Мы сейчас находимся на кромке наших обширных залежей…»
Теперь общий план сужается в место встречи Зиглинда-Шлотау между тесно уложенными штабелями стандартных плит. Они держатся на расстоянии друг от друга. Они оценивают друг друга, глядя не друг на друга, а в сторону. Смущение. Шлотау ухмыляется. Руки Зиглинды за спиной ищут поверхности пемзы. Слабо и все отдаленнее слышен голос инженера Штрауша, который охотно и часто предваряет осмотр завода непринужденной лекцией. Отголосок периода молодежной банды, когда он именовался Штёртебекером и решающее слово было за ним, раннее, предвосхищение его позднейшей деятельности штудиенрата, преподающего немецкий язык и историю…
— А что вы сейчас проходите со своими ученицами и учениками?
— Мы пытаемся осмыслить социальную подоплеку шиллеровской драмы «Разбойники».
— Значит, все еще отголоски вашей деятельности в роли вожака банды?
— Признаю, печать ранних лет осталась на мне.
— А на ваших учениках?
— Шербаум хочет со своей приятельницей сделать из «Разбойников» комикс. Все вертится вокруг мерседесовских звезд, которые спиливают по всей Федеративной республике. Мэри Лейн будет играть Амалию, а супермен…
— Интересный эксперимент…
— Но у Шербаума нет терпения. Только идеи. Только идеи… (которые он хочет заморозить, чтобы когда-нибудь разморозить, додумать до конца и претворить в действия…) — как у этого Шлотау на складе…
Линда: Вы у нас служите?
Шлотау: Заводской электрик с пятьдесят первого. Был когда-то в некоем рабочем контакте с вашим батюшкой.
Линда: Нельзя ли выразиться яснее?
Шлотау: С удовольствием, фроллейн. Центральный участок фронта, сорок пятый год. И ваш батюшка полагал: Бреславль надо удержать. Слышали что-нибудь об умыкании, фроллейн?
Линда: Что вы хотите?
Шлотау: Ну, например, пойти с вами в кино. И кстати узнать, когда он наконец явится, господин генерал-фельдмаршал.
Линда: Не тратьтесь на кино. Его эшелон ожидается в конце недели в лагере Фридланд… Что вы собираетесь сделать?
Шлотау: Ох, ничего особенного. Несколько однополчан и я рады будем увидеться.
Линда: Что вы собираетесь сделать, хочу я знать.
Шлотау: Может быть, нам все же сходить в кино в Андернахе?
Линда: Не вижу повода…
Шлотау: Знаете ли вы вообще вашего батюшку?
Линда: Последний отпуск был у него в сорок четвертом.
Шлотау: Тогда он подвизался в Курляндии. Линда: Он пробыл дома только три дня и все спал…
Шлотау: В это время я служил в «Лосёвой голове». Одиннадцатая пехотная дивизия. Сплошные восточные пруссачки… Могу вам сказать: отчаянный у вас папа, фроллейн.
Линда: Теперь я, надо думать, с ним познакомлюсь.
Шлотау: Мог бы много чего рассказать вам. В.том числе и. веселенькое…
Линда уходит от Шлотау: Потом как-нибудь, если мне захочется сходить и кино.
(«Как по— вашему, доктэр, может ли электрик, оставшись один среди пемзовых плит, заключить эту сцену фразой: „Она вся в старика"?»)
Врач сказал: «Вы держались молодцом. С нижней левой стороной мы покончили».
Так что же? Нравится вам такая концовка или нет?
— А теперь сделаем укол внизу справа. Вы и не заметите, потому что первые уколы захватили широкий участок.
— Или этот диалог требует выспреннего тона? Обвинений, яростной ненависти, которая жаждет мести…
— Скажите, в этом Шлотау, о котором вы рассказываете с таким подозрительным участием, есть, кажется, что-то от революционера…
— Если подходить с принятыми в этой стране мерками…
— Значит, скорее мелкий смутьян.
— Его бы не было, если бы не было Крингса.
