Я кивнул, повернулся и пошел в сторону леса. Мы довольно быстро вернулись туда, откуда пришли.
Возвращались мы той же дорогой, и пока шли Дара не произнесла ни слова. Вероятно, она поняла, что я – виновник происходящих вокруг перемен, и не хотела мне мешать.
Заговорила она, когда мы очутились на берегу ручья, напротив маленького мельничного колеса, которое неспешно вращалось.
– Значит, между деревушкой и тем местом, где мы были, нет разницы?
– Да. И то и другое – отражения.
– Эмбер тоже?
– Нет. Эмбер отбрасывает отражения, которым нет числа. То место, где мы были, – отражение, деревушка – отражение, и сейчас мы находимся на отражении. Любой мир, который ты можешь себе представить, существует и называется отражением.
– …И ты, и дедушка, и все остальные ходят по этим отражениям и выбирают то, которое понравится?
– Да.
– И мне удалось убежать из деревушки таким же образом?
– Да.
Она поняла все, что я сказал, – это у нее на лице было написано. Густые черные брови ее сдвинулись, тонкие ноздри раздулись.
– Тогда… И я так могу… Ходить где угодно, делать что захочется!
– Это в твоих силах.
Она кинулась мне на шею, расцеловала, а затем закружилась, как девчонка, разметав волосы по изящной шее.
– Значит, я могу все!
– Возможности наши не безграничны, опасности…
– Это жизнь! Скажи, как мне научиться управлять отражениями?
– Ключ к пониманию – Великий Лабиринт Эмбера, выложенный огненным узором на полу большой комнаты в подземельях дворца. Ты должна выдержать испытание – дойти до центра Лабиринта не останавливаясь и никуда не сворачивая, иначе погибнешь. Только тогда ты получишь власть над отражениями и сможешь сознательно управлять ими.
Дара подбежала к полотенцу с остатками завтрака и склонилась над рисунком, который я начертил на земле.
– Я должна попасть в Эмбер и пройти Лабиринт! – воскликнула она, когда я подошел и встал рядом с ней.
– Безусловно. И рано или поздно Бенедикт тебе в этом поможет.
– Сейчас! Немедленно! Почему он никогда ничего мне не говорил?
– Потому что ситуация сложная, и ни тебе, ни Бенедикту нельзя показываться в Эмбере. Слишком опасно. Придется подождать.
– Это нечестно! – она резко повернулась и посмотрела мне в глаза.
– Конечно, нечестно, – согласился я. – Такова жизнь. Я здесь ни при чем.
Последняя моя фраза прозвучала не совсем искренне. Неудивительно, если учесть, что в сложившейся ситуации виноват был именно я.
– Лучше бы ты ничего мне не говорил, раз уж мне не суждено получить то, чего я хочу.
– Ну‑ну, не надо так мрачно. Положение в Эмбере нормализуется, причем в ближайшее время.
– А как я об этом узнаю?
– Тебе скажет Бенедикт.
– Как бы не так! Ты, кажется, мог убедиться, что он не считает нужным просвещать меня!
– А зачем? Чтобы ты лишний раз поволновалась? Ты только что сказала, что лучше бы я ничего тебе не говорил. Поверь, Бенедикт тебя любит и заботится о твоем благополучии. Придет время, и он займется твоим воспитанием.
– А если нет? Ты мне поможешь?
– Сделаю все, что в моих силах.
– А как мне тебя найти?
Я улыбнулся. Я не искал себе выгод, начиная этот разговор. То, что дара решила мне довериться, получилось само собой. И совсем необязательно выкладывать ей все начистоту. Кое‑что, правда, объяснить придется, чтобы она была у меня в долгу. Позже Дара может мне пригодиться…
– Портреты на картах, – сказал я, – нарисованы отнюдь не из сентиментальных побуждений.
С их помощью мы можем общаться друг с другом. Достань из колоды мою карту, сосредоточься, постарайся выкинуть все мысли из головы. Представь себе, что я стою перед тобой, и начинай говорить. Я отвечу.
– Когда я играла с картами, дед никогда не разрешал мне смотреть на них подолгу.
– Естественно.
– А почему они обладают такими свойствами?
– Знаешь что, об этом мы поговорим как‑нибудь в другой раз. Но услуга за услугу. Ты не забыла? Я рассказал тебе об Эмбере и отражениях, я ты ответь мне на вопрос о Жераре и Джулиане.
– Хорошо, – сказала она. – Однажды утром, пять‑шесть месяцев назад, дедушка подрезал деревья в саду – он всегда делает это сам, – а я ему помогала. Он стоял на стремянке, орудуя секатором, и внезапно замер, как бы к чему‑то прислушиваясь. Затем я услышала, как он разговаривает – не бормочет себе под нос, а именно разговаривает. Сначала я подумала, что он обратился ко мне с просьбой, а я не расслышала. Я спросила, в чем дело, но он не обратил на меня внимания. Теперь я понимаю, что он беседовал с человеком, который связался с ним по карте, скорее всего Джулианом. Тогда же мне было невдомек, почему дед бросил все дела и сказал, что ему необходимо отлучиться на день‑Другой. Он предупредил меня, что в его отсутствие могут приехать Джулиан и Жерар, и что я должна представиться им, как осиротевшая дочь старого преданного слуги Бенедикта, которую он взял на воспитание. Дед уехал, ведя на поводу двух лошадей. Он был вооружен до зубов.
– Вернулся он глубокой ночью, вместе с Жераром и Джулианом. Жерар находился в полубредовом состоянии, левая его нога была сломана, левый бок
– в синяках и царапинах. Джулиан тоже выглядел изрядно потрепанным. Они гостили у нас примерно месяц – меня поразило, как быстро Жерар выздоровел,
– а затем взяли двух лошадей и уехали. Больше я их не видела.
– Они не говорили, что с ними случилось?
– Сказали мимоходом, что попали в какую‑то переделку. Со мной на эту тему не разговаривали.
– Где это произошло? Не знаешь?
– Не Черной Дороге. Я ясно слышала, как они несколько раз упоминали Черную Дорогу.
– Где она находится?
– Понятия не имею.
– Что о ней говорили?
– Ничего особенного. Проклинали на все лады.
Я взглянул на остатки нашего завтрака, увидел, что в бутылке осталось вино, наклонился и наполнил бокалы.
– За встречу друзей! – сказал я и улыбнулся.
– За встречу друзей! – согласилась Дара.
Мы выпили.
Она принялась упаковывать корзинку, и я стал помогать ей, вспомнив о том, что время не ждет. Мне не терпелось отправиться в путь.
– Когда можно с тобой связаться? – спросила Дара. – Долго мне ждать?
– Не очень. Дай мне три месяца, и я тебе помогу.
– Где ты будешь через три месяца?
– Надеюсь, в Эмбере.
– А к нам ты надолго приехал?
– На несколько дней. Но сегодня мне предстоит отправиться по неотложным делам. Вернусь только завтра.
– Жаль, что ты не можешь остаться.
– Мне тоже жаль. Я бы с удовольствием остался, в особенности после того, как мы познакомились.
Она покраснела и опустила голову, сделав вид, что корзинка упакована недостаточно тщательно. Я снял с куста фехтовальные костюмы.
– Домой вернемся вместе? – спросила она.
– Нет. Я – на конюшни. Мне надо ехать.
– Все равно нам по пути. Моя лошадь привязана за поворотом ручья. – Я кивнул и пошел вслед за ней по тропинке, огибающей берег. – Мне кажется, о нашей встрече никто не должен знать, тем более дед, – сказала она.