— Для завтрака.
— Я так и подумала. Но когда ты спрашиваешь о чем-нибудь, что нужно сказать?
— О! Пожалуйста.
— Вот так-то лучше. И не забывай, что я не только торгую в магазине, но и заведую почтой. У тебя есть деньги?
Он достал и выложил на прилавок две бумажки. Женщина взглянула на них, потом взяла указательным и большим пальцами, словно они были грязные, и поднесла к свету.
— Откуда это у тебя?
Именно таким голосом говорил тот полицейский, который приезжал в резервацию, вваливался в жилища людей, хватал их вещи и спрашивал: «Это у тебя откуда? А это где взял?»
— Мне дал это дядя, — дрожащим голосом произнес мальчик.
— Какой еще дядя?
Кемми выставил вперед подбородок точно так, как делал его дедушка, указывая направление их деревни. Но женщина нетерпеливо переспросила:
— Я спрашиваю тебя, какой дядя? У тебя что, отсох язык?
— Дядя, который остановился вон там.
— Отсюда я никого не вижу.
— Это тот самый дядя, который вчера катался на доскенад бомборой.
— А, тот сумасшедший? А где же он остановился?
— На другой стороне утеса. У него большая машина. Когда я сегодня утром спускался вниз по дороге, он спал в ней.
— А зачем ты ходил туда?
— Отнес ему немного дров.
— А потом?
Мальчик молчал. Ему совсем не хотелось рассказывать этой женщине, что сказал тот дядя, увидев его.
— Так что же было потом?
— Он попросил меня принести ему продуктов из магазина.
— Ах, вот оно что. А почему же он сам не пошел?
Мальчик пожал плечами.
— А какой он, этот дядя?
— Такой… со странным цветом кожи, — запинаясь, ответил мальчик.
— Со странным цветом кожи?
Он кивнул.
— Что это значит?
— Одна часть у него белая, другая — розовая, а еще одна — красная. Руки все черные, а на глазах черные очки.
Мальчик замолчал, тяжело дыша от усилий, затраченных на описание незнакомца. Женщина как-то злобно усмехнулась.
— Наверное, чудак какой-то, а?
Мальчик ничего не ответил. Он просто не знал значения этого слова.
— А что тебе еще нужно?
От расспросов женщины у Кемми все вылетело из головы. Он уставился в пол, пальцем ноги вычерчивая какой-то узор.
— Я забыл, — ответил он тихо.
— Ну, тогда мне придется самой решить за тебя. Я дам ему то, что понадобилось бы любому разумному человеку на завтрак: хлеб, масло, джем, яйца и бекон. Мяса у меня нет. А у него есть чай?
Мальчик покачал головой.
— Тогда еще полфунта чаю. А зачем у тебя этот бидон?
— Для молока.
Женщина взяла бидон, отошла к холодильнику, потом вернулась и поставила бидон на прилавок.
— Ну, вот и все. У тебя есть сумка?
— Нет.
— Ладно уж, я дам тебе пакет из-под сахара и постараюсь все туда уложить. Смотри, сверху лежат яйца и сдача.
Она перегнулась через прилавок и опустила пакет ему на руки.
Кемми кивнул и повернулся к двери. Женщина крикнула ему вдогонку:
— А что нужно сказать?
— Спасибо, мисс, — хрипло выдавил он из себя.
Кемми медленно брел по тропинке рядом с крутившейся у его ног собакой, прошел вдоль берега, осторожно ступая по каменистой дороге вверх к мысу, с которого ему было хорошо видно, где стояла машина. Не заснул ли дядя снова, подумал он, спускаясь вниз, и громко окликнул щенка, чтобы своим приближением разбудить мужчину. Он побаивался снова рассердить его.
Поль уже начал цинично подумывать, что, видимо, больше никогда не увидит ни мальчишку, ни своих денег. Но в этот момент он услышал, как мальчонка позвал щенка. Кемми робко подошел к машине, положил на сиденье сверток, а рядом — целую горсть мелочи.
Поль занялся содержимым пакета. Мальчик выкладывал покупки, не проронив ни слова, потом, вспомнив, сказал:
— Мяса нет.
Поль кивнул.
