Василий имел золотые руки, умел ремонтировать любую технику и иногда подрабатывал тем, что чинил частные легковушки. Несколько лет назад у них появился старый
"Москвич", по сути дела рухлядь, купленная мужем за бесценок. Но
Василий проводил с ней столько времени, что на семью его не оставалось, и Тая уговорила мужа продать его.
Придя домой, Тая сказала мужу:
– Васёк, а Васёк?
Василий возился со сломавшимся будильником и, не поднимая головы, ответил:
– Слушаю Вас, Таисия Григорьевна.
– Давай купим машину. Школе "Жигули" выделили. Я ответ должна завтра дать, а то Серная Кислота заберёт.
Василий знал, что за глаза все в школе так называли учительницу химии. От неожиданного предложения жены он даже будильник из рук выронил.
– А деньги? Где мы деньги возьмём? У нас только на полмашины есть. Может мотоцикл купим, это и есть полмашины.
– Ты сам говорил, что смерть мотоциклиста неизбежна, как гибель капитализма. А я серьёзно говорю – давай купим.
– Нам дадут за полцены? Догонят и ещё дадут.
– Васёк, когда я была у мамки, мне братуха Сенька предложил одолжить денег.
– Ты же знаешь мой принцип – ничего и ни у кого никогда не одалживать. А тут почти три тысячи.
– А Сеня сейчас бригадир механизаторов. Он сказал, что в страду возьмёт тебя на комбайн, он помнит, что ты хорошо работал у него, и ты за отпуск сумеешь вернуть ему половину долга. Ну и мы сократимся, сколько сможем.
Василий очень обрадовался предложению жены, но боялся влезать в кабалу. Они долго говорили, но никак не приходили к решению. Твёрдо сказать "ДА" никто из них не мог, и когда в дом зашёл сын, Василий спросил его:
– Сергей Васильич, мы с мамкой решаем и не можем решить – покупать нам "Жигули" или нет?
– Конечно покупать!
– Значит решили – будем покупать.
Прошёл ещё год. Советская пропаганда трубила на весь мир о колоссальных успехах в экономике, науке и во всех областях жизни громадной страны. Фактически же это были годы застоя, как их назовут через двадцать лет. Жизнь бурлила, как бурлит гнилое болото, выпуская на поверхность смрад и вонь.
Произошли некоторые перемены в жизни наших героев, и хотя их должностной статус изменился, на их материальном благополучии он никак не отразился.
КГБ поймало и засудило светловодского учителя, осмелившегося обвинять их основателя в казни сотен тысяч, а может и миллионов невиновных людей, составляющих цвет нации. Об этом рассказывали на партийных конференциях, тем самым давая повод задуматься над тем, что может и правда Дзержинский был палачом. Платиновую монету доставили в Москву на Лубянку, и рассказывали, что её показывали самому шефу охранки Андропову. Он повертел её в пальцах, бросил на стол и молвил.
– Отметьте в приказе отличившихся.
По этим двум случаям присвоили звание подполковника майору
Синельнику, а Ивану Синице присвоили звание капитана и направили служить в районный центр начальником отделения КГБ по району. Отдел насчитывал аж два человека в подчинении Синицы, и он этим гордился так, как не гордился, наверное, Наполеон Бонапарт, став императором.
После того, как Дзюба не появился несколько дней на работе, Петра
Алисова сделали бригадиром, добавив ему в бригаду парня, пришедшего из армии, где он служил в Строительных войсках. Парень, по фамилии
Брыгарь, поступил в вечерний институт и каждый вечер торопился на учёбу. У Алисова теперь не оказалось постоянного собутыльника, и он почти не пил, чему очень радовалась его Катерина.
Петро считал, что Дзюба присвоил тогда монеты себе и сбежал с ними к своим друзьям уголовникам, чтобы они помогли сбыть монеты по их настоящей цене. "Гуляет сейчас Бугор где-то за мой счёт" – думал
Алисов, но сказать кому-то об этом не смел.
