Нет свободных денег? Да я тебе взаймы дам под такое дело, или попроси у тёщи, продай квартиру, наконец, не будь идиотом, где еще ты найдешь такое вложение, чтобы за шесть месяцев шестьсот процентов прибыли? Какой мой личный интерес? Ха-ха! Хороший вопрос… Но думаю, ты со мной рассчитаешься, когда в кресло зама городской администрации сядешь…
Лелечка прислушивалась и внутренне восхищалась, до чего же он умный этот ее новый шеф! Борис Эрданович.
И даже…
И даже – сексуальный. …
Всю эту неделю Лёля знакомилась с архивами.
Просматривала старые тяжбы треста в городском, в мировом и в арбитражном судах.
И повсюду интересы ответчика защищал и представлял он – Борис Эрданович Чуваков.
Читая старые дела Лёля порой вздыхала, порой охала, ахала, а то и начинала повизгивать совершеннейшим детским смехом.
– Что это вас там так развеселило? – интересовался Чуваков из своего угла.
– Да я тут читаю дело по дому номер сорок три, – отвечала Лёлечка.
– А-а-а, это где жители с нами судились и проиграли. – вспомнил Чуваков и снова уткнулся в свой компьютер, быстро-быстро набирая пальчиками текст очередного договора.
– Ну скажите, Борис Эрданыч, разве так можно?
– Что можно? – не отрывая близоруких глаз от компьютера, переспросил Чуваков.
– Ну, начинать строительство без права аренды земли, заранее зная, что цена квартир в конце будет совершенно неадекватной изначально объявленной покупателям ?
– Время тогда такое было, – вздохнув, отвечал Чуваков, – вы поглядите, какой там был год, поглядели, то то! Беспредел кругом был, Ольга Вадимовна.
Лёля оторвалась от чтения и повернувшись к Чувакову спросила, – так получается, что вы заведомо обманывали покупателей? Строили пирамиду, рыли котлован, собирали с дольщиков деньги, замораживали одни дома, перекидывали средства на другие объекты, снова рыли котлован и снова собирали деньги с других дольщиков, а сами даже не имели оформленной собственности или аренды на землю? Но ведь это прямой обман.
– Вы такая наивная, Лёлечка, – сказал Чуваков и впервые нежно поглядел на нее поверх своих очков.
Он назвал ее Лёлечка.
И ее от этого не передернуло.
Вот как!
Если в первый день их знакомства Чуваков показался ей старомодным хрычом, то теперь Лёлечка была готова даже пофлиртовать со своим шефом. ….
– Любовь зла, полюбишь и козла, – Именно эта фраза по утверждению секретарши Вики, вырвалась из груди ее шефа, Игоря Александровича Богуша, когда совершенно неожиданно для всех, вот уж действительно, неисповедимы пути господни, он вдруг зашел вечером после семи в юридическую службу своей компании и увидал там, как прямо на столе…
Чтобы самому куда то зайти в конторе своего треста, разыскивая нужного ему подчиненного, а не вызвать его к себе через секретаршу в кабинет, такое случалось с Богушом не чаще раза в год, а то и реже.
И вот вышло такое совпадение.
Ну как тут не поверить в высшие силы, которые все это устроили и подстроили?
Рабочий день в управлении треста Универсал официально был до семи.
Но сам Игорь Александрович обычно задерживался до восьми, а то и позже.
Такую манеру он взял еще с той поры, как стал главным инженером, когда перебрался из статуса линейных боевых и-тэ-эровцев, у которых место работы – стройплощадка, в клан конторских сидельцев. Собственно, приучать себя к этому не приходилось и надламывать себя тоже нужды не было. В бытность своей боевой работы начальником участка, Богуш всегда засиживался в прорабской до половины второй смены.