— Ничего. Здесь и так всего достаточно, с голода не умру. Думаю, что и завтра у нее что-нибудь найдется.
Поль повернулся, и Кемми увидел волдыри, страшные волдыри, доходившие до пояса. Плечи его были обвязаны полотенцем, чтобы спасти от ветра сгоревшую на солнце спину. Кемми и раньше видел белых, обгоревших на солнце, но никогда еще не видел он таких рубцов и волдырей.
— Костер? — спросил он, кивнув головой на кучу хвороста.
Поль вытащил стаканы и обернулся. И Кемми увидел его глаза. Они были вовсе не такие злые, какими он запомнил их тогда.
— А ты умеешь разводить костер? — с сомнением спросил Поль.
Мальчик кивнул. Он быстро собрал камни, сложил их около скалы, сделав естественный камин, скомкал бумагу, положил на нее сухие листья и прутья, а сверху большие поленья. Потом достал из-под рубашки коробок, зажег спичку, прикрыв огонь ладонями, и поднес к бумаге.
Совсем как взрослый, подумал Поль, наблюдая за умелыми черными руками ребенка и сосредоточенным выражением его лица.
Поль откинул край спального мешка, вздрогнув, когда молния царапнула ногу. Нервы его были обнажены так же, как и его кожа. Запах горящих листьев щекотал горло, пробудив воспоминания о медовом месяце, который они провели с Мерилин, путешествуя и устраиваясь на привал в облюбованных ими местах. В такие же утренние часы, когда с берега дул прохладный ветерок и трава была еще покрыта росой, он вставал и начинал разводить костер. Потом он наскоро купался, потом закипал чайник и поджаривался бекон. Точно так, как это было сейчас.
Парнишка неумело держал сковородку. Поль взял ее, отодвинул бекон в сторону и разбил три яйца, потом перевернул яичницу, чтобы поджарить ее с двух сторон, тонкими ломтями нарезал хлеб, слегка подрумянил его на костре и намазал толстым слоем масла. Впервые за много месяцев он ощутил настоящий голод. Он сложил еду на тарелку и начал жадно есть.
Закончив еду, взглянул на ребенка и увидел, что тот не отрывая глаз смотрит на хлеб, облизывая губы.
«О, черт, — подумал Поль, — ведь мальчишка тоже голоден».
Он бросил ему кусок хлеба.
— Оботри сковородку.
Мальчик не спеша взял сковородку, тихо сказал: «Спасибо, босс», — собрал на хлеб остатки яичницы и сала, потом разломил кусок на две части, половину отдал щенку, а в другую сам жадно вцепился зубами.
Поль с удивлением смотрел на него. Что же у него за родители? Какие-нибудь мерзкие пьянчуги, бездельничают в своем вонючем, грязном поселке. И все же этот мальчишка не бездельник. Он честно заработал себе завтрак и ничего не просил. Поль отрезал еще кусок хлеба, разбил в сковородку два яйца, бросил туда ломтик бекона.
— Поджарь это для себя, малявка.
Странное маленькое существо, думал Поль, глядя, как ребенок старательно, до последней крошки, вычистил хлебом сковородку, положил на хлеб кусочек бекона и отдал щенку.
Вода в чайнике закипела. Поль насыпал в него пригоршню чая и постучал по краю, чтобы чаинки осели на дно. Потом налил чай в две кружки, положил в них сахар и передал мальчику ту, которая раньше принадлежала его жене. Кемми с жадностью выпил весь чай.
Выпив вторую чашку, Поль лег, положив голову на подушку, прислонив ее к пню старого дерева.
Мальчонка начал собирать посуду, то и дело вопросительно поглядывая на мужчину.
— О'кей, — сказал ему Поль.
Он вытащил сигарету, зажег ее и осторожно приложил к губам, боясь, как бы нежная тонкая кожа не прилипла к бумаге.
Огромное безоблачное небо раскинуло над ним свой шатер, оно было чуть бледнее голубого моря. Поль видел и бомбору, глухой рокот которой отдавался эхом у него в ушах, а над нею — солнце, превращавшее морские брызги в ослепительно-белую пену. Поль думал о том, как хватило у него смелости вчера и позавчера носиться над бомборой на этой разбивающейся о черные камни водной стене.