7
Существующее в нашем банке Общество по экономии в строительстве в прошлом году подарило мне на Рождество книгу «Сегодня великолепный день». Каждый клиент Общества, сумма экономии которого превышает пятьдесят тысяч, получает такую книгу. На любой день года здесь приготовлено изречение. Все они очень простые и направлены на то, чтобы оскорбить интеллектуальные возможности читателя. Я читаю эти изречения, когда мне плохо. Одно из них гласит: «Ты необыкновенный человек и знаешь, что сегодняшний день принесет тебе успех. Радуйся этому!» Задаю себе вопрос: неужели все, кто экономит во время строительства не менее пятидесяти тысяч, люди необыкновенные? Захватывающая дух картина: сотни сэкономивших сидят по вечерам в своих постелях и читают вслух: «Ты необыкновенный…»
А вы тоже необыкновенный? Разве тот факт, что каждый человек в буквальном смысле этого слова уникален, не доказывает нашу с вами неизменную обыкновенность?
Признаюсь, из чистого мазохизма меня снова и снова тянет к этой книге. Очень практично, что мой работодатель снабжает меня подобным чтивом, – в этой книге мне нравится всё: что она тоненькая, что у многих из моих коллег она тоже есть, что они тоже ее читают, что в ней все настолько позитивно – «Ты хотел бы иметь новую работу? Иди на свою старую с новым задором, и она покажется тебе новой!» – что она действительно объясняет целый мир –цельный мир! – давая только одну рекомендацию: думай позитивно! Я люблю эту книгу, потому что она буквально создана для того, чтобы избавить меня от оков индивидуализма, это я четко чувствую. Иду в банк, стараюсь, и если выполняю порученное мне дело как следует, то у меня счастливая жизнь. Сначала Марианна, застав меня за таким чтением, смеялась, но теперь я все чаще вижу эту книгу на ее ночном столике. И она явно не устояла перед шармом подобной литературы.
Чувствую, что наш брак находится под угрозой, но не могу объяснить почему. Было бы правильно, если бы моя книга приготовила элегантный ответ и на этот вопрос. В ней говорится: «Победитель рассматривает поражения и проблемы как трамплин. Научись любить свои неудачи».
Но самое главное – я должен стараться выполнять свою работу как следует.
В конференц-зале банка назначена беседа с Румених, Бельманом и другими. Присутствует и клиент Финдайзен. Атака направлена именно на него. Трудно себе представить, что банк проявлял терпение в течение целых пяти лет. У этого человека долг на долге, а он сидит здесь в дорогущих шмотках с мобильником цвета молодой липы в верхнем кармане и с красным «феррари» за дверью. За «феррари» делопроизводители его особенно ненавидят. Без всяких предисловий Румених начинает беседу с резкого, жесткого свинга: «Мы долго за вами наблюдали, господин Финдайзен, очень долго. Но теперь всё».
У Финдайзена на лбу блестят капельки пота. Он, конечно, знал, что его пригласили не на чашечку кофе. Но надеется, что сможет получить отсрочку. До сих пор ему это удавалось.
«Дайте мне еще хотя бы четыреста тысяч. Только до следующего месяца. Тогда я смогу заплатить рабочим и перейти к следующей фазе строительства».
Румених холодно отвечает: «Никаких больше выплат и никаких отсрочек. Всё. То, что мы вам уже дали, позволяло давным-давно закончить строительство. Где нашиденьги? »
Финдайзен делал инвестиции «на востоке» и потерял уйму денег. Он показывал мне все мыслимые и немыслимые планы, какие только могут быть. Где-то восточнее Берлина, «на зеленом лугу», о чем он постоянно с гордостью кричал, должен был появиться великолепный жилой квартал из четырнадцати одинаковых восьмиэтажных домов, с «супермаркетом-ареной» и прочими подобными сооружениями, назначение которых я представляю себе не очень четко.
