- Не двигайте стул! - раздался суровый окрик сверху. - Свет собьете!
Блудный муж неохотно вернул кресло на прежнее место. Сугробов подошел к нему и некоторое время молча смотрел с осуждающим любопытством.
- Здравствуйте, Анатолий, - наконец заговорил Сугробов. - Спасибо, что согласились принять участие в нашей передаче!
- Пожалуйста, - ответил тот, бросив короткий взгляд на Ирину.
- Скажите, Анатолий, неужели вам не жаль разрушенной семьи?
- Жаль.
- Так, может быть, вы совершили ошибку и вот сейчас, на глазах у многомиллионных телезрителей исправитесь? Ирина, вы бы простили Анатолия?
- Простила бы… - еле слышно отозвалась она, мертво глядя в угол студии. - Ради детей…
- Громче! - потребовал голос сверху.
- Не могу я громче, не могу! - закричала она и забилась в истерике.
Зал нехорошо зашумел. Пока помреж бегал за водой, а сексопатолог, борясь с одышкой, лазил на подиум и щупал пульс у рыдающей Ирины, Сугробов стоял возле розового куста, меланхолически поглаживая бутоны. А Калязин в смятении вспоминал свой последний разговор с Татьяной и особенно то, как она впивалась в него ледяными пальцами, вглядывалась в его глаза и шептала, плача: «Са-аша, какой ты жесто-окий!»
Наконец все угомонились.
- Скажите, Анатолий, - строго спросил ведущий, оставляя в покое розы, - вы готовы вернуться к Ирине?
- Нет!
Зал ахнул.
- Почему же?
- Это невозможно. Я не хочу возвращаться в прошлую жизнь. Я встретил другую женщину… Алену. Мне с ней хорошо.
- А с Ириной вам было плохо?
- Не плохо… Не знаю даже как сказать. Мне с ней было никак.
- Всегда?
- Теперь я понял, что - всегда.
Данилиана слева коротко хохотнула.
- Диапазон приемлемости, - шепнул справа Либидовский.
- А с Аленой вам хорошо?
- Да.
- Что же это за Алена такая волшебная? Чем же она так хороша?
- Тем, что я ее люблю.
- А Ирину не любите?
- Нет, не люблю… Я благодарен ей за все хорошее, что у нас было. За детей… Но жить с женщиной, которую не любишь, по-моему, безнравственно…
- А жену с детьми бросать нравственно?! Гаденыш! - злобно крикнула из зала какая-то вполне приличная женщина.
Трусковецкая оглянулась и поискала глазами нарушительницу телевизионной дисциплины.
- Во-первых, давайте без взаимных оскорблений! - призвал Сугробов. - На нас смотрят миллионы. А во-вторых, мы дадим слово и вам, уважаемая. Но позже… Потерпите! Что вы на это скажете, Анатолий?
- Скажу: если бы вы хоть раз увидели Алену, то не называли бы меня «гаденышем»…
- Ах, так?! Будь по-вашему!! - радостно завопил шоумен. - Встречаем: разлучница Алена!
Зал взвыл от такой наглости и бешено зааплодировал. По ступенькам уже спускалась молодая длинноногая особа в черных брючках. У нее были короткие рыжие волосы, и эта мальчишеская стрижка вкупе с узкими подвижными бедрами пикантно противоречила ее большой груди, волновавшейся под полупрозрачной кофточкой без всяких утеснений.
- Предклимактерическая девиация с фрагментарной гомосексуальностью… - вздохнул справа Либидовский.
Данилиана слева презрительно фыркнула, а Калязин с облегчением отметил, что эта хищная разлучница совершенно не похожа на Инну, разве что четкой, поставленной секретарской походкой.
Алена решительно подошла к креслу, села рядом с Анатолием и успокаивающе погладила его напряженную руку. Пальцы у нее были длинные, с ярко-красными острыми ноготками. Угрюмое, почти злое лицо неверного мужа потеплело. А потрясенная Ирина смотрела на соперницу в каком-то жалком оцепенении, точно только сейчас, наконец, поняла всю бессмысленность надежд на возвращение мужа…
- Хороша-а стерва! - шепнула, обернувшись, Трусковецкая.
