Её детский ум неистово заработал. Орки были большими и страшными, с острыми зубами, зелёной кожей и рокочущими голосами. Тарете случалось видеть их только мельком, но историй о них она слышала предостаточно. Но орочий малыш не должен быть большим и страшным. Она бросила взгляд на маленькое тельце брата. В это самое мгновение Фаралин шевельнулся, разинул похожий на розовый бутон ротик и пронзительным криком объявил, что голоден.
Кланния плавно встала, отложила шитьё, взяла сына на руки и обнажила грудь.
— Тарета! — сварливо заметила она. — Ты должна спать.
— А я спала, — заявила Тарета, вылезая из постели и подбегая к отцу. — Я слышала, как папа пришёл.
Таммис устало улыбнулся и позволил дочке взобраться к себе на колени.
— Она всё равно не будет спать, пока Фаралин не поест, — сказал он Кланнии. — Позволь нам немного побыть вместе. Мне так редко удаётся её видеть, девочка растёт как трава в поле.
Он нежно ущипнул дочку за щеку, и она захихикала.
— Если орк умрёт, плохо будет всем нам, — продолжил Таммис.
Тарета сдвинула брови. Ответ был очевиден.
— Папа, — спросила она, — если это ребёнок, почему вы пытаетесь заставить его есть мясо?
Взрослые ошеломлённо уставились на неё.
— О чём это ты, маленькая? — напряжённо спросил Таммис.
Тарета показала на брата, который сосал материнскую грудь.
— Дети же пьют молоко, вот как Фаралин. Если мама этого орочьего ребёнка умерла, он не может пить её молоко.
Таммис по-прежнему непонимающе смотрел на дочь, но постепенно его усталое лицо расплылось в улыбке.
— Устами младенца, — прошептал он и прижал к себе дочку так крепко, что она заизвивалась, пытаясь высвободиться.
— Таммис… — В голосе Кланнии слышалась тревога.
— Милая моя, дорогая! — воскликнул Таммис. Одной рукой он придерживал Тарету, другую протянул через стол к жене.
— Тари права. Хоть орки и варвары, но они выкармливают детей точно так же, как и мы. Нам давно следовало догадаться, что этому детёнышу всего несколько месяцев от роду. Неудивительно, что он не может есть мясо. У него и зубов-то ещё нет.
Он заколебался, не решаясь продолжать, но Кланния побледнела, как будто уже поняла, что он хотел сказать.
— Ты не можешь… ты не можешь просить меня…
— Подумай, что это будет значить для нашей семьи! — попытался убедить её Таммис. — Десять лет мы служим Блэкмуру. Я никогда не видел его таким расстроенным. Если благодаря нам этот орк выживет, мы больше ни в чём не будем нуждаться!
— Я… я не могу, — пролепетала Кланния.
— Не можешь что? — спросила Тарета, но на неё не обратили никакого внимания.
— Пожалуйста, — взмолился Таммис. — Это совсем ненадолго.
— Они чудовища, Там! — В голосе Кланнии послышались слезы. — Чудовища, а ты… ты хочешь, чтобы я…
Она закрыла лицо свободной рукой и зарыдала. Младенец невозмутимо продолжал сосать.
— Папочка, почему мама плачет? — с тревогой спросила Тарета.
— Я не плачу, — всхлипнула Кланния. Она вытерла мокрое лицо и вымученно улыбнулась. — Вот видишь, дорогая? Всё в порядке.
Кланния посмотрела на мужа:
— Просто твоему папочке нужно, чтобы я кое-что для него сделала, вот и все.
Когда Блэкмур узнал, что жена его личного слуги согласилась стать кормилицей умирающего орчонка, семью Фокстонов осыпали дарами. Дорогие ткани, свежайшие фрукты, отборнейшее мясо различных сортов, прекрасные восковые свечи — все это регулярно стало появляться у двери каморки, которую Фокстоны считали своим домом. Вскоре они перебрались в другую комнату, а после и в ещё более удобное помещение. Таммис Фокстон получил собственную лошадь, отличную гнедую кобылку, которой дал имя Огонёк.
