Днем я отправилась на квартиру, чтобы все прибрать и приготовить к вечеру. Боже мой, какое жалкое жилище! Старые полинявшие обои, разбитый паркет, ободранная мебель. Неужели здесь пройдет самая важная ночь в моей жизни?! А где же свечи, бархатные покрывала, цветы в хрустальных вазах и мебель красного дерева? Ведь именно так я представляла в отроческих снах свою первую ночь. Как там писала одна моя подруга в стихотворении? "Приснись, приснись мне грешный сон, я наяву грешить не смею". Но я-то смею грешить, и хватит корчить гримаски только оттого, что реальная жизнь куда грязнее и неуютнее, чем мои сны. В конце концов, ночью все кошки серы, если выключить свет и зажечь маленький ночник, комната станет теплой и нежной. А эту дырку в обоях можно заклеить плакатом с голой девицей.
В половине седьмого вечера меня так затрясло от волнения, что я достала из шкафчика бутылку дрянного коньяка и отпила глоток. Противная острая жидкость обожгла мой пустой желудок, и меня чуть не вырвало. Я в десятый раз вычистила зубы и подмылась в ванной, дрожащими руками вылила на себя полфлакона дешевых духов "Красная Москва". На хозяйской тумбочке я нашла приторно сладкий болгарский дезодорант и надушила подмышки, которые, сколько ни мой, все равно от страха становятся влажными.
Был мягкий, словно шелковый вечер, невыразимо нежный и грустный. Мы встретились на трамвайной остановке, и я повела его к нашему дому, нашему на сегодняшнюю ночь. Я была в совершенной растерянности и не знала, о чем говорить, и мы всю дорогу молчали. Тихо, как воры, мы проскользнули в квартиру, чтобы не увидели соседи.
Кирилл наморщил нос и осуждающе оглядел нищие комнаты, потом достал бутылку шампанского и плитку моего любимого шоколада "Вдохновение". Все стало просто.
Шелест фольги от шоколада, ворчание чайника на плите, плевок пробки из бутылки, милая домашняя суета с передачей друг другу чашек и бокалов, шипение вина.
Теперь можно спокойно посмотреть в глаза мужчине.
"Ты знаешь, дорогой, что я девственница?" – "Будто бы, – сказал он и рассмеялся.
– Девственницы не находят пустые квартиры и не приводят туда мужчин. Все бывает совсем не так". – "А как бывает?" – спросила я, страшно нервничая оттого, что что-то делаю не так. "Ну-у, – в задумчивости протянул он, – это всегда неожиданно для девушки, обычно против ее воли".
Я уже выпила шампанского, мой страх прошел, и меня понесло. "Сейчас ты убедишься, что ты у меня первый", – решительно сказала я, взяла Кирилла за руку и повела его к кровати. Я быстро разделась, стараясь, чтоб он не заметил, как у меня дрожат руки, и нырнула под одеяло.
Странно, каким тяжелым может быть мужское тело! И почему он так часто стал дышать, как будто пробежал кросс? Как угрожающе заворочался его нелепый отросток! Меня испугали яростные движения его крепкого тела. "Но, в конце концов, все через это проходят", – подумала я и легла на спину, чтобы впустить в себя таинственного гостя. Я чувствовала в себе храбрость молодого зверя.
Кирилл быстро подмял меня под себя и впился в мою бедную плоть. Теперь до меня дошло чудовищно грубое народное выражение: "Это же надо, в живого человека хуем тыкать". От боли у меня перехватило дыхание, и я издала древний, как мир, крик.
Но движение чужой плоти внутри меня не прекратилось. Я пришла в ярость и попыталась отползти, но ударилась головой о спинку кровати. Тут я запросила пощады: "Миленький, отпусти меня. Не могу больше, больно". Но "миленький" довел свое дело до конца и затих.
Первой моей мыслью было то, что я испачкала чужие простыни. Я подскочила и при свете ночника тщательно исследовала белье. Крови не было. Кирилл ласково обнял меня и прошептал: "Дашенька, зачем же ты притворяешься, ведь ты. Уже. Давно женщина".
