— Покатаемся, — сказал Дейви, запихивая меня на заднее сиденье «роллера». — Трехтрубный тур. Для меня это будет третий раз, хочу побить свой прежний рекорд.
— Трехтур… да хрен с ним, — пробормотал я, обвисая на сиденье и глядя через окошко в непроглядную тьму. — Разбуди меня, когда вернемся.
«Роллер» замурлыкал и тронулся с места. Я лежал, глядя в потолок, и вскоре задремал, а может, и вообще уснул. Когда машина остановилась, я очнулся, посмотрел через спинку водительского сиденья и увидел впереди большое темное здание; Балфур пристроил на приборной доске зеркальце и готовил на нем солидную понюшку кокаина. Я сдвинул шлем на затылок, полюбовался на две дорожки белого искрящегося порошка и спросил:
— Так что там, все? Мы его, этот твой, уже кончили?
— Еще нет. — Дейви занюхал одну из дорожек через пластиковую соломинку, передал зеркальце и соломинку мне, а сам начал громко сопеть и фыркать носом.
— Ты там не рассыпь, — сказал он, чуть отдышавшись.
Предупреждение запоздало: я уже потребил свою дозу, правда — одной ноздрей, а потому чувствовал себя странно, вроде как перекошенно. Потом я лег на сиденье и стал ждать прихода, но Дейви безжалостно выдернул меня наружу, мы поковыляли по траве к тому темному зданию, открыли здоровенную дверь, и я некоторое время тыкался от стенки к стенке в каком-то просторном помещении, где не было никакого света, кроме Дейвова фонарика. Один раз я врезался во что-то головой, но не слишком больно, спасибо пробковому шлему.
— Осторожно! — сказал Дейви, распахивая передо мной дверцу; плохо понимая, что тут происходит, я залез вроде бы — в машину, лег на сиденье и закрыл глаза.
Потащило меня в тот самый момент, как рядом раздался мощный рев, ничуть не похожий на вкрадчивый шепот «роллсовского» движка; оглушенный пониманием, я начал подниматься, заметил краем глаза, что мы уже покинули то здание и катим, чуть подпрыгивая, по траве, а затем поскользнулся и упал на гулко вибрирующий пол. Мой шлем куда-то закатился, я кое-как его нашарил, снова нахлобучил на голову, встал, протиснулся вперед, где тускло светились огоньки приборной панели, и увидел, что Дейви старательно пристегивается к пилотскому креслу.
— Да мы же… — взвыл я, почти не веря в реальность происходящего; ну да, Дейви псих, но ведь не настолько же… — Ты… мы… да ведь это же…
Но тут самолет рвануло вперед, отбросив, как то и положено, меня назад. Дейви включил фары, я увидел впереди взлетную дорожку и взвыл пуще прежнего:
— Не-ет!
— Сядь и заткнись, — сказал Дейви, глядя на приборы; мы снова рванули вперед и понеслись по неширокой, поросшей травой полосе.
— Ты сбрендил, — бормотал я, отчаянно пытаясь высмотреть ручку, которой открывается дверца! — Прекрати сейчас же! Да ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Выпусти меня отсюда!
— Слушай, не ори ты, пожалуйста, — сказал Дейви, втискивая мне в руку секундомер. — Ну как я могу сосредоточиться, когда ты тут под ухом орешь? — Самолет несся по траве, кренясь и подскакивая на каких-то кочках.
Отчаявшись найти проклятую ручку — мне и в машинах-то это редко удается, а тут самолет, да еще темно, — я перегнулся через спинку сиденья и не очень умело схватил Балфура правой рукой за горло (левая была нужна мне для поддержания равновесия).
— Выпусти меня! — орал я. — Выпусти меня, сумасшедший ублюдок! Я убью тебя! Убью, безо всяких шуток, мы же угробимся!
— Слушай, кончай мелодраму. — Дейви аккуратно, не оборачиваясь, отцепил мою руку от своей шеи. — Я же иду на взлет, а ты меня отвлекаешь. Знаешь, чем это может кончиться?
