Отовсюду раздавался их злобный шепот. Вслед за ними пришло пламя, разгоравшееся все сильнее. И вот уже полыхало все вокруг.
Куда бы он ни шел, безликие существа возникали из-под каменных плит и устремлялись за ним, уплотняясь и превращаясь в фигуры, похожие на людей. У них не было глаз, но они его видели. У них не было ртов, но они звали его, и в их голосах слышалась угроза. Они преследовали его. Постепенно фигуры сливались вместе, становились плотными, а за ними полыхал огонь. Языки пламени уже ползли по гобеленам и взмывали вверх – к старинным потолкам. Безликие существа гнали его из зала в зал, из коридора в коридор, не оставляя надежды на спасение.
«Это они убили Кендрика!» – понял он.
Сердце в его груди почти не билось, легкие жгло огнем. Комнаты одну за другой охватывало пламя, но темные призраки не отставали.
«Они хотят убить меня, убить нас всех!»
Воздух раскалился, обжигал ноздри и сушил горло, словно дворец превратился в огромную печь. Убившие брата призраки из сажи, мрака и крови преследовали и его, загоняли, как раненого оленя, стремясь затравить до смерти в этих бесконечных залах, охваченных огнем…
– Вылечите его! – приказала Бриони.
Чавен медленно выпрямился. Рядом стоял на коленях паж – он вытирал влажной салфеткой лоб лежащего на кровати принца.
– Все не так просто, принцесса… – проговорил врач.
– А мне все равно! Брат весь горит! – Девушка чувствовала, что теряет контроль над собой. – Ему же больно!
Чавен покачал головой:
– Я уважаю ваше мнение, принцесса, но не могу с ним согласиться. Одно из преимуществ лихорадки заключается в том, что она сильно уменьшает боль и позволяет сознанию освободиться от тела.
– Освободиться от тела? – Бриони тряхнула головой, пытаясь вернуть самообладание. Но ее рука, когда она указывала на извивающееся тело брата, дрожала. – Посмотрите на него! Разве он свободен от боли?
Второй врач – брат Окрос – добавил, откашлявшись:
– Госпожа, нам не раз приходилось видеть людей в подобном состоянии. Через несколько дней многие из них поправлялись.
Бриони повернулась к этому невысокому застенчивому человеку. Он приехал в замок из академии Восточного Предела, чтобы помогать Чавену. Окрос отступил на шаг, словно боялся, что принцесса его ударит, и она на мгновение испытала истерическое удовольствие от его страха и силы собственного гнева.
– Многие? Что это значит? Как давно вы знаете об этой болезни?
– С момента завершения последних празднований, ваше высочество. – В его голосе появились визгливые нотки. Окрос был священником, но только по званию. Он преподавал в академии, и после посвящения в сан его нечасто видели в храме Тригона. – Вашего брата… вашего другого брата известили об этой болезни, едва появились первые больные. Но он…
– Он убит? Да. – Бриони глубоко вздохнула, но не смогла успокоиться. – Поэтому у него не осталось времени заняться данным вопросом. А вы решили подождать, пока умрут все члены моей семьи, а уж потом сообщить мне об этой напасти?
– Умоляю вас, принцесса, – заговорил Чавен. – Бриони, пожалуйста…
Услышав свое имя, она на минуту остановилась и посмотрела королевскому врачу в глаза. Она не сумела понять выражение его лица, но ясно чувствовала: он хочет внушить ей что-то еще.
«Я выставляю себя полной идиоткой – вот что он имеет в виду».
Она посмотрела вокруг: слуги и стражники толпились в комнате Баррика. За дверью, без сомнений, собралось еще немало людей, навостривших уши и желавших слышать, что здесь происходит. Она зажмурилась, чтобы остановить близкие слезы.
«Все меня боятся».
– Это не чума, ваше высочество, – заговорил Окрос, осторожно подбирая слова. – Пока не чума. У нас почти ежегодно случаются вспышки лихорадки.
Это тоже лихорадка, но более тяжелый случай, чем обычно.
