сказал Русито, пока сеньора Пресутти доставала из сумочки платок.
– Ну, что ж вы, Атилио! Свою маму довели до слез, – сказала Неллина мать. – Не плачьте, донья Росита. В конце концов, ничего страшного не случилось.
– Конечно, – сказал Пушок. – Ты бы, че, только видел, какая кутерьма поднялась. Мы все бросились вниз, я был уверен, что старик свернул себе шею. Женщины голосили, словом, кутерьма. Я велел Нелли выключить проигрыватель, а донье Пепе пришлось оказывать помощь старухе, которой стало плохо. Бедняга, как она извивалась.
– А что с доном Нино? – спросил Русито, жаждавший крови.
– Старик просто чудо, – сказал Пушок. – Я как увидел его бездыханным на каменных плитах, подумал: «Все, теперь остался я без отца». Паренек побежал вызывать «скорую помощь», а мы стали стаскивать со старика рубаху – посмотреть, дышит ли он еще. А он, как только открыл глаза, сразу же полез в карман проверить, не сперли ли у него бумажник. Уж такой он, наш старик. Потом пожаловался, что у него болит спина, но ничего страшного не было. По‑моему, он был не прочь продолжить попойку. Помнишь, старуха, как мы тебя притащили, чтобы ты посмотрела, что с ним ничего не приключилось? Куда там, вместо того чтобы успокоиться, она еще сильней ударилась в слезы.
– Значит, впечатлительная, – сказала Неллина мать, – Однажды в моем доме…
– Словом, когда прикатила «скорая», старик уже сидел на земле и все мы хохотали, точно сумасшедшие.