«Почему мы едем так медленно? Шагом до Далинга нам никогда не добраться!»
Среди всех тут он единственный холостяк. Может, Джукион одолжит ему немножко денег в Далинге? Это было бы по-братски. Беда лишь в том, что у Джукиона хватит ума сообразить, зачем ему деньги – и ханжества, чтобы не одобрить его намерения. Но жена Фариона совсем недавно разрешилась третьим ребенком; а жена Талбиниона – на сносях, и, значит, оба они достаточно напостились и, конечно, как-нибудь ночью постараются улизнуть от бдительного ока тетушки Элим. Возьмут ли они его с собой, раз он теперь признан одним из них?
«Когда же выберемся из-под деревьев подальше от проклятых слепней?»
Жена… А какая? Пухленькая или тощая? Пухленькие скоро превращаются в толстух. Тощие умирают молодыми.
Всадник, поджидающий в деревьях…
Полион мысленно выругался.
Возион съехал с тропы и поджидал кого-то. Невелика загадка – кого. Из всех его дядей (двое из них были куда моложе) Возион нравился ему гораздо меньше остальных. И в любимых племянниках Возиона он тоже не числился.
Ну вот! Возион вернулся со своим серым на тропу, едва Полион поравнялся с ним. Так кисло у них в семье никто не улыбался.
– Справился со своим одром?
– Да, дядя.
– Настолько, что мы могли бы поговорить, хотел я сказать?
– Да, дядя.
У Возиона были впалые щеки и торчащий нос. Он считался хилым по меркам тарнских мужчин, по большей части сложением напоминающих снеговиков, – к сожалению, некий племянник тоже был исключением. Полион все еще уповал, что и на него найдется вьюга, хотя теперь надежды оставалось мало. Возможно, ему суждено так и остаться сосулькой. Мысль, что вдруг ему суждено уподобиться дяде Возиону, была крайне неприятной, но хотя бы нос у него не щучий.
Когда Возион был мальчиком, его поднял на рога бык, и он навсегда остался хромым. Старик послал его в Веснар в учение, и теперь он был пастырем семьи. То есть обычай делал его блюстителем нравов всех ее членов, хотя Старику самому удавалось держать семью в узде куда лучше, чем Возион мог бы даже мечтать. И еще Возион учил мелюзгу читать и писать – с очень посредственным успехом, если упомянуть того же племянника. Но важнейшей его обязанностью было вести наблюдение звезд и определять благоприятные и неблагоприятные дни, узнавать волю судеб.
Возион каждые несколько дней брился, но, видимо, потому, что так было положено пастырям. Он был единственным мужчиной в Долине, у которого не росла борода. Он в отличие от остальных никогда не показывался на людях с обнаженной грудью. Никогда не шутил. Полион давным-давно научился отвечать на вопросы Возиона простым «да» или «нет», ничего не добавляя, – так было проще всего.
А Возион научился задавать ему такие вопросы, на которые нельзя было ответить просто «да» или «нет».
– Что ты делал с Мейлим на сеновале?
Пальцы Полиона судорожно дернули поводья, Мотылек насторожил полтора уха и немножко загарцевал. Полион ударил его пятками. Что ТЫ делал с Мейлим? А не что ВЫ с Мейлим делали?
– Ничего, дя… Возион. – Он же теперь мужчина!
– И ты хочешь, чтобы я этому поверил?
– Да, Возион.
Пастырь недоверчиво прищурился на него.
– Твой дед сказал другое.
– Да, Возион?
– А! Он сказал «сено», а не «сеновал»! Что ты делал с Мейлим на сене?
Полион испробовал ледяной взгляд. Конечно, все ограничивалось пальцами, но ни о чем таком он говорить не собирается. Во всяком случае, с пастырем. Пусть бы лучше спросил, что Мейлим делала с ним! Ей бы только поманить и замучить. Она такая!
– Если тебе так не терпится узнать, Возион, спроси у нее.
– Да понимаешь ли ты, что погубил ее честь и доброе имя?
– Нет, Возион. Если кто и погубил их, так дедушка.
Лицо пастыря побагровело от возмущения.
Но прежде чем он успел разразиться гневными увещеваниями, Полион продолжал:
– А откуда дедушка узнал? От женщин, верно? А кто сказал женщинам? Только не я.
