Луи готов рассказать о нем поподробнее, но никто не проявляет любопытства. Маэстро… Маэстро… Вероятно, тут какая-то путаница. Существует только один Маэстро, которого никто не называет его подлинным именем.
– Вы говорите о настоящем Маэстро?
– А что, есть другие?
– О том, что работал на «Чинечитта»?
– А вы как думали, парни, – я был там королем, мои милые!
Короче говоря, Луи Станик сотрудничал с…
Невероятно! Вот уже целых десять лет Маэстро ничего не снимает. Если бы он написал сценарий хотя бы одного из своих фильмов вместе с французским сценаристом, я бы услышал об этом, прочитал в десятках статей, посвященных одному из величайших гениев мирового кинематографа.
Невероятно!
– Как-нибудь я расскажу, что нас с ним связывает. Но сейчас нужно подумать над «Сагой».
Неожиданно, словно услышав слова Луи, появилась Матильда – свежая и улыбающаяся. Может, она уже рада нас видеть? От нее все так же приятно пахнет. Если это ее естественный запах, то он вполне может сойти за духи. Поздоровавшись с нами, она выложила на стол разные мелочи: пачку бумаги, чайник для заварки и какую-то дурацкую лампу, поглощающую табачный дым.
– Я принесла ее для вас, а не для себя. Лично я курю сигариллы.
Теперь, когда Матильда избавилась от своих опасений, она выглядит красивой: ее белокурые волосы уложены в безупречный узел на затылке, а платье из красного миткаля придает ей вид деревенской красотки. Жером, вымыв руки над раковиной в туалетной комнате, садится задом наперед на стул перед компьютером, чтобы вытряхнуть из него все, чем тот начинен. Итак, все в сборе. Мы поворачиваемся к Луи, словно только он может дать сигнал к началу работы.
– У меня в руках два листа бумаги с требованиями к «Саге». Вы не ослышались: всего два листа. Трудно придумать что-нибудь более нелепое. Можете не затруднять себя чтением, я изложу вам суть:
1. Никаких натурных съемок.
2. Действие каждой серии всегда и везде должно проходить в четырех декорациях, которые необходимо определить заранее.
3. Максимум десять персонажей во всем сериале и шесть – в каждой серии.
4. При соблюдении первых трех пунктов вы получите полную свободу действий в работе над сценарием.
Матильда улыбается полусмущенно, полуиронично. Все происходящее кажется ей довольно странным. Восемьдесят серий, в каждой по шесть действующих лиц. Если не считать турнира по пинг-понгу, то я не представляю, чем их можно занять. Жером выясняет, можно ли считать труп действующим лицом.
– Не будем вдаваться в крайности, любой осветитель может изобразить мертвеца, – говорит Луи.
Жером объясняет, что раньше в его творениях было очень много убийств. Он не может удержаться, чтобы не усеять свои сценарии трупами и не забыть устроить один-два взрыва, чтобы связать воедино происходящее. Луи с насмешливым видом спрашивает, снимались ли уже фильмы по его сценариям, и Жером внезапно опускает глаза.
Все испытывают неловкость…
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Жером соврал. Луи, смутившись еще больше, чем Жером, пытается продолжить как ни в чем не бывало.
– На сей раз вам придется ограничиться одним мертвецом. При необходимости можно добавить раненых с повязками, но большего Сегюре нам не позволит.
– В конце концов, какое это имеет значение, если все равно никто не будет смотреть сериал, – отвечает Жером.
– По шесть персонажей ежедневно в течение четырех месяцев – мы рискуем быстро исчерпать их возможности, – замечаю я.
– Можно использовать прием Беккета, – предлагает Луи. – Два типа сидят перед деревянным ящиком и треплются ни о чем, время от времени один из них чистит зубы, чтобы немного оживить действие.
– Не понимаю, что вас пугает, – вступает в разговор Матильда.
– Если вы предоставите мне двух героев в спальне, желательно мужчину и женщину, то я одна израсходую несколько часов.
Она произносит это с таким апломбом, что все сразу принимают ее слова на веру.
У Жерома начинает жутко урчать в животе, и он прикрывает его рукой.
– Мы не имеем права ни на какие расходы, ни на талоны в ресторан, – говорит Луи. – Зато нам открыт кредит во «Флай Пицце», заказ можно сделать по телефону.
Жером тотчас же хватается за трубку. Я вижу, как по коридору идет странное создание, просто невероятное создание – женщина, красота которой граничит с уродством. Поскольку никто ее не заметил, то я предпочитаю не тыкать в нее пальцем, уверенный, что у меня галлюцинации. Вслед за ней проходят две женщины-великанши. Я вспоминаю о фильме с лилипутами.
– «Сага» беспокоит меня больше, чем я ожидал, – говорит Луи. – За тридцать лет, что я варюсь в этой профессии, мне впервые предлагают сделать все, что угодно, все, что взбредет в голову. Все, что я пожелаю. Как бы там ни было, но это кое-что значит. Правда, я еще не разобрался: то ли это обычный кошмар, то ли запоздалое осуществление мечты.
– Судя по деньгам, которые нам обещают, я склоняюсь к первому варианту, – бросает Жером, высматривающий в окно разносчика пиццы.
– Я вам уже говорил, Луи, что не могу решиться писать дерьмо в моем возрасте.
– Марко, Марко, не надейтесь, что эта дурацкая «Сага» сделает вам имя.
– Может быть, но она позволит мне, пусть хоть немного, вжиться в мою профессию. А это уже счастье. Сегодня утром я проснулся, чувствуя себя сценаристом; я завтракал, чувствуя себя сценаристом; у меня уже появились привычки и заботы сценариста, потому что с сегодняшнего утра я, черт побери, сценарист!
Не знаю, что заставило меня произнести подобную чушь. Наверное, это типичная выходка сценариста.
– В таком случае нам нельзя терять ни минуты, все за работу, быстро! – восклицает Луи. – Этот день нужно отметить. Сегодня у нас?..
– Двадцать девятое сентября.
– Тогда постараемся, чтобы он вошел в историю. В конце концов, История – тоже наша работа.
Через два часа «Сага» все еще не превратилась в зародыша, но мы, ее создатели, уже преодолели первый этап любовного сближения перед великим соитием. Сближения вкрадчивого, состоящего из оценивающих взглядов и робких – из-за боязни показаться смешными – предложений. Как и все, мы начинали с банальностей, штампов, а затем с наслаждением забраковывали их и шли дальше. У нас, четырех соавторов, очень быстро возникли мысли о деньгах, насилии и, конечно, о сексе. Мы еще не придумали сюжета для первых серий, но это нас мало волнует, так как он должен лежать где-то здесь, на поверхности. Поскольку нам не нужно никому нравиться, мы наслаждаемся собственными мечтами, и это для нас – прекрасный способ побороть скуку и плохое настроение. Если вы способны получать удовольствие, придумывая всякий вздор, это означает, что у вас с самого начала надолго наладилась динамичная совместная работа. Сразу же устанавливается правило: не отбрасывать ни одного предложения, каким бы нелепым оно ни казалось.
Последовав дурацкому совету Сегюре, мы выбрали местом действия современный многоквартирный дом, где на общей лестничной площадке все время встречаются две семьи. Первая из них – совершенно обычная; отец – руководящий работник, мать работает по полдня в благотворительной ассоциации, старшая дочь – студентка философского факультета, а шестнадцатилетний сын остался на второй год в пятом классе. Вторая семейка менее типична, пожалуй, даже немного чокнутая. Она недавно вернулась во Францию после двадцати лет проживания в Соединенных Штатах (идея Жерома).