Кланния, которую теперь почтительно величали «госпожой Фокстон», больше не должна была появляться на кухне и могла все своё время уделять детям и заботам о том, кого Блэкмур называл своим «особым проектом». Тарета теперь хорошо одевалась, и у неё даже появился учитель, добрый, несколько суетливый человек по имени Джарамин Скиссон, его прислали учить её читать и писать, совсем как благородную даму.
Но ей строго-настрого запретили говорить вслух о маленьком создании, которое прожило с ними весь следующий год и которое, когда Фаралин умер от лихорадки, стало единственным младенцем в доме Фокстонов. Вскоре Трэль научился самостоятельно есть омерзительное месиво из крови, коровьего молока и овсянки. В дом тут же явились трое вооружённых стражников и вырвали его у Тареты прямо из рук. Она плакала и возражала, но в ответ получила только тяжёлую оплеуху.
Отец шикнул на неё, потом взял девочку на руки и поцеловал в бледную щёчку, туда, где отпечатался красный след ладони. Тарета немного притихла и, как послушный ребёнок, каковым она предпочитала казаться, согласилась больше никогда не упоминать о Трэле.
Но в душе она поклялась, что не забудет это странное создание, которое почти заменило ей младшего брата.
Никогда.
— Нет-нет. Вот так. — Джарамин Скиссон встал перед своим учеником. — Держи его так, поставь пальцы сюда… и сюда. Вот, уже лучше. Теперь проделай это движение… как змея ползёт.
— Что такое змея? — спросил Трэль.
В свои шесть лет он был уже почти с наставника ростом. Большие неуклюжие пальцы орка с трудом удерживали тонкое, изящное перо, а глиняная табличка так и норовила выскользнуть из рук. Но он был упорен и твёрдо решил совладать с буквой, которую Джарамин назвал «С».
Глаза Джарамина, скрытые за толстыми линзами очков, мигнули.
— Ох, да, конечно же, — сказал он скорее себе, чем Трэлю. — Змея — это рептилия без ног. Она выглядит как эта буква.
Трэль просиял, поняв, о чём речь.
— Как червяк, — сказал он. Он частенько закусывал этими маленькими лакомствами, когда они пробирались в его камеру.
— Да, она действительно похожа на червяка. Попробуй-ка снова, на этот раз сам.
Трэль прикусил кончик языка, чтобы сосредоточиться. На глине появилась некая загогулина, но он считал, что в ней вполне можно узнать «С». Гордый собой, орк протянул табличку Джарамину.
— Очень хорошо, Трэль! Думаю, пришло время начать учить тебя цифрам, — сказал наставник.
— Но что гораздо важнее, пришло время начать учиться драться, а, Трэль?
Трэль поднял глаза и увидел тощую фигуру своего хозяина, лейтенанта Блэкмура, который стоял в дверях. Лейтенант шагнул внутрь. Трэль услышал, как по ту сторону двери лязгнул, запираясь, замок. Он никогда не пытался сбежать, но охранники всегда были начеку.
Трэль тут же пал ниц, как учил его Блэкмур. Его благосклонно потрепали по голове, давая разрешение встать. Орк поспешно и неуклюже вскочил, внезапно ощутив себя ещё более огромным и неловким, чем обычно. Он уставился на носки сапог Блэкмура, ожидая, что скажет хозяин.
— Как он успевает на занятиях? — спросил Блэкмур у Джарамина, как будто Трэля здесь не было.
— Очень хорошо. Я никогда не думал, что орки так умны, но…
— Он умён не потому, что он орк, — прервал его Блэкмур таким жёстким голосом, что Трэль вздрогнул. — Он умён, потому что люди научили его. Никогда не забывай об этом, Джарамин. И ты. — Носки сапог повернулись к Трэлю. — Ты тоже не должен забывать об этом.
Трэль неистово закивал.
— Посмотри на меня, Трэль.
Орк заколебался, потом поднял голубые глаза, и Блэкмур впился в них взглядом.
— Ты знаешь, что означает твоё имя?
— Нет, сэр. — Его голос звучал грубо и низко по сравнению с мелодичными голосами людей.
— Это означает «раб». Это означает, что ты принадлежишь мне. — Он шагнул к Трэлю и ткнул его в грудь сухим указательным пальцем.