Василий Млынарь, приобретя "Жигули" ВАЗ-2101, самые дешёвые из всей сери выпускаемых моделей, никак не мог вылезти из денежного долга, несмотря на все предпринимаемые им усилия. Осенью он свой отпуск провёл на уборке хлебов в колхозе, работая комбайнёром, но урожай в тот год оказался низким и таким же оказался и заработок.
Работа комбайнёра не просто тяжёлая – она адски тяжёлая. День и ночь, сидя в кабине комбайна, необходимо тщательно следить за многими параметрами: направлением движения, высотой подъёма ножа, посторонними предметами, могущими сломать комбайн, а также за всевозможным зверьём, попадающим под нож. Один раз он успел заметить зайчонка, которому ножом отхватило заднюю лапу. Василий подобрал его, сделал перевязку, вечером отнёс к брату домой и по возможности до конца страды наведывался к своему пациенту.
В комбайнах дышать было совершенно нечем. Пыль забивалась во все щелочки одежды, лезла в нос и гортань, слюны не хватало, чтобы сплёвывать её постоянно изо рта, и при всём этом пот заливал глаза, тёк по спине и в пах.
Но больше всего изводили частые поломки. Хотя технику и готовили всё лето к уборочной, постоянно докладывая "наверх" о её готовности, но это было равносильно тому, чтобы старику-инвалиду поставить новые протезы и отправить его на Олимпийские игры. Ремонтировать комбайн приходилось в поле, иногда ночью, но через некоторое время он опять останавливался.
Потратив свой отпуск на непосильную работу, Василий заработал чуть больше пятисот рублей, а это почти три его месячные зарплаты и отдал их Семёну. Долг, таким образом, сократился, но оставалась ещё значительная сумма, которую негде было взять. В свободное от работы время Млынарь ремонтировал чужие машины и занимался извозом в качестве таксиста или, как говорили, "таксовал", что запрещалось законом.
Однажды во дворе к Василию подошёл председатель недавно организованного комитета профсоюза треста, бывший главный механик одного из управлений, Анатолий Фёдорович Меньшов и сообщил, что есть туристическая путёвка в Японию, и не хочет ли Василий туда съездить.
– Сколько стоит?
– Вся поездка обойдётся около двух кусков.
– Чокнуться можно! Я ещё за машину не рассчитался!
Меньшов и Млынарь во многом походили друг на друга. Оба одинакового телосложения, оба круглолицые и, самое главное, характеры у них были схожие. Между ними давно сложились доверительные отношения, поэтому Меньшов позволил себе дать Василию совет:
– На те деньги, что вам поменяют, купишь в Японии музыкальный центр и ковёр. Центр толкнёшь здесь за пару тыщь, и окупишь поездку, а ковёр себе оставишь.
– Нет, Толя, не могу, да и дел у меня дома сейчас невпроворот.
– Ну, как знаешь. Я объявление повешу, может кто и захочет.
Василий давно уже не думал о монетах. Вернее, постоянно не думал.
Иногда вспоминал, как вспоминают о давно прочитанной книге, стоящей в на полке в шкафу только в связи с возникшей ассоциацией. Вот и сейчас подумал, что можно было бы продать в Японии одну монетку и рассчитаться с долгом. Но сколько настоящая её цена он не знал, да и как в Японии он найдёт покупателя, если и слова не знает, а посвящать кого-то в свою тайну он не мог.
Да, говорят, и шмонают сейчас на границе и в аэропортах. Так и стёрлась возникшая мысль о продаже монеты. Но, видимо, не надолго и тем более не навсегда.
Жил через несколько домов от Млынарей Богуславский Игорь Львович.
Он несколько лет назад купил себе развалюху и на её месте построил в течении года добротный дом. Своей машины он не имел, но его ежедневно привозили на легковых машинах после работы домой. Работал
Игорь Львович заведующим складом областной базы Рыбторга. С соседями он не дружил, но и не ссорился, здоровался и проходил дальше.