– Лучше скажите, что ждет моего брата.
В его теле нарушилось равновесие, – пояснил Чавен. – Он весь горит. Вам может показаться, что я повторяю старые суеверия, но я не могу объяснить болезнь, если не расскажу о том, как наш организм взаимодействует с окружающим миром, с землей и небом. – Он устало потер виски. – Поэтому я и говорю вам: организм принца охвачен лихорадкой, потому что в нем нарушено равновесие. В обычном состоянии оно поддерживается элементами земли и воды, которые содержатся в теле человека. Камни хранят огонь, а вода гасит его, когда нужно. Но сейчас тело принца состоит из воздуха и огня, из ветра и огня.
«Из ветра и огня, – повторила про себя Бриони, с ужасом глядя на милое лицо Баррика, такое изменившееся, такое далекое. – О милосердная Зория, умоляю, не забирай его у меня! Не оставляй меня одну с призраками в этом замке. Пожалуйста!»
– Многие выздоравливают от этой лихорадки, принцесса, – сказал брат Окрос. – В последние дни мы получали сведения от путешественников с юга. В Сиане и Джеллоне она свирепствует уже несколько месяцев.
– Не исключено, что к нам ее принесли корабли из Иеросоля, – предположил Чавен.
Отодвинув пажа, он снова наклонился к Баррику и принюхался к его дыханию. Сейчас принц немного успокоился, но продолжал что-то бормотать во сне; лицо его блестело от пота.
– Какая разница, – вздохнула Бриони. Во всем происходящем она видела жестокую и безжалостную волю богов, темные крылья распростерлись над семьей Эддонов. Сбывались самые ужасные предчувствия. – Не важно, откуда она пришла. Просто скажите мне, сколько больных выжило, а сколько погибло.
– Мы не любим делать подобных заявлений, моя госпожа… – начал было врач-академик.
Чавен нахмурился и перебил его:
– Выжило не меньше половины. Если не считать младенцев и глубоких стариков.
– Половина? – Бриони снова хотелось закричать. Она закрыла глаза, чувствуя, что земля уходит у нее из-под ног. Это безумие. Это настоящее безумие. – И как ее лечить?
– Свежий воздух, – тотчас отозвался Окрос – Земля из храма Керниоса под изголовье и под ноги принца. Влажное обертывание. Воду лучше брать из водоема храма Эривора, она особенно полезна. А еще нам всем нужно молиться Эривору, потому что он главный покровитель вашей семьи. Эти меры успокоят огонь и ветер.
Чавен потер лоб, раздумывая.
– Также полезны травы, – сказал он.
Только сейчас Бриони заметила, что придворный врач выглядит очень плохо. Черты его бледного лица заострились, а под глазами залегли большие черные круги.
– Ивовая кора и чай из цветов бузины помогут сбить температуру… – добавил он.
– Еще нужно пустить кровь, – вставил Окрос, радуясь возможности сообщить нечто значительное. – Это облегчит страдания принца.
Опускаясь на пол у кровати, Бриони довольно сильно толкнула Чавена локтем. Ее юбки зашуршали.
«Эта одежда мешает двигаться, она словно путы на норовистой лошади, – думала девушка, пытаясь найти удобную позу, – или кандалы преступника. Едва могу наклониться».
Глаза брата превратились в узкие щелочки, а в глубине их метались зрачки.
– Баррик? Это я, Бриони. Пожалуйста, услышь меня! – Она погладила его по щеке, потом взяла за руку. Ладонь принца была горячей и влажной, как камень на солнечном берегу. – Я с тобой.
– Вы должны идти, госпожа, – раздались слова. Подняв взгляд, Бриони увидела Авина Броуна, закрывшего своим телом дверной проем.
Прошу прощения, но я должен напомнить, что у вас много работы. Завтра хоронят принца-регента. Кто-то должен держать скипетр, чтобы люди убедились: на троне по-прежнему Эддоны. Если принц Баррик серьезно болен, это сделаете вы. У меня есть и другие новости.