Я одобрительно улыбнулась. Орк внимательно прислушался к слову «каша», посинел, позеленел, а потом резво бросился к открытому окну, прижимая ко рту ладони и издавая судорожные, клокочущие звуки. Я философски хмыкнула и облизала ложку. Самое тяжелое похмелье случается от пьянящего чувства собственной безнаказанности. Вот не стану в следующий раз платить за хулиганские выходки Огвура, вот тогда он, искренне надеюсь, сам наконец-то прочувствует эту простую истину.
Но и после ухи, которую, правда – с аппетитом съели мы с Лансом, покуда Огвура обильно выворачивало в окно, орку не стало лучше. Добрая хозяйка кудахтала как наседка, бурно всплескивала руками и обширным бюстом, суетилась и предлагала опробовать на совсем раскисшем тысячники проверенные народные рецепты – один другого хлеще. Я с сомнением отмела убойную экзотику вроде мочи трехцветной кошки, толченых тараканов и сырого петушиного яйца… При упоминании о последнем средстве я вообще ничего не сказала, а просто изумленно выпучила глаза, и тут трактирщица мимоходом, как бы невзначай посоветовала прогуляться на речку и искупаться в прохладной, еще не прогретой солнцем воде.
– А что? – гибко потянулся Ланс, с готовностью демонстрируя тонкую талию и стройные бедра, на которые итак уже, с черной завистью во взоре, подозрительно косилась дородная хозяйка. – Это совсем неплохой вариант. Так и представляю, как эффектно будут смотреться мои волосы в потоках прозрачной речной воды…
Огвур промычал что-то одобрительное и немного посветлел лицом.
– Решено! – махнула рукой я. – Купаться, значит – купаться.
Мы шумно вывалились во двор. Орк, нагруженный полотенцами и неразлучной секирой, Ланс – тащивший под мышкой сафьяновый сундучок с расческами, притираниями от солнечных ожогов и еще с бог знает какими, милыми его утонченному сердцу причиндалами. И я – как обычно, с верным Нурилоном за спиной. Для каких непонятных целей я поперла с собой тяжеленный волшебный меч, я пока еще не придумала, но, подчиняясь интуитивному предчувствию неведомой опасности, словно кошка скребущемуся где-то на задворках здравого рассудка, незаметно для друзей прикоснулась к рукояти клинка, проверяя – по прежнему ли свободно он выходит из ножен.
Хозяин приврал – дракон не спал в овине по той простой причине, что элементарно не помещался целиком в ветхом, дощатом сооружении, со стропил которого непрерывно сыпалась мелкая труха от поминутно сотрясавшего их заливистого храпа. От подобного забавного зрелища Огвур почти протрезвел. Голова Эткина скрывалась в проломе покореженной стены, тело распласталось внутри огороженного частоколом клочка земли, гордо именовавшегося огородом, а увенчанный кисточкой хвост, красиво возлежал на крыше изрядно просевшего курятника. Я рывком распахнула кривую дверь сараюшки и резво отпрыгнула сторону, выпуская скопившуюся внутри овина затхлую воздушную массу, густо пропитанную прокисшим послевкусием фирменного темного пива. Потом решительно шагнула через порог…
Эткин блаженно дрых, водрузив расплывшуюся в широкой ухмылке морду поверх плотно увязанных снопов, составленных из ядреных стеблей дикой конопли. Я громко присвистнула. Не пренебрегая наглядными уроками мэтра Кваруса, придворного лейб-лекаря в замке графа де Брен, я совсем не понаслышке знала о свойствах этого удивительного растения, способного одурманивать и погружать в продолжительный, крепкий и богатый видениями сон. Я решительно попинала окованным железом носком своего ботфорта по нижней планке входной двери, но дракон даже ухом не повел. Тогда я хулиганисто вытянула из пучка конопли длинный, гибкий стебелек и пощекотала мирно посапывающую морду. Эткин нехотя приоткрыл правый глаз.
Тогда я хулиганисто вытянула из пучка конопли длинный, гибкий стебелек и пощекотала мирно посапывающую морду. Эткин нехотя приоткрыл правый глаз.
– Киса, ку-ку! – радостно приветствовала я пятнадцатиметрового спящего красавца.
– Кто там? – недовольно буркнул гигант.
– Кто, кто – дед Пихто! – нахально представилась я. – Своих не узнаешь?
– Рыжая, сгинь! – плаксиво попросил дракон, прикрывая лапой массивную голову. – Позавчера пили, вчера – пили, сегодня – опять пить придется…
– Ни, ни, – решительно запротестовала я. – Хватит надираться до беспамятства каждый божий день, так и спиться недолго.
– Издеваешься, да? А опохмелиться? – страдальчески заканючил Эткин.
– Мы на речку идем, купаться, хозяйка посоветовала, – жизнерадостно оповестила я. – Она клянется что это, самое лучшее лекарство от головной боли.
Дракон медленно перевернулся на спину. Со двора донесся скрипучий звук окончательно завалившегося курятника и истошный вопль трактирщика. Я мысленно прикинула, не маловато ли драгоценный камней прихватила с собой из королевской сокровищницы Нарроны.
– Нет, – лениво начал перечислять гигант, для наглядности загибая когти на лапе, – чего-то не хочется. Вода еще холодная – раз, может хозяйка поднесет бочку другую пива для поправки – это два, и третье, – он задумчиво посмотрел на меня снизу вверх, – нехорошие вещи плывут сегодня по реке…
– Плывут по Роне? – не поняла я.
– Ага. – Дракон утомленно прикрыл слезящиеся с похмелья глаза.
– Что за выдумки?
– А сам не знаю, – расслабленно признался Эткин. – Всю ночь ужасы какие-то снились.
Я вышла из овина, задумчиво покусывая квелую, горькую травинку. В реке должна, нет, просто обязана водиться многочисленная, но абсолютно банальная рыба. Плотва там, ерши, хариусы всякие. И на этом в логическом обосновании разнообразия нормальной речной фауны обычно ставится большая, жирная точка. Все прочее можно запросто объяснить совокупным воздействием огромных доз низкокачественного спиртного и тяжелым, сладковатым запахом, обильно испускаемым подсыхающей коноплей.
Но острые уколы непонятной тревоги не отпускали.
« А не пошел бы ты куда подальше со своим гениальным предвиденьем, Эткин! Ну, скажите на милость, что еще такого необычного может приплыть по Роне?»
Глава 2
Пальцы, оканчивающиеся остро-заточенными ногтями, выкрашенными в пронзительно-алый цвет, раздосадовано побарабанили по изысканно изогнутому подлокотнику трона. Король Аберон Холодный изволил гневаться. И было от чего. Он едва сдерживался, кусая тонкие губы и поигрывая желваками, чтобы не наслать какое-нибудь нерушимое проклятие на своих нерадивых слуг. Нет, конечно не на всех, а для начала хотя бы вот на этих двоих растяп! Король неприязненно покосился на коленопреклоненные фигуры нерасторопных подданных. «Лучшие воины острова, опытные и закаленные в боях, и надо же – провалили такое элементарное задание, упустили негодного мальчишку!» – Аберон недовольно скрипнул редкими, кривыми, какими-то мышиными зубами. Один из провинившихся некстати поднял голову и тут же испуганно опустил глаза, встретившись взглядом со страшными, злобно расширенными зрачками своего Повелителя.