Он архитектор Баланса Силы! Он не может нас поддержать!
— Ну, и… — я продолжал с тем же недоумением смотреть на Гаптена.
— Ну, и… Андрей сказал ему: «Свами, уважаемый, у меня есть друг. И этот друг попал в беду. Помогите мне, пожалуйста! Я должен его выручить». Понимаешь, не Избранник, не Светлый, а его друг. Просто его друг/ Понятно?!
— Ах, да! Понятно! — до меня наконец дошло. — И как он собирается защитить Данилу?
— Да, кстати, — Гаптен обернулся и вопросительно уставился на Андрея. — Как?..
— Просто возьмет его под защиту, — объяснил Андрей. — Я бы даже сказал покровительство .
— Не сработает! — Гаптен в отчаянии хлопнул себя рукой по голове. Шумная радость мгновенно сменилась тревогой. — Темным наплевать на его покровительство. Собьют самолет ко всем чертям!
— А Свами собьют? — спросил Андрей и хитро подмигнул.
— Не понял? — Гаптен снова озаботился.
— Говорю: Свами они собьют? Если в самолете будет лететь Свами, собьют?
— Не может быть! — воскликнул Гаптен. — Да?! Правда?!
— Правда, правда… — Андрей сиял от радости.
— Я всегда знал! Я всегда знал, что он такой! — кричал Гаптен и прыгал вдоль всего коридора. — Я всегда знал! Великий Свами! Свами Великий!
— Да что вы радуетесь-то?.. — я совсем запутался. — Объясните мне.
— Анхель, Свами возьмет Данилу на борт своего самолета и сам доставит его в Нью-Йорк! Понятно теперь? Сам! А его-то Темные не тронут. Это точно!
Радость зазвучала у меня в душе тысячью серебряных колокольчиков. Я вдруг почувствовал себя самым счастливым человеком на свете! Самым счастливым! Мне хотелось прыгать от счастья, благодарить Андрея, качать его на руках и еще не знаю что! Я был счастлив! Мы были счастливы!
— Эй, друзья! — прикрикнул Андрей, глядя на наше эмоциональное безумство. — Приходите уже в себя! Что с Печатью-то будем делать? Надо как-то на троих решать. Данилы нет и не будет. Какие идеи?..
— Я думаю, надо все-таки понять, что там в этой Нининой книге, — предположил я.
— Анхель, нет никакой книги, — уверенно сказал Андрей. — Забудь.
— Как нет, откуда ты знаешь? — удивился я. — Свами сказал?
— Нет, не Свами, — Андрей отрицательно замотал головой. — Но разве это не очевидно? У нее какой-то другой план. Книга — это так, красивое прикрытие. Одно из многих в ее арсенале… Гаптен, кстати, а мы не можем попробовать наладить информационный канал через Нину? Очень бы хотелось знать, что у нее на самом деле в голове происходит.
— Уже пытались, — ответил Гаптен. — Безрезультатно. Попрошу, чтобы продолжили попытки. Вдруг смогут… И надо еще Данилу проинформировать, в какой компании он летит…
Гаптен ушел заниматься этими вопросами, а мы вернулись в центральный узел.
Мартин повел Нину к себе. Дома у него уютно, спокойно. Можно посидеть, поговорить. Вообще, он был очень доволен. Очень. Сегодня день удался. Рядом с ним шикарная женщина — красивая, яркая, умная, со вкусом. И, судя по всему, состоятельная. Нина сказала, что зарабатывает все сама, но, как говорится в таких случаях, «только на жизнь». Богатой наследнице престарелых родителей особенно беспокоится не о чем.
Мартин точно знает, что Нина на него запала. Если женщина на тебя запала, это ведь сразу видно. И еще понятно, что это нормальная женщина. Мартин знает это абсолютно определенно — он нравится именно нормальным женщинам. Это как диагностический признак. Если он женщине нравится, значит, это женщина, что надо. А если она ведет себя капризно, глупо, чего-то от него хочет, чем-то не довольна — у нее проблемы.
Да и Мартин много раз в этом убеждался: если женщина его игнорирует, значит, что-то с ней не так, проблемы у нее. Он — умный, талантливый, душевный, решительный. У него есть все, что нужно нормальной, хорошей женщине.