— Навзлет? — завопил я, бросаясь ничком на задние сиденья (бог уж знает почему, но мне казалось, что там побезопаснее).
Я лежал, судорожно вздрагивая, высоко оттопырив задницу и прикрывая голову вместе со шлемом руками, однако все шло как-то не так. Вместо того чтобы задрать нос и перестать бумкаться о кочки, самолет притормозил и резко повернул, бросив меня (все еще поскуливавшего) к правой дверце. Затем двигатель надсадно взвыл, меня вдавило в спинки сидений, частота и амплитуда подпрыгивания резко возросли.
— Что… что там случилось? — взвизгнул я, стараясь перекрыть оглушительный рев.
— Да я тогда, в общем-то, не взлетал, а просто выруливал на старт, — сообщил мне Дейви.
— Ублюдок!
Я кое-как поднялся на ноги и сделал новый заход на его шею, однако Дейви резко пригнулся, уворачиваясь от моих грабок.
— А воттеперь, — услышал я, — ядействительно взлетаю.
— А-а-а! — завопил я во весь голос. Самолет вздыбился, фонари взлетной полосы быстро остались позади, земля исчезла из вида, слева и справа замелькали верхушки деревьев, но потом исчезли и они, ускорение вжимало меня в спинку сиденья.
На некоторое время я впал в полный ступор; мои руки намертво вцепились в спинку сиденья, соседнего с пилотским, глаза таращились прямо вперед, все мое тело — а казалось, что даже и сердце — замерло, застыло, окаменело.
— Эй, ты там часы уронил, возьми. — Дейви обернулся и вложил в мои онемевшие пальцы секундомер. Я смотрел в круто скошенное стекло фонаря и не видел ничего, кроме чернильной, без единой звездочки, тьмы; мои зубы клацали в такт прилежно работающему мотору.
— Садись сюда, Дэнни, — сказал Дейви, чего-то там подстраивая на панели. — Удобнее будет.
Я пробрался на сиденье второго пилота и даже как-то сумел пристегнуться. Теперь мне стали видны строчки проплывающих внизу огней — желтый свет натриевых уличных фонарей, белесые стрелки и тусклые рубины оживленного шоссе. На какое-то время это зрелище меня заворожило, затем я снова взглянул на Балфура. По его лицу бродила мирная, счастливая улыбка; если бы не рев мотоpa, я наверняка бы услышал, как он мурлычет себе под нос.
Дейви принял меньше моего, вговаривал я себе. Он и пил поменьше, и курил поменьше, да и вообще марихуана не слишком влияет на скорость реакции, а еще кокаин, он ведь должен частично нейтрализовать… так, что ли? Мои пальцы крепко сжимали секундомер, я тупо взглянул на него и снова поднял глаза; мы пролетали над широкой, совершенно черной полосой (река, что ли?), явно направляясь к тесной кучке светлячков, появившейся на горизонте.
— Ну, как ты там? — поинтересовался Дейви.
— Ха-ха! — сказал я. — Великолепно. — И снова взглянул на секундомер. А затем я бросил его на пол и обеими руками схватил Дейва за горло. Он удивленно присвистнул, однако рычаги свои не оставил, хвататься за мои руки не стал.
— Сажай самолет, — скомандовал я. — Сажай, а там уже я посмотрю, убивать тебя или нет.
— Ну видишь, что ты сделал, — огорченно вздохнул Дейви. — Снова часы уронил, а они скоро потребуются. Можешь ты, в конце концов, взять себя в руки? Успокойся, а то завелся, как не знаю что, зря я давал тебе столько кокаина. — Шея Дейви слегка покрутилась в моих руках, это он покачал головой.
С ужасом осознав, что этого психа не проймешь ни разумными доводами, ни угрозами, я отпустил его, смирился с почти неминуемой смертью и подобрал с полу секундомер.
— Ладно, ты только скажи, когда нажать.
— Вот так-то лучше.
— Но если мы, паче чаяния, останемся живы, я все равно тебя убью.
— Ну вот, снова ты за свое, — сказал Дейви, неотрывно глядя вперед. — Успокойся и держи часы наготове.
Я тоже взглянул вперед.