(Пока не подействовали уколы и по первой программе снова шел фильм о пемзе, врач попросил меня дать краткий двойной портрет обоих зависящих друг от друга героев: «А я тем временем сниму с помощью фольги оттиск с обточенных зубов, чтобы отшлифовать их как следует».
Предусмотрительно прополаскивая рот, я промахнулся: из-за ощущения распухшей щеки и нечувствительности нижней губы я неверно оценил расстояние между стаканом и губой и расплескал воду. Ассистентке пришлось вытирать меня бумажной салфеткой. Неприятно.)
«Хайнц Шлотау родился в 1920 году в Эрмланде, католическом анклаве в протестантской Восточной Пруссии. Будущий генерал-фельдмаршал Фердинанд Крингс появился на предэйфельский свет в 1892 году и Майене, в семье мастера-каменотеса, владельца нескольких месторождений базальта на Бельфельде. Оба росли, не вызывая особого интереса своего окружения. Да и наше участие возникает позже, рассказали бы мы сейчас разве что об ученичестве Шлотау во Фрауэнбурге, о брошенных студентом Крингсом занятиях философией, об алленштейнской деятельности Шлотау в качестве электрика и фокстротного танцора или об успехах лейтенанта запаса Крингса в Первой мировой войне, например в двенадцатой битве у Изонцо. Но поскольку до обточки обоих правых нижних зубов времени у нас остается мало, перепрыгнем через несколько ступенек крингсовской рейхсверовской и хайнцевской карьеры электрика и скажем: в мирное время гарнизоны знаменитой одиннадцатой пехотной дивизии, именуемой также „Лосёвая голова", находились в восточно-прусских городах Алленштейне, Ортельсбурге, Бишофсбурге, Растенбурге, Лётцене и Бартенштейне. И в 44-й пехотный полк, стоявший в Бартенштейне, новобранец Хайнц Шлотау был направлен осенью тридцать восьмого, когда подполковник и командир горно-саперного полка, без потерь провернувшего присоединение Австрии и оккупацию протектората Богемия и Моравия, стал на квартиру в Мемингене.
Шлотау и Крингс — оба готовились. Один — на песчаном учебном плацу Штаблак, другой, согласно приказу, — над топографическими картами, которые должны были просветить его насчет состояния дорог и укреплений на карпатских перевалах.
Шлотау и Крингс — оба выступили одновременно, 1 сентября[8] , при славной погоде позднего лета. Пока пехотинец участвовал в прорыве пограничных укреплений у Млавы, в боях за переправы через Нарев и в преследовании противника по Восточной Польше до сдачи Модлина, второй приступил к штурму Львова. На высотах вокруг Львова, в оборонительном бою против польских улан, ему впервые представился случай оправдать свою будущую славу генерала, который стоит до конца. Шлотау, осторожный ухарь, заработал в бою за крепость Модлин легкое ранение — касательное в плечо — и железный крест второй степени. Герой Львова был упомянут в сводке вермахта, остался цел и невредим и смог закрепить на своей просторной груди, рядом с наградами Первой мировой войны, новый железный крест первой степени.
Шлотау и Крингс — оба посылали с полевой почтой письма и открытки домой. Еще не намечалось причин для того, чтобы пехотинец, а впоследствии заводской электрик Хайнц Шлотау так рвался в июне 1955 года встретить полковника, а затем генерал-фельдмаршала Фердинанда Крингса на главном вокзале города Кобленца».
Моим двойным портретом врач как будто остался доволен, а своей работы он не одобрил:
— По оттискам видно, что при обточке у нас получилось несколько выступов. Придется дошлифовать. Пустяк…
— Как по-вашему, доктэр, надо нам вставить кобленцский главный вокзал и массовые сцены в этот фильм о пемзе, который все еще идет…
— Расслабьтесь. И язык назад вниз…
Общим планом фасад кобленцского главного вокзала. Почерневший песчаник. Над гранитным цоколем грубые щербины. Вокзальные скульптуры. Следы войны, всё еще. (На толевые крыши давит — слишком близкий задний план — монастырь, часть кобленцской крепости.) Движение на площади велит камере быть неподвижной.