— Но человек не внял ему, не услышал Бога, не понял или не захотел понять, в чем истинная правда и корень зла. И Божий гнев был страшен — разверзлись небеса и океанами обрушились воды на грешную землю. Всемирный потоп! Все живое, за исключением горстки избранных, вернулось в смерть. Но пострадали не те, кто умерли, а Избранные, которым было предначертано жить дальше, среди мертвецов, и оставить потомство свое, узнавшее гнев Господень! И тогда у человека еще был шанс — одуматься и преклонить колени перед силою Неба. Господь выбрал богобоязненного Ноя — того, кто будет отвечать перед Ним за всех и чьи потомки ответят перед Ним. Как и Адам, Ной был наказан, он стал вторым прародителем человечества, вторым Адамом. Это было вторым Божьим предупреждением — чтобы поняли и одумались!
— Вы хотите сказать, что Бог выбрал праведника, чтобы поиздеваться над ним? — прошептал Данила. — Убил всех и запугал благочестивого?..
— Но и в этот раз люди не вняли Богу! И когда судьба человечества была уже предрешена — Рим разрушался, эллины древней Греции канули в Лету, а Иудея погрузилась в ад междоусобной войны, — Бог решил поставить на человечестве крест. Но явился агнец и сказал Богу: «Не их накажи, но меня, Господи! Ибо не ведают они, что творят!» И имя этого агнца было — Иисус Христос. Он предложил Богу сделку. Страшную сделку. Жизнь, которую Бог дал ему и всем его потомкам, была жестокой карой за грехи человечества. Бог положил на плечи Иисуса крест, но не из древа, а из горя. И в том было Его проклятье. И крест этот передается из руки в руки, от одного поколения Христа к другому.
— Ничего не понимаю… Какойкрест? Вы о чем говорите? — Даниле вдруг стало жарко.
— Иисус отдал Богу самое дорогое, что есть и может быть у человека, он отдал Ему свою радость. Свою и всех своих потомков на многие сотни, тысячи лет вперед.
— Радость?!
— Данила, вы когда-нибудь видели каноническое изображение Христа с улыбкой на устах? Вы видели когда-нибудь изображение смеющегося Христа?!
— Смеющегося Христа?.. — Данила не верил своим ушам.
— Да, смеющегося Христа! — чуть не закричал Марк.
— Нет… — Данила отрицательно покачал головой.
— И знаете почему?
— Почему?
— Потому что Спаситель искупил наши грехи не кровью, а радостью… Наше спасение куплено.
— За его смех?..
— Вы думаете, Данила, что Темные — это те, от кого исходит опасность? — Марк выдвинулся вперед из своего кресла, внимательно посмотрел на Данилу и прищурился. — Что они — те, кто жаждет воцарения Зла? Так или не так?.. Данила неуверенно мотнул головой.
— А сейчас представьте себе человека с ножом, — продолжал Марк. — Представьте, что он подходит к спящему и вонзает ему этот нож в самое сердце! Что вы думаете об этом человеке?
— Что я о нем думаю? — Данила почувствовал подвох и растерялся.
— Да, что вы о нем думаете?..
— Я думаю, что он… — Данила запнулся и опустил глаза. — Я думаю, что он убийца. Он…
— Злодей? — «помог» Марк.
— Да, — тихо ответил Данила, поднял глаза и спокойным уверенным взглядом смерил Марка. — Злодей. Да.
Марк как-то странно улыбнулся и откинулся на спинку своего кресла.
— Вы вынесли вердикт, Данила, — сказал он с каким-то особенным, ехидствующим удовольствием. — Вы приняли решение. Вы осудили. Так?
— Да.
— А если я скажу вам, что тот человек из моего рассказа, этот человек с ножом, — он кардиохирург. Нож в его руке — медицинский скальпель. Спящий человек — больной, находящийся под наркозом. Больной, который нуждается в этой операции, для которого этот удар ножом в сердце — не вопрос смерти, а вопрос жизни… Что вы скажете теперь, Данила?
— Что я скажу?.. — Данила пожал плечами. — Я скажу, что вы меня обманули.
