Небывальщина… Нет, я готов был допустить, что среди мятежников волею случая оказался весьма искушенный в военном деле человек, и сумел возглавить восстание…
Но одно дело отделить пращников от «пикинеров» и собрать их в отдельные роты, а совсем другое — заставить те роты идти строем и в ногу! Невозможно. За три с небольшим недели, прошедшие с начала мятежа, — невозможно.
Численность двигающейся на нас армии — назвать ее толпой уже язык не поворачивался — я оценил в восемь или девять тысяч человек. Причем в строю шли не только мужчины, виднелись и женщины, тоже вооруженные косами и вилами, а среди пращников хватало подростков, да и попросту мальчишек. Все уцелевшее население двух доменов шло на нас…
Долго разглядывать строй врага нам не позволили. И понять, где главари мятежа (а самое главное — где затесавшийся среди них маг), я не успел. Увидел вместо земли, покрытой спешащими к нам отрядами, — безоблачное небо. Затем снова землю, уже гораздо ближе. Потом опять небо, потом картинка перед опущенными веками исчезла…
Я открыл глаза, отлепил от виска кристаллик. Остальные делали то же самое. А мэтр магистр застыл в напряженной позе и творил какое-то сложное заклинание: губы беззвучно шевелились, руки выполняли сложные пассы, и в каждой зажат кристалл в форме сильно вытянутой пирамидки, пульсирующий ярким алым светом…
Магическая дуэль началась.
* * *
Сайэр пулмайстер, надо отдать ему должное, сделал самое умное, что мог сделать в такой ситуации. Немедленно собрал импровизированный военный совет, подозвав меня, мага Гаэлариха и вахтмайстера Друэна.
Магистр, однако, не подошел к Удиго, продолжая свои манипуляции. А ни я, ни Друэн ничего толкового присоветовать не могли. С точки зрения классического военного искусства задача не имела решения… По крайней мере, теми средствами, что мы располагали, решить ее не стоило и пытаться…
Легкоконная пула никак не предназначена прорывать пехотный строй. Ее козыри — скорость и маневр, и любой военачальник, понимающий толк в своем деле, использует легкую кавалерию для разведки и для глубоких рейдов по слабо защищенным тылам противника, а на поле боя — для завершающего аккорда битвы, для преследования опрокинутого и бегущего врага…
На строй же латников или легионеров — или даже на такое, как сегодня, его подобие — надо посылать похожий строй, и в жестокой сече решать, чья воля к победе сильнее. Либо проламывать вражеские ряды таранным ударом клина тяжелой кавалерии… Если бы у нас была хоть сотня закованных в броню всадников на закованных в броню тяжеловозах, — уверен, мятежники бы не устояли, все-таки до регулярной армии им далеко. А легкая конница довершила бы разгром… Но чего нет, того нет.
И послать сейчас пулу в лобовую атаку, — значит, бессмысленно уложить ее. Кони быстрые, но ничем не защищенные… Доспехи у солдат легкие, кожаные… Увязнут в схватке в передними рядами, потеряют скорость, — и начнется раздолье для крестьянских вил и кос… И для серпов, подрезающих лошадям поджилки. А пращники обрушат град камней. И лучники не останутся в стороне.
Если же случится так, что, уложив большую часть пулы, мы все же прорвемся, прорубимся, — то обескровленные, израненные всадники тут же столкнутся со свежим врагом. Наступали мятежники в две линии — за пращниками вновь отряды «пикинеров», за ними — вновь стрелки. Первая линия тем временем сомкнет прорванный фронт, развернется, ударит с тыла, и начнется резня окруженной, потерявшей маневр конницы…
— Надо попробовать их на прочность, — только и смог предложить я.
— Выражайтесь яснее, майге-э-эр Хигарт! — заявил Удиго. Апломб в его голосе и тоне уменьшился, но совсем не исчез… Сайэр пулмайстер еще не осознал, насколько серьезно дело.
