Сумасшедший! — убедилась продавщица мясного отдела, а вслух сказала, что свои поганые эксперименты нужно проводить не на имуществе, которое принадлежит частному хозяину, а на своем вонючем сомике, что плавает в отдельном аквариуме, стоящем под прилавком. Уж мы-то знаем про этого сомика! Знаем-знаем!..
Надо сказать, что таковой действительно имелся. Сомик был привезен под праздник вместе с карпами совершенно случайно в машине «Свежая рыба» и сгружен в общий аквариум, где его немедленно обнаружил Илья. Сомик был относительно небольшой, килограммов на восемь, с длинными усами и приплюснутой мордой, чем-то неуловимо напоминающей лицо Ильи.
Татарин мгновенно проникся к нему неясным чувством и, мямля невразумительно, попросил у хозяина разрешения купить необычную для их магазина рыбину в собственность. Хозяин лишь пожал плечами и согласился продать сомика за цену, тождественную карповому весу. Некоторые из продавцов было возмутились, почему именно Илье было позволено выкупить сомика, всем хочется к празднику такую рыбину, но кто-то заметил, что сомы отдают тиной и что рыба эта сорная, никчемная, даже для жарки не годится, ибо излишне жирная и вонючая, как сожженная резиновая покрышка.
— Пусть татарин жрет! — сказали в подсобке тихо и засмеялись.
На том и порешили. К празднику служащие магазина купили карпов, а Илья потратился на сомика, которого поселил в небольшом аквариуме собственного изготовления, промазав стекло изнутри замазкой, чтобы не текло. Поставил он аквариум под прилавок, куда провел маленькую сорокасвечовую лампочку, чтобы рыбине казалось, что проживает она под солнцем, а еще сделал ответвление от основного компрессора и пускал воздух к самому ее носу.
Кормил татарин своего питомца раз в день принесенной из дома пшенной кашей, зато задавал ее от души, большими слипшимися комками, которые сомик подхватывал на лету, как какая-нибудь псина, и проглатывал тотчас, с псячьим проворством… Когда выдавалась свободная от работы минута, Илья засовывал в теплый аквариум руку и поглаживал мозолистой ладонью скользкую спину сомика со всей нежностью, на какую был способен. Рыбина любила своего хозяина и в благодарных порывах присасывалась губами к среднему пальцу татарина и сосала его нежно, как новорожденное дитя, — мягкими, беззубыми деснами. В такие мгновения продавец рыбы был всемерно счастлив.
Вряд ли татарин Илья читал когда-нибудь что-то специально, был он сильно дремуч и только газеты или журнальчики просматривал изредка, забирая их из подвала своего многоэтажного дома, уже сильно состарившиеся и подмокшие от сырости. Но тут, с негаданным приобретением сомика, Илья, как заправский собаковод, посетил ряд книжных магазинов, где всякий раз запрашивал книги о жизни сомов. Всякий же раз ему и отвечали, что про сомов литературы нет, что есть просто атласы речных рыб, где, в частности, есть и о сомах.
— Берите атлас! — советовали продавцы.
Что такое атласы, Илья не знал, боялся быть обманутым и лишь отчаявшись найти литературу про своего питомца, купил толстый красочный атлас с названием «Мир речных рыб».
Лежа дома на своем диванчике, покрытом истертым ковриком с азиатским орнаментом, Илья нетерпеливо листал атлас, пропуская изображения сазанов, налимов, голавлей и прочих ненужных ему рыб, задержался лишь на секунду на карпах, о которых все и так знал, а затем, слюнявя палец, наконец добрался до иллюстрации с сомиком.
— Ах! — воскликнул татарин. — Мой рыба!
И действительно, на всю страницу, во всем своем великолепии была изображена рыба Ильи, которая смотрела на хозяина преданными, слегка раскосыми глазами и, казалось, вот-вот пошевелит мясным ртом с просьбой о пшенной каше.
— Мой рыба! — удостоверился Илья и, вооружившись лупой, стал читать по слогам, что написано под картинкой.