- Хороша! - кивнул сексопатолог.
- Не в моем вкусе, - отозвался Саша.
Данилиана только пожала эполетами.
Сугробов несколько раз обошел вокруг Алены, облизнулся и спросил:
- Алена, вам не стыдно?
- А почему мне должно быть стыдно? - Она нахмурила тонко выщипанные брови.
- Вы разрушили семью!
- Нельзя разрушить то, что уже разрушено!
- Ну и бесстыжая! - взвизгнула в зале все та же вполне приличная женщина.
- Выведу! - сурово пообещал Сугробов, найдя взглядом оскорбительницу, и снова обернулся к Алене: - Поясните, что вы имели в виду?
- Семья должна помогать мужчине состояться в жизни, а не наоборот…
- Что значит - наоборот?
- А то! Анатолий - человек выдающихся способностей. В банке его считают одним из лучших, и я уверена - он сделает блестящую карьеру. Это для него главное! А знаете, чем его заставляли заниматься в прежней семье?
- Вы нас пугаете… Чем же?
- Обои клеить! - с гадливостью сообщила она.
- Что же в этом плохого? - картинно изумился Сугробов.
- А что плохого в том, если компьютером гвозди забивать! - тонко улыбнулась Алена.
- Я думала… ему нравится… по дому… - пробормотала Ирина, совершенно раздавленная происходящим.
- А как вы познакомились? - полюбопытствовал шоумен.
- Мы вместе работаем. Толя мне сразу понравился… Я восхищалась его талантом и работоспособностью. Я ему старалась во всем помогать. Мы сблизились. Сначала просто как коллеги… Потом поехали вместе в командировку. И так получилось…
- Что получилось?
- Мы стали близкими… людьми…
- Кто сделал первый шаг?
- Не помню. Мы оба этого хотели… Когда все случилось, я поняла еще одну вещь: он был несчастен как мужчина…
- То есть, вы хотите сказать, в прежней семье Анатолий был неудовлетворен сексуально?
- Да, именно это я и хочу сказать.
Лицо Ирины исказилось беспомощной гримасой и слезы заструились по щекам. Она закрыла лицо руками. Зал зароптал. И тут раздался по-базарному истошный вопль:
- Тварь ты гулящая, а не помощница! - Это вопила, вскочив со своего места, все та же приличная дама.
- Я полагаю, нам лучше уйти! - сказала Алена, густо покраснев, и резко встала. - Толя, мы немедленно уходим!
- Нам гарантировали, что все будет в рамках приличий! - добавил, поднимаясь из кресла, Анатолий.
- Прошу… Умоляю вас остаться! - заегозил Сугробов. - А вас, гражданочка, я, кажется, предупреждал…
Он махнул рукой. Откуда-то возникли три дюжих охранника в черном. Под руководством сорвавшейся с места Трусковецкой они стащили бузотерку с кресла и повлекли к выходу. Почти уже утащенная за выгородку, ругательница вдруг на мгновенье извернулась и перед тем, как исчезнуть навсегда, плюнула в сторону разлучницы Алены:
- Будь ты проклята, лярвь паскудная! Из-за такой же суки я одна троих детей подымала!…
Зал возмущенно шумел, выражая солидарность с выведенной.
- Сублимативная аффектация по истероидному типу, - доверительно пояснил Либидовский, наклонившись к Саше.
Трусковецкая тем временем решительно схватила микрофон и строго предупредила:
- Если сейчас же не успокоитесь, остановлю съемку!
Но зал ревел.
К счастью, голос сверху объявил, что нужно поменять кассеты и поэтому объявляется перерыв - пять минут. Это было очень кстати. Трусковецкая метнулась в ряды, стыдя и отчитывая наиболее горлопанистых зрителей. Сугробов грудью заступил дорогу Анатолию и Алене, которые, взявшись за руки, направились к выходу. Он их жарко убеждал, а гримерша тем временем обмахивала кисточкой его вспотевшую от переживаний лысину. Данилиана четким военным шагом поднялась на подиум, подошла к рыдающей Ирине и стала делать успокаивающие пассы над ее головой, время от времени стряхивая со своих пальцев что-то очень нехорошее.
Калязин смотрел на все происходящее с тошнотворным ужасом.