Ему двадцать восемь лет и…
– Двадцать восемь! Мне не нужно никаких двадцативосьмилетних…
Она умолкла, потому что гости показались в гостиной, и Люси поспешила навстречу Джеку, увлекая ее за собой. Они уже были в гостиной, когда в дверь снова позвонили, и матери опять пришлось спускаться в магазин.
Джек стоял около дивана, сосредоточенно разглядывая шляпу, которую держал в руках. Его друг тоже учтиво снял шляпу, но если и чувствовал неловкость, впервые находясь в чужом доме, то не показывал виду. Он был высокий, темноволосый, с карими глазами. Летти успела его разглядеть, когда Люси тащила ее за собой. Он выглядел очень взрослым и респектабельным в своем ладно сшитом темно-сером костюме, и Летти почувствовала, что ее щеки запылали. Она еще больше рассердилась на Люси, которая бросила ее и взяла Джека за руку.
Кто-то кашлянул, и Летти повернулась к окну. Перед ней стоял отец, слегка ослепленный солнечным светом, проникавшим через толстые кружевные занавески. Он не ждал и не одобрил прихода поклонника его второй дочери, да к тому же вместе с совсем посторонним человеком. Им обоим следовало бы идти прямо в церковь. Чтобы скрыть смущение, он стал набивать трубку.
Люси уверенно взяла незнакомца за руку и повела его к сестре.
– Летти, – начала она сладким голосом, – это мистер Дэвид Бейрон, приятель Джека. Дэвид, это моя сестра Летти…
– Ее имя Летиция, – донесся недовольный голос отца из облака табачного дыма от уже разгоревшейся трубки. Запах матросского кубрика наполнил комнату. – Если ты собираешься кого-нибудь знакомить, Люцилла, называй имена правильно.
Ее энтузиазм сразу иссяк. Она бросила на отца обиженный взгляд, однако возможность дальнейшего знакомства была прервана появлением новых родственников, хлынувших в дверь, как орды Чингизхана: дядя Уилл – брат Мейбл, его жена Хетти и трое их детей-подростков: Берт, Джордж и Этель, сестра Артура Милдред, ее муж Чарли, затем еще кузины Виолетта и Эмма, только достигшие подросткового возраста. В комнате вдруг оказалось много народу, все целовались друг с другом, словно съехались сюда с разных концов земного шара, а не жили друг от друга на расстоянии нескольких трамвайных остановок. Семейство дяди Чарли жило в Уайтчепл, а дяди Уилла – в Степни.
– Мы столкнулись в дверях, – весело объяснил дядя Чарли. Его шутки всегда были немного грубоватыми, и Летти он не очень нравился. – Мы решили заявиться к вам, вместо того чтобы сразу идти в церковь. Смешно, что тебе, Уилл, пришла в голову точно такая же мысль. Вот мы и столкнулись в дверях, правда? Очень смешно. Какое смешное совпадение.
Мать, запыхавшись, вошла в гостиную, закашлялась и прижала ко рту платок. Внимание Летти на мгновение переключилось с мистера Дэвида Бейрона на мать, которая села на стул, стоящий между диваном и камином. Она выглядела, как маленькая мышка, которая только и хочет, чтобы побыстрее забиться в норку подальше от посторонних глаз. От навернувшихся слез у Летти защипало глаза, в горле встал комок. Она постаралась взять себя в руки, шмыгнула носом и закусила губу. Она не могла расплакаться на виду у всех, особенно в присутствии этого самоуверенного незнакомца.
– Мама, с тобой все в порядке? – спросила она и сразу почувствовала, что невольно привлекла к матери взгляды всех присутствующих.
Мейбл улыбнулась и встала со стула.
– Эти проклятые лестницы, – сказала она прерывающимся голосом. – Они всю душу из вас вынут.
Она даже сумела засмеяться, но это не уменьшило смущение гостей, понимавших, что их внезапный приход доставил ей неудобство, которого можно было избежать.
– Мы уже собирались идти в церковь, – продолжила она поспешно. – Пойду посмотрю, как там Винни. Сейчас за ней должна приехать карета.