Что еще может быть нужно? Поэтому, если он женщине не нравится, это плохо характеризует саму женщину. Только и всего. А бегать за ними — вообще глупо. Правильные сами прибегут.
И вот Нина. Она увидела его — и сразу в глазах огонь вспыхнул, страсть. Конечно, после Сэма-то… По сравнению с ним Мартин вообще — находка! Сэм поверхностный. Он не может глубоко смотреть, анализировать. А как актер — он техничный. Сыграет все что угодно, любую роль. Потому что не проникает в суть роли, пьесы. Не понимает, что играет, зачем играет. И вечная улыбка превосходства на лице… Мартин его не уважает.
Или вот, например, Раймонд. Он парень-то неплохой. Но хилый. Все женщины, которые у него были (по крайней мере, те, которых знал Мартин), им помыкали. Он перед ними вечно распластается и ползает на брюхе. Находит какую-то уникальность и восхищается. В какой угодно! И даже чем дурнее баба, тем большую уникальность он в ней находит. Впрочем, и не мудрено! Мудрено то, что он ею восхищается…
Мартин бы эдакую дурь из нее просто выбил. Женщина не должна мужиком помыкать.
Это просто глупость. Порядок должен быть во всем. И понятно, что мужчина в семье — главный. А весь этот феминизм… Мартин относится к нему с пренебрежением. Он и к черным так относится, и к гомосексуалистам, и к феминисткам. Он хороший, нормальный техасский парень. На таких Америка держится!
Но он еще и талантлив… Если он захочет, он любые деньги сможет зарабатывать. Только ему не надо, ему искусство важнее…
— Послушайте, а что здесь у вас происходит? — Гаптен застыл в изумлении на пороге центрального узла.
Мы с Андреем просматривали очередной блок данных, полученных через информационную матрицу.
— Да вот, — развел руками Андрей. — Слушаем рассуждения Мартина о жизни… Что-то вроде классического — «о времени и о себе».
— Да, — подхватил я. — Потрясающее сомнение, при отчаянном желании не показаться самому себе выскочкой. И все это у него в голове крутится, крутится! Остановился бы хоть на минуту!
— В общем, нельзя сказать, что мы тут увлекательно проводим время, — улыбнулся Андрей. — Но пока это все, что у нас есть. А как у тебя?
— Пытаемся понять, как до Нины добраться. Пока не получается, — ответил Гаптен, подсаживаясь к столу. — А я захожу к вам и смотрю — что такое?! Ерунда какая-то. А это, оказывается, Мартин рассуждает… Кстати, а с кем сейчас Нина?
— Да вот же она, с Мартином, — я удивился, что Гаптен не заметил ее на экране.
— Она, что, молчит?.. — не поверил Гаптен.
Действительно, Нина вела себя как-то странно. До сих пор активная, напряженная, даже агрессивная, теперь она казалась чуть ли не шелковой. Что с ней случилось?
— Но она же под всех всегда подстраивается, — пожал плечами Андрей. — Вы что, не заметили?
Мы с Гаптеном переглянулись.
— Ну правда, — Андрей выглядел обескураженным. — С Раймондом она трагична. Все навзрыд, все с истерикой, со слезами. Это все для Раймонда. С Сэмом Нина, наоборот, холодна — жесткая, агрессивная. Он сам, как Нарцисс, и она с ним — как Нарцисс. Даже с Клорис она была другой — такой восторженной барышней. А с Мартином молчит, сидит тихо. Мартину того только и надо.
— Постой, — прервал его Гаптен, — но ведь она постоянно говорила: «Я люблю себя! Я люблю себя!» Как это сочетается одно с другим?.. Я сейчас послушал тебя — действительно, она, как хамелеон, под всех подстраивается. Но это странно для человека, который любит себя… Разве нет?
— Это просто ее манипуляции, — вставил я. — И, конечно, она делает это в каких-то своих целях. Непонятно, правда, в каких, но понятно, что для себя. А раз так, то, конечно, она себя любит! Вне всякого сомнения. Я здесь не вижу никакого противоречия, Гаптен.
— Нет, Анхель, она себя не, любит, — возразил Андрей.