– "Да нет же, – чуть не плача, задичала я. – Мне подруги говорили, что у некоторых девушек крови не бывает. А может быть, ты еще не сделал меня женщиной?" – подозрительно осведомилась я. Теперь Кирилл начал оправдываться. "Для надежности нужно еще разок попробовать", – решила я. Даже неприятное ощущение кола, воткнутого между ног, не остудило мою решительность.
Мы же все воспитывались честными комсомольцами – раз надо выполнить задачу, значит, надо, и нечего хныкать.
Закусив губу, со слезами на глазах, я отмучилась второй раз, чувствуя себя пациенткой, которой делают сложную операцию без наркоза. Господи, зачем ты придумал для людей такой нелепый половой акт, такие некрасивые унизительные позы?! Все начинается луной, поэзией и поцелуями, а заканчивается смешным месивом тел на смятых простынях.
Вы думаете, мне дали поспать в эту ночь? Как бы не так! Кирилл потом рассказывал мне, как он был возмущен тем, что хитрая девчонка (то бишь я) притворяется девственницей и кричит якобы от боли, чтобы крепче привязать его к себе. Еще трижды за ночь он брал меня почти силой.
Утром у меня болели даже те мускулы, о существовании которых я даже не подозревала, но во мне была гордость солдата, который достойно выдержал свой первый бой.
Совместный сон на удивление быстро связывает людей." Утром лицо этого чужого, почти незнакомого мне человека вдруг показалось мне странно родным. Во мне поднималась волна теплой, неловкой нежности, хотелось приласкаться, но я не знала, как это делается.
Я решила показать себя хорошей хозяйкой. Правда, мама все детство твердила мне, что у меня руки не из того места растут, и единственное, что я умею делать, – это яичница. На мое счастье, в холодильнике нашлись яйца.
Это было мое первое утро с мужчиной. Как славно я хозяйничала! Звенела ложечкой в стакане чая, резала загрубевший хлеб толстыми кусками, жарила яичницу, второпях обожгла пальцы о сковородку. За два года жизни в общежитии я так истосковалась, изголодалась по домашней жизни, что приняла это утро как подарок – мне почудилось, что я снова Дома.
Я вернулась в общежитие как победительница. В нашей комнате шумел очередной праздник – негры, арабы, русские сидели на зеленом ковре, пили шампанское и почему-то обсуждали первый полет человека в космос. Не отвечая на шумные приветствия, я прошла через всю комнату, взяла Чебурашку и демонстративно повернула ему уши задом наперед. Что тут началось!
Грубый, циничный народ расчувствовался до слез, мне тут же налили шампанского, и началась настоящая оргия воспоминаний. Самого испорченного человека воспоминание о первой ночи делает сентиментальным и слезливым. Мне надарили подарков, дали множество практических советов и нежно благословили на будущие подвиги.
А на следующий день я рыдала так, что, казалось, слезы брызнут у меня из ушей.
При встрече Кирилл не пожелал меня узнать. Он шел под ручку со своей дамочкой и посмотрел на меня стеклянным взглядом. В тот же день хозяйка квартиры, где мы занимались любовью, устроила скандал из-: за пропавших яиц. Она справедливо заподозрила, что один человек не мог съесть такое количество яиц, следовательно, в доме был мужчина!
Это был день, когда кончилась моя счастливая самоуверенность, мое "Я все могу". Мой первый сильный ожог, мое первое поражение. Меня, пуп вселенной, не заметили! Судьба вручила Кириллу в подарок прелестную нетоптаную курочку, а он вернул ее за ненадобностью, ощипанную и полинявшую.
Я тогда еще не знала, что в любом поражении есть смысл _и любой удар судьбы только на пользу моему характеру. Я всегда интересуюсь только тем, что дорого достается.За "безнадежное дело я готова ожесточенно драться. Удар рождает сопротивление, в самой сильной усталости кроется непримиримость.