Артур, – она посмотрела на мужа, который все еще курил трубку, – оставайся с невестой и подружками. И не забудь, что тебе нужно будет провожать невесту.
Она всем улыбнулась.
– Слишком много хлопот, когда это в первый раз.
Она вышла, и неловкое молчание сменилось ненатурально оживленным разговором. Все решили, что пора идти, и стали подталкивать друг друга к двери, как взвод новобранцев, неуверенных, получили они команду или нет. Летти хотела побежать за матерью с нелепой мыслью извиниться, но мать, видимо, не считала, что ей есть за что извиняться. Летти осталась там, где стояла, недалеко от Люси и напротив Дэвида Бейрона.
Летти заметила, что он смотрит на нее, и поняла: он догадывается, что с ее матерью, хотя никто этого не мог ему сказать. О таких вещах не говорят. А если и говорят, то только в семье и только шепотом. Это слово как будто само не позволяет произносить себя громко.
Казалось, он также знает, что она чувствует, но она не нуждалась в его жалости, и ее первой реакцией было немедленно обидеться. Ей было неприятно, что совершенно незнакомый человек заглянул ей в душу. И хотя раздражение было совершенно неразумной реакцией, она все больше начала выходить из себя, ее лицо запылало.
– Что он о себе думает? – прошипела она Люси, но та в ответ только захихикала.
Летти рискнула посмотреть на него, когда родственники, наконец, стали спускаться по лестнице. Она увидела, что он направляется к ней, и ее щеки запылали еще сильнее. О Боже, что он собирается ей сказать? И что она сможет ответить? Он наверняка говорит как джентльмен, а она… она, скорее всего, будет выглядеть круглой дурой…
Дальше Летти действовала инстинктивно. Схватив за руку своего пятнадцатилетнего кузена, она громко произнесла:
– Давай пойдем скажем маме, что мы уходим.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Гости, собиравшиеся в этот предрассветный час уходить, наконец ушли. Звук их шагов гулким эхом раздавался по пустынной Клаб Роу. Летти закрыла за ними дверь.
– Я чуть не убила тебя, Люси, честное слово, – прошипела она, задвигая засовы с такой яростью, словно хотела выместить на них всю злобу, предназначенную сестре. – Слава Богу, он рано ушел! Он такой высокомерный. Такие, как он, обычно пьют чай, оттопырив мизинец, потягивают шампанское и едят пирожные «дамские пальчики».
Она не могла представить, что после этого вечера ему еще раз захочется приехать к ним в гости. Она его больше никогда не увидит. Уж слишком он джентльмен.
– И к тому же был женат!
Через заваленный товаром магазин, где всегда пахло плесенью, сестры прошли на лестницу, тускло освещенную газовой лампой. Оскорбленный взгляд Люси следил за неясным силуэтом Летти.
– Но сейчас он холост. Он пережил ужасное горе. Его жена умерла, а он еще так молод.
Летти поставила ногу на ступеньку и остановилась.
– Что ты называешь – молод? Он на десять лет старше меня.
Люси тоже остановилась.
– Когда он потерял жену, ему было меньше. Это случилось четыре года назад. И десять лет ничего не значат. К тому же он так красив.
– Мне не кажется, что он красив, – возразила Летти. – И с чего ты решила, что мне нужен чей-то бывший муж? У его жены был ребенок?
– Ребенок родился мертвым! – Люси внезапно вышла из себя. – Неужели ты такая бесчувственная, Лет? Потерять одновременно и жену, и ребенка! А ты думаешь только о том, что он был женат и что он на десять лет старше тебя.
На это Летти не нашла что ответить. Она так старалась избегать Дэвида Бейрона, узнав, что он был женат. Тогда она не осознавала, какую трагедию ему пришлось пережить. Сейчас это поразило ее, как удар в грудь, и ей стало ужасно стыдно. Но Люси, переполненная праведным гневом, не заметила этого.
– Десять лет – это не так страшно. У него отличные манеры, и он говорит так же красиво, как Джек. Ты сама не знаешь, чего ты хочешь, и в этом твоя беда.