Из Светловодска, города на берегу Кременчугского водохранилища, в
Москву на имя жены Дзержинского – Софьи Сигизмундовны, глубокой старухи, и её сына, уже больше двух дет приходят письма, обвиняющие их мужа и отца в кровавом терроре против своего народа. Вернее было бы сказать, что против народов бывшей Российской империи, так как
Дзержинский был выходцем из Польши и писал в анкетах, что он поляк, но злые языки утверждали, что его отец, Эдмунд-Рувим Иосифович еврей, что для Советской власти является чуть ли не клеветой.
Какой-то негодяй из разных городов громадного СССР отправлял письма в которых выставлял Председателя ЧК кровавым палачом, поправшего человеческое и божественное начало. Сотни, если не тысячи сотрудников КГБ занимались поисками вражеского элемента, и наконец, установили что он проживает в Светловодске. Сейчас там работает группа графологов, и уже установили, что письма эти писал местный учитель географии, но взять его ещё не смогли потому, что он находился в отпуске, а где, ещё не установили. Сейчас отдел
Синельника занимается его поиском, Москва ежедневно запрашивает, а результата нет.
Алисов зашёл в магазин, предчувствуя получение дополнительных денег, и подошёл к приёмной будке. Возле окошка стояла женщина и сдавала колечко, разрезанное в одном месте. Она объясняла приёмщику, что оно врезалось в палец дочери, палец опух и посинел, и отец вынужден был его с большим трудом разрезать. Алисов топтался с ноги на ногу, но, наконец, Чекмарёв выдал ей деньги, и Петро заглянул к нему в окошко, согнувшись пополам.
– Это я, – проговорил Петро.
– Вижу, одну минутку, – и приёмщик стал перекладывать бумажки у себя на столе.
– Дайте мне паспорт и квитанцию, что я Вам дал.
Алисов подал паспорт с вложенной в него квитанцией.
– Так, Алисов, – прочитал Чекмарёв, вы получили пять рублей, а монета, которую Вы сдали, оценена в шестьдесят два рубля восемьдесят четыре копейки. Она сделана не из чистой платины, а то бы Вы получили больше. Вам ещё причитается…
– Пятьдесят семь рублей восемьдесят четыре копейки.
Чекмарёв посмотрел на Алисова, удивляясь его мгновенному подсчёту. Алисов ещё в школе поражал одноклассников быстро производить в уме арифметические действия. Он уже успел разделить эту сумму на три и получалось, что каждому из компаньонов достанется по девятнадцать двадцать восемь.
– Правильно, распишитесь и получите квитанцию.
– Спасибо, – широко улыбаясь, Алисов повернулся чтобы идти на выход.
– Пройдёмте, гражданин, – преградил Петру дорогу милиционер.
– Куда, зачем, – растерялся Алисов.
– Пройдёмте, Вам там объяснят.
Они зашли в дверь коридора, идущего в глубь помещения и вошли в дверь с надписью "Директор". В комнате за столом сидели полная женщина и молодой мужчина маленького роста в гражданской одежде.
Женщина, наверное, директор магазина, сразу вышла, а коротышка подошёл к Петру и поднёс к его лицу какое-то удостоверение, подняв его над своей головой. Алисов не успел прочитать, что там написано, но маленький человечек представился:
– Старший лейтенант Синица.
"Больше похож на воробья с повёрнутым клювом", – подумалось Петру и рассмешило. Смех он сдержал, но мгновенно успокоился и в обыкновенной своей манере, вытягивая шею и наклонив голову, спросил:
– Зачем я понадобился старшему лейтенанту?
– Дайте Ваш паспорт, – был ответ, – и присаживайтесь.
Синица по своему обыкновению продолжал стоять.
– Гражданин Алисов, Вы на прошлой неделе сдали в скупку платиновую и очень ценную монету. Так?
– Да, так.
– Расскажите, пожалуйста, где вы её взяли и когда?
– В тот же день на автобусной остановке. Я думал, что это пятачок, поднял, смотрю, а там написано, что чистая платина.
– Кто видел, что Вы подняли монету?
– Я один пришёл на остановку.
– А теперь скажите нам правду! Где Вы в самом деле взяли монету, может Вам кто-то её дал?