— Вот как! — Марк разразился странным гортанным смехом. — Вот как?! Однако же! Оказывается, я вас обманул?! Замечательно!
И вдруг Марк перестал смеяться. Так же внезапно, как перед этим расхохотался. Он буквально выпрыгнул из своего кресла, метнулся вперед. Его губы замерли в двух сантиметрах от уха Данилы.
— Нет, Данила, я тебя не обманывал, — прошептал Марк прямо в слуховой проход. — Я не обманывал. Ты просто не знал правды. Не знал, но вынес суждение. Ты судил, Данила, не имея полной картины. Ты судил и осудил невиновного. Ты осудилспасителя .
Данила ощутил, как по его спине тонкой струйкой побежал холодный пот. Фраза «Ты осудил невиновного. Ты осудилспасителя », прокручиваясь, как запись на автоответчике, продолжала звучать у него в ушах. Хотя Марк уже встал, выпрямился, развернулся и пошел в сторону кабины самолета, Данила все еще слышал его голос внутри своей головы: «Ты осудил невиновного. Ты осудилспасителя »…
Данила осуждает Темных, борется с ними. Но что такое эти Темные? Он ведь ничего не знает о них. Столько раз он вместе со своими друзьями — Анхелем, Андреем, Гаптеном — обсуждал это? Но ответ всегда был один: «Тьма — это Зло, это плохо». Но разве это ответ? Тьма — это только слово. Слово, которым обычно обозначают что-то плохое. Но что стоит за этим словом? И кто присвоил его кому-то или чему-то? Кто судил?..
И разве Источник Света что-то говорил Даниле о том, что Тьма — это Зло? Разве сказал Источник Света Даниле: «Пойди отыщи зло и убей его». Нет, не говорил. Но Данила пошел и, более того, ищет. Вроде бы «Кощееву смерть», а на самом деле — «то, не знаю что». И вообще, откуда Даниле известно, что Источник Света называл Тьмой? Может быть, Он называл Тьмой тех, кто считает себя Светлыми. Как знать?..
— Мы служим потомкам Христа, — внезапно раздалось откуда-то сзади.
Данила резко обернулся, пытаясь понять, где же он мог слышать этот голос…
Над ним возвышалась грузная фигура человека с темным землистым лицом, черной бородой, в одеянии, похожем на монашескую сутану. Катар! Тот самый Темный Посвященный, который говорил на Встрече Двадцати Четырех! Гот самый, что был учителем Нины…
— Катар… — прошептал Данила.
— Две тысячи лет они хранят обет горя и личного страдания, — продолжал Катар. — Они не должны ни смеяться, ни даже улыбаться. Никогда. Да, мытемные, потому что мы делаем все, чтобы им легче было нести эту ношу. Ношу страдания и искупления.
— Никогда? — не понял Данила, ощущая какую-то предельную абсурдность этого странного обета. — А что случится, если они все-таки не сдержатся?
— Война и смерть… — ответил Катар.
— С кем? Какая война?! — на Данилу накатили страшные военные воспоминания, дыхание перехватило.
— Вы когда-нибудь слышали о Карибском кризисе?
— О Карибском кризисе? — переспросил Данила. — Это когда чуть было не началась третья мировая война между США и Советским Союзом?
— Да.
— Конечно, слышал.
— Тогда чуть было не рассмеялась мать Марии, — сказал Катар. — Она была еще девочкой. Детей трудно удерживать от смеха.
— Ерунда, — отрезал Данила. — Это просто политика.
— А когда в свое время, тоже в детстве, рассмеялась бабушка Марии, началась вторая мировая война.
— Бред… Не может быть… — прошептал Данила.
— Так было во все времена, — Катар не обратил на возражения Данилы никакого внимания. — Но теперь с каждым поколением последствия нарушения обета становятся все более и более страшными…
— Послушайте, — Данила недоверчиво посмотрел на Катара, — вы что хотите сказать? Что вы являетесь оплотом мира и защищаете человечество? Я правильно вас понимаю? Но как же, в таком случае, все то, что вы говорили на Встрече Двадцати Четырех?.. Когда вы врали — тогда или сейчас? Там звучали прямо противоположные вещи.