Сидевший за письменным столом Виктор зашелся от смеха и схватил с закрывавшей всю стену полки первую попавшуюся книгу.
– Ты хочешь писать о сексе? Тебе прочитать любой отрывок из «Скандалистки»? «Эдвина почувствовала, что ее воля ослабевает под настойчивой рукой Дэвида. Она поняла, что рано или поздно отдастся ему, и этот час наконец наступил. Она опустилась на колени перед своим возлюбленным и коснулась губами его древка». Его древка! Нужно быть по меньшей мере шестидесятилетним, чтобы понять, о чем идет речь, черт возьми! Всем плевать на твой устаревший изысканный язык. Хуже всего то, что ты в этом даже не виновата. Как ты можешь надеяться, что читатель поверит твоим идиотским «Экстазам», если сама знакома только с двумя позами, да и то вторая предназначается исключительно для праздничных вечеров…
– Мне неприятно говорить это, Матильда, но тебе придется забрать свою последнюю рукопись.
– Что ты сказал?
– Я не стану ее издавать.
– …?
– Если мне не удастся увеличить торговый оборот, придется продать часть нашей конторы. А я слишком долго сражался за нее, чтобы делиться с незнакомыми людьми.
Бледная как смерть, задыхающаяся, Матильда склонилась над столом, пытаясь дотянуться до руки Виктора.
– Издательство «Феникс» – ведь это мы вдвоем… Вот уже двадцать лет… Мы вместе создали это издательство… Конечно, делами управляешь ты, но ведь это я написала первые книги и отдала их тебе без контракта, без задатка… Да у меня и сегодня нет контракта! Мы всегда работали, доверяя друг другу… Всегда были одной командой, разве не так?
Матильда с надеждой ловила улыбку на лице Виктора. Но он старательно отводил взгляд. Возможно, чувствовал неловкость. Или испытывал к ней отвращение.
– Забери свою рукопись. Завтра получишь все, что я тебе должен за «Забытую любовницу».
Она поднесла ледяную руку ко лбу. Господи, да ведь это жест Джейнис, полный изящества и патетики!
– Я должен дать шанс и другим авторам, как когда-то дал его тебе. У молодых более современный стиль, он лучше отвечает запросам публики. Ты слишком много работала последние годы, моя милочка. Возьми отпуск. Попытайся заняться чем-то другим.
Матильда ухватилась за спинку кресла, чтобы не потерять равновесия. Еще никогда она не была так похожа на своих героинь – прекрасных и беззащитных.
– Я больше ничего не умею…
– Тебе будет сложно пристраивать свои рукописи, Матильда. Я не знаю ни одного издателя, который бы согласился их взять.
Лучше бы он ударил ее, разбил в кровь лицо…
– Как же я буду жить?
– Поработай на женские журналы, попиши юморески для телевидения – для этого не надо быть семи пядей во лбу. Или выйди замуж. В твоем возрасте это еще возможно. Почему все находят любовь, кроме тебя?
3. Жером
Убийца склоняется над облаченным в оранжевые одежды бонзой, преклонившим колени перед гигантской статуей Будды. Звучит апокалиптическая музыка. Стены храма содрогаются от взрыва, земля проваливается у них под ногами.
– Слушай, парень, как быстро можно научиться левитации?
Столб голубоватого дыма вихрем кружит вокруг статуи Будды, который медленно открывает глаза. Перед зрителями возникает лицо Джин-зо.
Борец со смертью не верит своим глазам. Он хватает бонзу и бросается прочь, пока последняя стена не рухнула им на головы. Они выбегают из храма и оказываются в центре Лос-Анджелеса.
Превратившись в человека, Джин-зо врывается внутрь небоскреба. Сумасшедшая гонка по лестницам, схватки врукопашную. Крепко держа Джин-зо, Борец бросается в пустоту… и хватается за подъемный кран. Рабочие приводят в действие подрывное устройство, и небоскреб взлетает в воздух. Джин-зо исчезает под грудой дымящихся развалин. Борец, словно кот, подтягивается и смотрит с высоты подъемного крана, как на Лос-Анджелес опускается ночь.