– Гражданин старший лейтенант, не морочьте себе голову.
Я её нашёл, – делал удивлённые глаза Петро.
Он уже понял, что этот пацан слабак в области допросов, и Алисов стал ломать комедию. Синица увидел в нём клоуна вроде Тольки и
Кольки и разозлился.
– Мы сейчас поедем к Вам домой и посмотрим, есть ли у Вас ещё такие же монеты и драгоценности.
– Подумаешь, драгоценность за шестьдесят рублей. А домой я Вас не приглашал.
– Во первых, цена этой монеты такая, что Вам и не снилась, – но тут же спохватился, – я так думаю. А во вторых, мы произведём у Вас официальный обыск.
– Для этого нужно иметь санкцию прокурора, – ехидно Заметил Алисов.
– Пожалуйста, – сказал Синица, полез в портфель, стоящий на полу, достал оттуда бланки, один заполнил и показал Петру, – теперь есть?
– Есть.
У Петра было такое выражение лица, как будто ему показали замысловатый фокус.
На улице их ожидал ещё один милиционер и один гражданский. Ехали в двух милицейских "козликах". По приезду пригласили двоих понятых из соседей. Одной оказалась Федькина мать, а другим понятым – сосед, старик пенсионер за семьдесят. Частный дом Алисова строился ещё его тестем после войны, имел три небольших комнаты и кухню. Обыск начали производить с гостиной. Синица стоял посреди комнаты, в обыск не вмешивался. Непосредственно искал гражданский, поднаторевший, видимо, в таких делах. Понятые стояли у двери. Просматривали всё очень тщательно, даже пролистывали книги, стоявшие на этажерке.
Около часа обрабатывали гостиную и перешли в спальню. Гражданский снял простыни, одеяла и подушки, прощупав каждую вещь, и только поднял матрац, как раздался возмущённый голос Петровой жены Катерины:
– А что здесь происходит?! Кто вам позволил лезть грязными лапами в мою постель?!
Милиционер хотел ей что-то сказать, но она оттолкнула его и подскочила к гражданскому.
– Убирайся отсюда вон! – кричала она, сверкая глазами.
Синица побаивался языкатых женщин даже в спокойном состоянии, но сейчас его возмутило её поведение, и он решил проявить свой властный характер.
– Послушайте, гражданка Алисова!
Но гражданка не желала слушать. Она повернулась к Синице.
– И ты убирайся двухносый!
Этого уже Синица стерпеть не смог. Он заорал своим несолидным голосом:
– Не смейте меня оскорблять! Я при исполнении служебных обязанностей!
Он тыкнул ей под нос сначала удостоверение, а затем потрясал бумагой.
– Вот санкция прокурора на обыск. Если вы будете себя так вести, то мы подвергнем Вас аресту.
Катерина чуть успокоилась, и с удивлением смотрела на этого похожего на мышонка мужичка, и сразу вспомнила мультик, который смотрела их дочка и подумала: "А я, наверное, на кошку похожа". Это её рассмешило, он села на стул и собралась с мыслями. Вспомнила о своём депутатстве, показала на значок, приколотый к кофточке.
– А Вы не имеете права меня арестовывать: я депутат горсовета.
Синица растерянно посмотрел на гражданского, как бы спрашивая у него совета.
– Товарищ Алисова, Вас никто не собирается арестовывать. А обыск мы делаем на законном основании. Если мы нарушили закон, вы сможете обжаловать наши действия в установленном порядке, – разъяснял гражданский.
Петро с гордостью смотрел на жену. Его радовало, как она обрила этих легавых.
– А в чём, дело? – спросила Катерина.
– Ваш муж сдал в скупку драгоценную монету, и у органов возникло сомнение в правильности его показаний.
– Какую ещё монету? – обратилась к Петру Катерина.
– Нашёл я, Катя, – кротко, и, как бы извиняясь, ответил Пётр.
– А я почему не знаю?
– Я хотел тебе сделать сюрприз, вот и деньги я принёс.
– Хорош сюрприз ты мне сделал. А что вы ищите?
– Драгоценности.
– Так бы и сказали.
Катерина сняла с ушей две серёжки с маленькими рубиновыми камешками.