Первую, что с семи до пятнадцати он присутствовал обязательно, как штык, разруливая самое напряженное, помогая мастерам и сменным начальникам, решать с подвозом материалов, со смежниками, и все такое, да и начальство наведывалось именно в дневную, а потом непременно присутствовал на пересменке, когда заступала спокойная вечерняя смена, и тут уже позволял себе расслабиться.
По молодости – будучи молодым прорабом, гонял кого-нибудь из мастеров в магазин, да и буфетчицу молоденькую, или маляршу из юных красоток-принцесс красоты их лимитного общежития за стол к себе в прорабскую сажал. А то потом и на столе ее раскладывал.
Бывало.
Всякое бывало.
Так что, засиживаться на работе допоздна, это у строителей в крови.
И много всяких курьезов случалось в жизни Игоря Александровича за долгую его рабочую практику.
О пьяной разгульной жизни прорабов вообще легенды ходили. А что! Прораб он своего рода как помещик был. Денег у начальника участка всегда вдоволь водилось, тут и торговля налево стройматериалом, от дефицитного отделочного мрамора или габбро до самых обычных досок и цемента, тут и начисление левой зарплаты мертвым душам, тут и просто взятки от шоферов и механизаторов за возможность отъехать на халтуру. Вот, скажем, работает у прораба на участке подъемный кран или экскаватор. И приходят к прорабу какой-нибудь клиент – будь он хоть председателем из соседних гаражей, или бригадиром армянского кооператива, это не важно. Важно то, что экскаватору или подъемному авто-крану в округе всегда работа находилась – там траншейку вырыть кому-нибудь во дворе, там плиту перекрытия на гараж положить. Вот и приходили к начальнику участка просители-ходоки почти каждый день. И если прораб был не трус, и если было у него доверие к машинисту крана или того же экскаватора, отпускал он их на халтуру, беря с них определенную мзду. А то как же? А вдруг экскаватор этот на там халтуре перевернется или кабель высоковольтный зацепит и людей поубивает? Кто в тюрьму тогда пойдет? Кто за все ответит? Тот кто отпустил этот экскаватор на халтуру – отвечать будет. Так что, делили всегда выручку пополам. И если крановщик брал с гаражного председателя пятьсот рублей за подъем одной плиты, то двести пятьдесят потом отдавал своему прорабу.
Так что у начальников участков всегда денежки лишние в кармане водились. А коли есть у молодого мужчины деньги, да вокруг него еще столько веселых бабенок – малярш, штукатурщиц, учётчиц, сметчиц… То трудно было устоять против того, чтобы к вечеру после трудных дел, не закатить в прорабской хорошенький кутеж!
Бывало, приедет начальство на участок – главный инженер СМУ или сам начальник, работа вроде идет – спорится, машины с бетоном подъезжают, кран кирпичи на шестой строящийся этаж подает, сварщики трубопроводы заваривают, плотники опалубку ставят, арматурщики каркасы вяжут… А в прорабской конторе – когда туда начальство заходит – все пьяные лежат. И мастер вечерней смены, и учетчица, и сметчица… А с ними и сам прораб. И все вповалку. Кто с кем.
Бывало.
Случалось и такое.
Многое бывало в длинной трудовой практике Игоря Александровича.
Один раз даже такой вот смешной случай с ним приключился.
Еще в советское время, когда сразу после института отец устроил его в СМУ своего треста – опыта практического набираться было это. Молодой инженер Богуш работал тогда мастером на участке у старого прораба Силантьева – еще прежней советской закалки прораба, не имевшего высшего образования, но построившего сто домов и сто мостов…
В своей работе юный инженер Богуш находил много приятного, о чем свидетельствовал хранившийся у него документ.
Это была объяснительная записка маляра-штукатура третьего разряда Тимофеевой Марии Ивановны прорабу Силантьеву за прогул.
Впрочем…
Игорь Александрович, сам уже не зная, зачем, хранил этот мятый уже листок из тетрадки в клеточку, исписанный корявым неустойчивым женским почерком.
Хранил и порою, усмехаясь своим мыслям, перечитывал.