– Полагаю, вас видели.
– Нет, Возион! – твердо отрезал его племянник.
Там было темно, как в леднике. Оба раза. Он смахнул слепней с лица. Просто Мейлим хвасталась.
Видимо, его тон убедил пастыря – он кисло поморщился и атаковал с другой стороны:
– Не слишком-то радуйся, что он заговорил о женитьбе.
Полиона подмывало ответить, что он и не торопится вовсе, а предпочтет прежде погулять вволю, но благоразумие взяло верх. Может, он решит жениться. А может, решит уехать, стать воином-наемником. На время, конечно. Собственная девушка на каждую ночь – мысль очень даже соблазнительная, но ведь у наемников женщин хоть отбавляй. «А почему бы и не радоваться?» – вот как еще можно было бы отозваться на то, как Возион вдруг сказал это… О Судьбы!
Мотылек уловил его потрясение и боком загарцевал к нависающим ветвям. Полион свирепо натянул поводья и ударил мерина пятками по ребрам, чтобы он образумился.
– Ты думаешь… дедушка? Ты о его зубе?
Пастырь кивнул.
– Ты теперь мужчина, так смотри правде в глаза.
Полион поглядел вперед. Деревья совсем поредели, и ему была видна почти вся кавалькада. Обычно Тарны в таких поездках громогласно переговаривались, хохотали, но сейчас всех словно бы окутало уныние. Мир без Булриона Тарна? Даже помыслить невозможно!
И все же… Дойим, его ровесница, порезала руку и через неделю умерла…
– Но ведь знамения благие, верно? – спросил он настойчиво. – Ивиль… Утром я видел Целительницу, яркую, как луна! И видна она была почти до наступления дня.
Возион нахмурился.
– Но она и насылательница болезней, а сейчас она в Доме Печалей! Зуб у него заболел две недели назад, когда Авайль была во всей своей полноте и обитала в Доме Костей. А зуб – та же кость, так? Сегодня на закате мы, возможно, увидим новую луну. Если не сегодня, то завтра. И значит, Авайль, подательница перемен, и Поуль, дарительница смерти, пребудут вместе в Доме Мужчин – или в Доме Отца, как его называют насавианцы. Даже ты способен сообразить, что все это означает.
Полион взглянул – на солнце, которое теперь, когда густой лес остался позади, плыло среди древесных вершин.
– Но Поуль ведь и дарительница жизни! – Он хватался за мыльные пузыри. То немногое, что он знал о знамениях, ему преподал Возион.
– И Авайль ведь обновляется каждый месяц и может обновить с собой и нас, даруя постоянство или, во всяком случае, продолженность. А знамения никогда не бывают однозначными, ты ведь знаешь.
К счастью, Авайль не затмила Поуль – это означало бы почти неизбежную смерть отца. Но они стоят вместе в Доме Мужчин с Ивиль в Доме Печалей!
Мир без Булриона?
– Но лишь Судьбам ведомо их решение, – твердо сказал Возион. – Шууль сейчас пребывает в Доме Надежд, знаешь ли, а это значит очень много. Я хочу, чтобы ты… Мне нужно от тебя кое-что.
– Да, дядя?
– Во-первых, сохраняй бодрость. Тревоги – мужское дело, и мы не должны пугать женщин. Во-вторых, держи свои зоркие глаза открытыми. Я назначаю тебя замыкающим. Попозже тебя сменит Фарион. Времена беспокойные, Полион. И мне не требуется читать по звездам, чтобы увидеть в нашем будущем сражения и кровопролитие.
– Не требуется?
Возион вздохнул, словно все его племянники отличались редкостной тупостью.
– Толамин пал! Веснарцы могут затем обрушиться на Далинг, или карпанцы наконец перейдут Нилду. И уже полно бродячих шаек. Так что держи руку на мече.
– Да, Возион! Можешь положиться на меня. – И Полион бдительно посмотрел по сторонам.
– Знаю, что могу, не то бы не поручил это тебе. А вечером… погляди вместе со мной на закат. В семье, по-моему, лучше твоих глаз нет.
– Конечно, Возион.
– Мы должны искать Авайль, но особенно Огоуль – низко на западе. Ей время появиться.