Подробности мне были неизвестны, я знал только, что финансирование Финдайзена лопнуло и все деньги, которые он вложил в дело, пропали. Все до последней марки. Финдайзен называл это «неблагодарностью восточного дерьма». Говоря о восточных немцах, он никогда не называл их иначе как «восточное дерьмо». Конечно, они не были заинтересованы в появлении его домов. Они даже организовали какие-то гражданские инициативы против строительства. Говорили, что не хотят больше блочных домов. Люди, которые участвовали в финансировании проекта и тем самым пустили деньги на ветер, за это время тоже успели выйти из себя, и теперь хотели видеть Финдайзена только на виселице.
Людям типа Финдайзена действительно нелегко. Их никто не любит. Но сейчас, когда он сидит здесь, умоляет Румених, покрывается каплями все более и более неприятного пота и, кажется, вот-вот рассыплется на составляющие, мне его даже немного жалко. Хоть это и считается несовместимым, но на нем шелковые носки телесного цвета и каштаново-коричневые ботинки. Вены на лбу вздулись, стали толстыми и теперь напоминают ветки дерева. Вся голова приобрела темно-красный оттенок. Может случиться так, что он умрет прямо здесь. Но этого не происходит. Раз пять-шесть он принимается умолять Румених, как собака свою хозяйку. Но хозяйка говорит улыбаясь: «Rien ne va plus» [2] . Финдайзен уходит. Шансы, что он покончит жизнь самоубийством, довольно велики.
Когда мы возвращаемся в свой офис, Бельман, пребывая в хорошем настроении, хлопает меня по плечу и говорит: «Победитель рассматривает поражения и проблемы как трамплин. Научись любить свои неудачи».
Я смущенно хихикаю и молча сожалею, что во всем, что касается чтения, я ни на сантиметр не обогнал Бельмана.
8
Этот приезд Оливии, как, впрочем, и любой ее визит, дал мне пищу для размышлений. Я думаю о своей жизни и, чтобы утешиться, вытаскиваю из ящика письменного стола в кабинете документы, прилагаемые к заявлению о приеме на работу. Посмотрите-ка, здесь все как надо! Первоклассные отзывы! Аттестаты и характеристики говорят сами за себя! Вся эта писанина, снабженная подписями и печатями, представляет меня как надежду общества, как существо, в которого всю жизнь можно вкладывать деньги, как истинный оплот нации! Действительно, читающий эти бумаги вынужден признать, что моя жизнь протекала строго в установленных рамках, и более того – к тридцати пяти годам я кое-чего достиг. То, что я держу сейчас в руках, называется «биография» и документально подтверждает мое достойное похвалы умение приспосабливаться к обстоятельствам, интеллект выше среднего, а в остальном – смесь усердия и способности к размышлению, о чем свидетельствуют все тексты подобного рода. «Белых пятен» – в подобных ситуациях точнее было бы говорить о «черных дырах», но в деловом мире используется только эвфемизм «белые пятна» – так вот, «белых пятен» нет.
Я родился – сомневаться в этом не приходится, – потом учился в школах и университете, где получал хорошие отметки, прошел практику и, как положено, отслужил в армии. Везде, где я бывал, составлялись бумаги, подтверждавшие мое регулярное присутствие и мои, лежащие выше средней нормы, достижения.
Можно подумать, что я безупречен. Но призн`аюсь, что идеально не всё. Время учебы в университете при ближайшем рассмотрении оказывается несколько затянувшимся, пребывание в школе составляет почему-то целых пятнадцать лет. Но все это в границах терпимого, как скажет вам любой кадровик.
Конечно, здесь нет ни слова о страхе, гневе и отчаянии, о моей любви, о том, когда я был счастлив, а когда несчастен. Но мне кажется, что этого и не нужно, ведь это не имеет никакого значения до тех пор, пока человек не начинает слишком бросаться в глаза, выходя за рамки общепринятого.