А там была напечатана информация о самом большом обитателе российских рек — «соме обыкновенном», могущем при благоприятном стечении обстоятельств прожить до ста лет и набрать веса до двухсот килограммов. Сом вовсе не был хищной рыбой и не питался себе подобными, а оттого Илья испытал к рыбе уважение и еще раз порадовался, что сомик принадлежит ему и что его никто не съел под праздник… На этом информация о соме заканчивалась, так как это был видовой атлас, задача которого была как можно реальнее отобразить внешний вид рыбы.
Илья похвалил атлас, так как почти уже поднес средний палец к губам сомика, дабы он присосался к нему, но, вспомнив, что это всего лишь картинка, хоть и искусно выполненная, убрал кривой палец восвояси.
Далее Илья, не колеблясь, выдрал страницу с изображением своего любимца и прикнопил к стене напротив диванчика, чтобы всегда иметь возможность лицезреть рыбу. Атлас же с оставшимися изображениями он за ненадобностью оставил валяться на столе. Затем лег на диванчик, заложив под голову жилистые руки, и стал смотреть на картинку.
Этот рыба — самый хороший рыба, думал Илья. Потому что этот рыба такой большой и сильный, но никого не трогает, никого живого не ест, а оттого это умный рыба и очень любимый!..
Дальше мысль Ильи останавливалась, будто на что-то напарывалась, тогда он просто смотрел на рыбу, любуясь ее раскосыми глазами; потом незаметно засыпал и снилась ему Айза, юная татарочка из детства, от которой осталось лишь сладкое воспоминание, томящее сердце даже во сне.
Он познакомился с ней в персиковом саду. Сад принадлежал ее отцу, поселковому кузнецу, а Илья забрался в него воровать. Когда за воротом его рубахи собралось достаточно плодов, которые от тесноты давились и пускали по животу липкий сок, когда он собирался уже махнуть через забор, чтобы убраться восвояси, она окликнула его.
Он остановился и обернулся.
Она стояла на сильных коротких ногах, в сатиновых штанах, с гордой черной головой на длинной шее, с узкими плечами. Подняв правую руку, она облокотилась острым локтем о ствол персикового дерева, так что короткий рукав рубашки задрался и обнажил темную подмышку. Смотрела открыто и весело.
— Ты вор? — спросила девушка.
— Да, — ответил Илья, ничуть не пугаясь.
— Значит, вор…
— Ага…
Он уставился на девушку, еще не осознавая, что любуется ею, а персиковый сок продолжал течь по животу, затекая в штаны липкими струями.
— Подойди сюда! — попросила девушка.
Он подошел к ней и почувствовал запах.
— Ты голодный?
— Нет.
— Тогда зачем воруешь?
— Про запас.
Она осмотрела его с ног до головы и засмеялась, прикрывая рот ладошкой. У нее были большие белые зубы.
— Почему ты смеешься? Разве так смешно, что я вор?
— Совсем нет, — ответила девушка и пальцем указала на штаны Ильи.
— Это сок! — воскликнул Илья, прикрывая руками неприличное место, мокрое, расползающееся влажным пятном все шире, к самым коленям. — Персиковый сок! Ты не подумай!..
Он стоял рядом с нею, пристыженный, но тем не менее его глаза разглядывали обнаженную подмышку девушки, а нос, словно волчий, чувствовал запах — волнующий и праздничный.
— А ну! — Она взмахнула короткими волосами и ударила его по рукам, так что подол рубахи, тяжелый от персиков, выскочил из штанов и перезрелые плоды посыпались на землю. — Надо же, сколько украл! — удивилась девушка. — Вот ворюга!.. — И захохотала громко и естественно.
Она смеялась, поднимая скуластое лицо к солнцу и по-прежнему облокотившись о дерево, а кудрявая подмышка маячила возле самого лица Ильи. Он еще не знал запаха женщины, а потому чувствовал какую-то растерянность и напряжение во всем теле.
— Ты вкусно пахнешь, — неожиданно для себя сказал Илья. — Вкуснее, чем персики.