– Вот гнезда-то где, – Беатрикс оглядывалась по сторонам, точно досужий путешественник, – а мрачно-то как…
– Тут еще не все гнезда. Тут всякие боковые родственники строятся. Вот на Дворянском Берегу, как его наши горожане зовут, самая сила… А что мрачно, так это вам только кажется, потому что вы их не любите. Смотрите… – Больше он ничего не успел добавить, потому что сзади из распахнувшихся ворбт вылетела лихая кавалькада.
– А ну, падаль, разойдись! – рявкнули им в уши, чья-то плеть огрела коня Беатрикс по боку, причем свинчатка одного из хвостов пребольно стегнула ее по колену. Более ловкий Ниссагль успел прижаться к стене и удержал испуганного коня шпорами.
– Вот чумные! – еле перевела дух королева и потерла колено. Наверняка синяк. Кто это был?
– Этери Крон. – Ниссагль мельком взглянул вслед уносящимся всадникам. – Это был Этери Крон.
– А-а, – со странной многозначительностью откликнулась Беатрикс, продолжая растирать колено. – Этот маленький паршивец… Ну-ну. Вольно ж ему, взбесясь…
– Что поделать, ваше величество, если вы путешествуете по городу тайно, то непременно нарветесь на неприятность, и плетка – это еще очень безобидно, если вспомнить промах покойного короля…
– Ты не так понял. Я не досадую. Не надо меня утешать. Мне интересно, куда это он, миленок, средь бела дня так разогнался. Воображаю, сколько они народу у пристаней помнут.
– В фехтовальный зал он поехал. Он же повадился рубиться с господином Энвикко Алли.
– А, ну-ну, ну-ну… – С глухим смешком королева направила коня на середину улицы и дала ему шпоры.
Глава шестая
ПУТЬ ГЕРОЯ
Сталь звенела под сводами Галереи Мечей, высокой протяженной залы, выстроенной нарочно для учебных поединков и игрищ с оружием. На острых клинках и без лат сражались камергер королевы Энвикко Алли и Этери младший из Дома Крон, поразительно красивый и угрюмый отрок, очень ловкий в рубке и фехтовании. Мечи, хоть и острые, были все ж таки не боевые, а потешные – при ударах то и дело сыпались большие золотистые искры, – секретом изготовления такой стали владели только кузнецы королевского Дома.
Энвикко стремился все делать красиво – он танцевал перед соперником, искусно дразня и отвлекая его. Движения Этери были скупы и точны, словно на старой фреске, – выпад, шаг вперед, шаг назад, разворот. Наверху, шумя платьем, прошла опоздавшая королева, встала, где лучше видно. За спиной у нее был Варгран. Голова королевы была не покрыта, в волосах поблескивали золотые бусины, на плечах – чернобурый воротник длинной желто-лиловой епанчи, скрывшей вопреки обычаям скроенное по-городскому новое платье. Застежка-цепочка на груди не позволяла епанче сползать. Беатрикс выглядела весьма по-королевски – с нужной смесью величия и изящества. Когда Этери трудноуловимым ударом снизу подцепил и выбил оружие из рук притомившегося Энвикко, она снисходительно зааплодировала. Противники чопорно раскланялись.
– Вы уже истинный воитель, яснейший магнат, – проворковал Алли, кокетливо скрадывая эмандские согласные, – ваше искусство владения оружием поистине совершенно. Не знаю, найдется ли кто-нибудь, вам равный. Меня признавали лучшим в Марене, но я перед вами чувствую себя мальчиком, хотя многие из достойнейших бойцов посейчас носят мои отметины. Быть может, вы соизволите дать мне несколько уроков?
Неулыбчивый синеглазый отрок со свистом всадил клинок в изукрашенные перламутром ножны.
– Господин Алли, ваша просьба для меня лестна. Однако дело тут не в искусстве, которым владеете вы, но в чутье, которым наделила меня Сила. Чутье проявляется в том, что, когда исчерпаны все приемы, я по наитию применю то, против чего вы не найдете защиты. Этому не научишься.