Зато Друэн понял меня сразу.
— Демонстрация… — сказал он, покусывая седой ус. — Стоять в строю и наступать строем их научили, не знаю уж, кто и как успел… Но могут не выдержать вида скачущей на них конницы. Командуйте атаку, сайэр пулмайстер.
Сайэр пулмайстер скомандовал: расправил плечи, одернул плащ и рявкнул хорошо поставленным командным голосом, отработанным на придворных парадах:
— Горнисты, трубить атаку! Знаменосцы — штандарты по-о-о-од-высь! Ротные командиры — ко мне за приказаниями!
Ну полководец… Ни дать, ни взять — Гиэранц Победоносный с батальной мозаики «Битва при Угорине». Вот только не мешало бы все-таки сначала проинструктировать ротных, а уж потом трубить атаку…
Ладно хоть задачу ротным командирам ставил Друэн: произвести демонстрацию атаки, но в соприкосновение не входить; если мятежники не побегут — обстреливать их из луков с безопасного расстояния…
…Четыре роты разворачивались в атакующий порядок — четко, уверенно, приятно смотреть… Мятежников эти приготовления не смутили, и они продолжали неторопливо приближаться, не ломая строя, выдвинув вперед своих пикинеров. Вернее, если исходить из основного их оружия, — косиньеров. Чтобы хорошенько разглядеть врагов, уже не требовались услуги крылатого разведчика.
Удиго-ар-Виеналь, похоже, уверился, что выбранная тактика непременно принесет успех, и поглядывал он по сторонам с прежней спесью…
У меня такой уверенности не было. И я поспешил к магу Гаэлариху.
* * *
Казалось бы: при том бурном развитии магии, в том числе боевой, что началось после Катаклизма, воинское искусство должно захиреть. А то и вовсе умереть…
Многие маги, по крайней мере, еще несколько лет назад придерживались подобного мнения. К чему, дескать, выводить на поле боя многотысячную толпу вооруженных людей, если одному-единственному магу, обладающему достаточными знаниями и достаточным количеством Небесных Кристаллов, подвластны стихии куда более могучие, чем соединенные силы всех этих тысяч? Для битвы, мол, теперь не нужны полководцы и их полки, нечего им мешаться под ногами у магов, выясняющих, чьи заклинания сильнее. Достаточно небольшого отряда зачарованных чудовищ, чтобы разорвать в куски проигравшего…
И это хорошо, утверждали сторонники магических войн. Человечество Лаара слишком пострадало в Катаклизме, чтобы отрывать от мирных дел столько молодых мужчин, тратить огромные ресурсы на их вооружение, обучение, содержание, — а затем губить без всякой пользы для цивилизации. Сражаться будут маги, а люди — работать, кропотливо восстанавливать Лаар. Под мудрым руководством тех же магов, разумеется.
Гладко выглядело на словах и на пергаменте. А вот на деле… На деле до сих пор победу приносит искусство полководцев, подкрепленное мужеством их солдат.
Всё дело в том, что магические заклинания — штука тонкая, хрупкая. И лучше заниматься ими в спокойной обстановке, и уж тем более без магических помех со стороны. Да, в идеальном случае маг в одиночку может обратить в бегство вражескую армию. Ударит огненным дождем, и вся недолга. Но — только если в составе той армии нет другого, враждебного мага. Ломать всегда легче, чем строить, — и расстроить магическую атаку может маг, на порядок менее изощренный в Искусстве, чем атакующий.
Собственно, к этому вся магическая составляющая сражения и сводится: к распознанию и разрушению заклинаний соперника. А кто будет победителем, по старинке определяют копейщики и мечники. Либо, если маги схлестнулись в одиночку, без сопровождающего войска, — заранее подготовленные ими магические существа. Страховидлы, как именует их мой приятель Баррах.
Гаэларих трудился вовсю, и давалось это ему нелегко: побледнел, по лицу катились крупные капли пота.