– Но я не всегда буду в этой труппе, – возразила Орб. – Я присоединилась к ней в Калькутте и покину ее в Карачи, в Синде, а оттуда на корабле поплыву куда‑нибудь еще. Я ведь ищу песню, «Ллано».
– Тогда я последую за тобой, чтобы быть твоим телохранителем.
Эти слова кое о чем напомнили Орб.
– Эти тхаги… Ты, принц, должен ненавидеть их.
– Они – проклятие нашего прекрасного княжества, – согласился Мима. – Это зараза, которую следует уничтожать повсеместно. И особенно когда они угрожают таким восхитительным женщинам, как ты.
– Ты… обучен обращению с оружием. Можешь жонглировать пятью кинжалами и не порезаться. Конечно же, ты мог тогда…
Это было еще одно, о чем он боялся сказать Орб.
– Мог убить их, – признал Мима. – Я так и сделал… И завязал тебе глаза, чтобы ты не увидела тел.
Лицо Орб застыло, и она отвернулась. Мима встал и вышел из фургона, понимая, что случилось то, чего он боялся. Орб очаровательная и невинная женщина; физическое насилие вызывало у нее отвращение. Пока она не готова понять, для чего и как принц овладел тайным искусством становиться берсеркером и в то же время владеть собой, убивать быстро, не впадая в безумие. Тем не менее хозяин был прав: ему следовало обо всем рассказать Орб, прежде чем она начнет разделять его чувство. Мима ни в коем случае не мог причинить ей вреда, и если интерес Орб к нему вредил ей, то следовало от всего отказаться.
Но через два дня Орб сама подошла к Миме.
– Прошу простить меня за мое поведение, – сказала она. – Я понимаю: если бы ты не сделал этого, тхаги убили бы тебя… и меня… а после продолжали бы делать то же с другими невинными людьми. Их необходимо было уничтожить. Просто мне… Мне трудно привыкнуть к… к таким вещам. Я знаю, Мима, что ты не жестокий человек. Я помню, как ты пытался увести меня от беды еще до того, как появились тхаги. А я все мешкала, хотела сделать лишнюю покупку. Так что здесь есть и моя вина. Ты извинишь меня?
– Разумеется, извиняю! – пропел он, чувствуя огромное облегчение.
Орб вплотную подошла к нему с явным намерением поцеловать. Но Мима уклонился, так как они стояли на виду у всех.
– Люди смотрят! – сказал он.
– Ну и пускай смотрят! – воскликнула Орб. Она обвила его руками и крепко поцеловала.
Несколько мгновений Мима наслаждался ее поцелуем, испытывая невыразимый восторг, поскольку Орб была всем, о чем он только мечтал. Но он прервал поцелуй.
– Ведь я принц, – напомнил Мима. Впрочем, он понимал, что для Орб это мало что значит; она не очень‑то верила в королевское достоинство.
– По‑моему, я полюбила тебя еще до того, как узнала, кто ты, – сказала Орб. – Я боялась, что ты преступник или изменник, хотя на самом деле знала, что это не так. Ты замечательный человек, с которым обстоятельства сыграли злую шутку, и теперь, когда я лучше понимаю тебя, мне хочется быть с тобой. Если понадобится, то я могу остаться здесь, в Индии…
– Нет‑нет! – запел он в ответ. – Ты должна продолжать свои поиски «Ллано»! Я не могу лишать тебя мечты!
– Но мне кажется, что я обрела свою мечту в тебе, – ответила Орб.
– Лишь часть ее, только часть, – настаивал Мима. – И этой частью ты можешь владеть, не принося в жертву остального. Я буду с тобой, куда бы ты ни пошла.
Она улыбнулась:
– Ты и впрямь самый чудесный из мужчин. – И Орб снова поцеловала его.
Естественно, новость облетела всю труппу еще до того, как закончился их разговор.
– Мне жаль терять тебя, – сказала Пифия, когда Мима готовил ее к вечернему выступлению.
– Но я не перестану помогать тебе, – возразил Мима речитативом.
– Хозяин уже назначил тебе замену, – ответила она. – Твои вещи переносят в фургончик Орб. После сегодняшнего тебе не подобает руководить по мне.
– Но я не…
– Полно, – улыбнулась она. – А русалка от злости бьет хвостом по воде; она надеялась, что вы с Орб сговоритесь гораздо позже.
Мима рассмеялся.
– Поблагодари ее от меня, – пропел он. – Вы с ней, наверно, даже не понимаете, как много для меня сделали.
– О, мы‑то понимаем, – ответила Пифия. Ей уже пора было выходить на сцену.
Эту ночь Мима провел в фургоне Орб. Несмотря на всеобщее убеждение, они не занимались любовью. Было так приятно просто разговаривать, узнавать друг о друге все новые подробности. Когда наконец их сморил сон, они уснули обнявшись, но и только, – и этого было более чем достаточно. Само прикосновение к Орб заставляло Миму чуть ли не петь. И еще восхитительнее было, что он знал: она ощущает то же самое. От любви этой совершенной женщины Мима впервые забыл о своей неполноценности.
Следующей ночью они принадлежали друг другу. У Орб это было впервые, ибо она оказалась поистине целомудренной женщиной. Мима рассказал ей об этой стороне жизни принцев, страшась, что ужаснет ее, но она ответила только:
– Ты раньше никогда не любил.
Это была сущая правда, и все остальное стало несущественным, как и заикание.
По сути дела, большой опыт помог Миме сделать все возможное, чтобы Орб смогла избежать неловких ситуаций, непонимания и неудобств.
– Все, что было с другими женщинами, – искренно признался он, – не может сравниться с простым прикосновением к твоей руке.
– Как, даже с самыми красивыми женщинами? – лукаво спросила она.
– Самая прекрасная – ты.
Орб засмеялась:
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю. Во дворце к моим услугам были самые красивые наложницы княжества.
Она вздохнула, но не возмутилась.
– Я знаю, что это правда. Ты сделал редкий комплимент.
– Они с таким же успехом могли быть овцами, – пропел Мима.
– Значит, я лучшая из овец, которых ты знал?
– Это были красивые женщины, – повторил он быстро, и они оба рассмеялись.
Тянулись долгие месяцы муссонов, и труппа медленно продвигалась на северо‑запад по направлению к Синду. Впрочем, география совершенно не занимала Миму; счастье его находилось там, где Орб. Она была необыкновенно одаренной певицей, но даже это уже не имело значения – его интересовал не талант Орб, а только она сама.
На медленном пароме труппа переправилась через Инд и уже давала представления народу, говорящему на ином языке. Это было неважно – артистов хорошо понимали повсюду.
Орб все еще не находила того, что искала, – «Ллано». Однако это ее не расстраивало: она была готова искать песню хоть всю жизнь – если Мима рядом.
Когда же они достигли пригородов Карачи, к каравану приблизился отряд вооруженных всадников. Повозки остановились. Кавалеристы носили форму Гуджарата, и хотя они находились вне пределов этого княжества, артисты были не в том положении, чтобы протестовать.
Офицер о чем‑то переговорил с хозяином и затем подъехал прямо к фургону Орб.
– Принц, мы прибыли за вами, – объявил он.
Так, значит, они все время знали, где его найти!.. Мима огорчился, но был не слишком удивлен. Вероятно, тот случай с тхагами навел их на след, а потом они просто контролировали передвижения гастролеров.