– В старые времена слава ваша уже давно гремела бы… – продолжал льстить камергер, осторожно пряча свой меч. – Немножко обидно, что мы родились позже. Я почел бы за честь быть в вашей свите.
– В старые времена воители ходили без свиты, господин Алли, – Этери забавлялся на свой лад, отвергая цветистую лесть вылощенного маренца и упиваясь своим полным превосходством. Враг был вынужден улыбнуться.
– Значит, я в восхищении лицезрел бы вас издали, яснейший магнат.
– Мне тоже жаль, что старые времена миновали, господин Алли. Тогда вокруг трона стояли истинные герои, – уколол соперника Этери, – и сражаться за благосклонность короля надо было с оружием в руках, а не языками. В сокровищнице до сих пор хранят головы ящеров, которые заполонили Вагерналь во время великой суши.
– Когда это было? Я об этом не слышал никогда.
– Вы о многом не слышали.
– О да! Но не могли бы вы просветить мое невежество, ибо я…
– Я понимаю. Слушайте. – Этери махнул в сторону скамьи. В зале дралась уже следующая пара, но зрители наблюдали за ней без интереса.
– … Восемьсот лет назад, так говорят Хроники, три года не выпадал снег и вода не замерзала, а лето было таким жарким, что трескались камни. Вагерналь до Цитадели можно было перейти вброд, замочив ноги только до щиколотки. И вот тогда-то мерзкие ведьмаки из вилланов с помощью шарэлитских колдунов развели этих ящеров. Река была илистой. Эти твари прятались в иле, где можно было утонуть по колено и двигаться, как муха в меду, не быстрей. Сначала они создали ящера, у которого была душа. Душа получилась ущербная, черная. От взгляда этой твари всякий столбенел, теряя речь, и не мог даже совершить заклятия. Также было создано много других, у которых души вовсе не было, и заклятие тоже не могло их сковать. Когда жертва замирала, они валили ее ударами хвостов в грязь и начинали пожирать. Потом им стало мало реки, потому что они отравили ее слизью и нечистотами, и хаарцы предпочитали умирать от жажды, чем пить эту воду, рискуя к тому же попасть в зубы ящеру. И тогда ящеры стали выходить на берег. Они ползли по раскаленной земле, Испуская невыносимое зловоние, нападали на деревни, вползали по лестницам в дома, и жителям от страха всюду стал слышаться шорох их животов по камням и треск челюстей. Тогда один из воителей, служивших королю Йодлю, взялся их истребить. О, это была знатная битва. Он выпил огромный кубок «Королевского Омута», чтобы взгляд главного ящера не так сильно действовал на него. И утром, когда эти твари возвратились из ночных набегов в свое лежбище на илистом дне реки, когда небо было зеленым и блеклым и Вагерналь, сколько ее осталось, неподвижна, как зеркало, он пошел на поиски главного ящера. Но прежде чем он до него добрался, ему пришлось отрубить головы всем остальным ящерам и идти по их головам и телам, словно по земле. Вся Вагерналь покрылась бурой пеной их крови, в небе от предсмертного рева стало тесно, и все, кто был в городе, пали наземь, дрожа от страха и зажимая изо всех сил уши. Ему было очень трудно отрубать им головы, потому что они ходили очень низко на своих кривых и коротких лапах, ему приходилось нагибаться, словно он рубил хворост, и вот, когда последний из мелких ящеров, жалобно проревев, издох, из вод поднялся главный, подобный огромному осклизлому бревну. Он был весь черный и блестящий, а его красные глаза не имели зрачков. Увидя его, воитель на миг замешкался, и ящер ударом хвоста перебил ему щиколотки и сбил его наземь. От боли у воителя помутилось в глазах, потому что он не мог заклясть боль, ведь если ты выпил, это невозможно.