Заключительные аккорды.
Титры.
Возбужденные подростки бросились из зала наружу. Остальная часть публики дождалась в полумраке окончания титров и неторопливо устремилась к автоматически открывающимся дверям. Когда вспыхнул свет, в зале не осталось никого, кроме Жерома, затерявшегося среди пустых кресел. Белый, как полотно, он встал и огляделся в поисках укромного уголка. Его тошнило. Заметив, что он шатается, билетерша проводила его до туалета и вытянула несколько бумажных салфеток из полотен-цедержателя на стене.
– Это фильм так на вас подействовал?
– Похоже, он идет у вас с потрясающим успехом?
– Еще бы… Сталлоне и Шварценеггер в одном фильме! В полдень зал был набит до отказа, на следующий сеанс многим не хватило билетов. На этой неделе мы больше не принимаем заказов по телефону.
Жером сунул голову под кран с холодной водой, словно желая протрезветь. Однако последний раз он притрагивался к спиртному более трех недель назад. Он извлек из одного кармана старенького плаща номер «Ле фильм франсэ». Из другого торчала синяя закругленная деревянная пластина. Билетерша ни за что на свете не догадалась бы, что это бумеранг.
– Я прочел в газете, что в США этот фильм собрал больше зрителей, чем «Бэтмен». Знаете, сколько это принесло сценаристу? Четыре миллиона долларов.
– Да уж, повезло ему, – пожала плечами билетерша. Жером едва удержался, чтобы не отвесить ей оплеуху. В этот момент он был способен ударить кого угодно, даже ни в чем не виновную женщину.
В карманах у Жерома не было ни гроша, и он отчаянно ломал голову над тем, как накормить вечером Тристана и как выкручиваться в последующие дни. Он потратил тридцать девять франков на «Ле фильм франсэ», сорок франков на «Борца со смертью» в кинотеатре на Больших Бульварах. Жером уже сожалел, что не придумал для себя какой-нибудь предлог, чтобы не идти в кино, однако желание посмотреть фильм оказалось настолько велико, что он бросился к билетной кассе. Желание посмотреть. Желание посмотреть его.
Ожидая, когда стемнеет, он решил укрыться в Булонском лесу, как это часто делал в последние месяцы своих скитаний. Не дойдя сотни метров до озера, он остановился посреди ровной пустой площадки и вынул из кармана плаща бумеранг. Легкий ветерок дул в нужном направлении.
Брось, старина, забудь про это дерьмо, ты еще не все потерял, у тебя есть Тристан и твой бумеранг. Да и что такое, в конце концов, эти четыре миллиона долларов?
С первого же броска бумеранг описал настолько правильную кривую, что Жерому пришлось сместиться всего на пять метров в сторону, чтобы поймать его.
Начни сначала, не думай об этой сволочи, а то ты совсем изведешься и у тебя не хватит злости плюнуть этим вечером ему в рожу. Давай, брось еще раз!
Бумеранг да еще плащ были последними реликвиями его прежней жизни, о которой, как он надеялся, ему никогда не придется пожалеть. Он сам вырезал бумеранг в виде большого вопросительного знака, а Тристан покрасил его в цвета американского флага. Получилось настоящее чудо, способное продержаться в воздухе не менее полминуты. Как раз столько, чтобы представить, будто бумеранг никогда не вернется в свою колыбель.
Еще! Бросай, пока не заболит рука. Безнаказанности не существует! Рано или поздно каждому мерзавцу приходится расплачиваться.
В тот момент, когда он готовился к очередному броску, у него возникло странное ощущение в животе.
Безнаказанности не существует…
Казалось, его желудок разъедает кислота.
Безнаказанности не существует…
Словно какая-то головешка сжигает ему все внутренности.
Безнаказанности не существует…
Жжение было настолько сильным, что Жером пожалел, что больше не может вызвать у себя рвоту.