Он так ненавидит людей, что от него можно ожидать самой подлой подлости. – ЫХ-000 долго молчал. – Голова у него огромная. Работоспособность чудовищная.
– М-да… – с неопределённой интонацией произнёс полковник Егоров. – Почти всё ясно. Ну что ж, если генерал Шито-Крыто решил предать всех людей, то мы постараемся спасти их. Я ещё раз предлагаю вам сотрудничать с нами. Согласие хотя бы одного из вас значительно облегчит участь всех.
– Интересно получается, – мрачно пробормотал Бугемот. – Я буду рисковать своей шкурой, а предателю ЫХ-три нуля будет смягчена участь.
– Нам необходимо как можно быстрее узнать план новой операции «Гроба и молнии», – ответил полковник Егоров, внимательно наблюдая за ЫХ-000. – Мы начинаем догадываться, что новая операция грозит нам большой бедой. Неужели ни один из вас не хочет помочь людям?
– Что делать-то надо? – жалобно пропищал Канареечка.
– Мы этому не обучены, – признался Мяу.
– В шпионской школе мы этого не проходили, – добавил Канареечка.
– Зато мы способны на любую подлость, – мрачно проговорил Бугемот. – Вот и давайте вести переговоры в рамках подлости. Вопрос поставим так: сделать подлость генералу Шито-Крыто.
– А где гарантия, что вы и нас в рамках подлости не предадите? – усмехаясь, спросил полковник Егоров.
– Да, таких гарантий мы не даём, – пропищал Канареечка. – Наша подлость безгранична.
– Но ведь вы не только шпионы, – сказал полковник Егоров, – вы ещё и люди.
– Господин полковник! – вдруг взмолился Бугемот. – Мы же не дети! Мы взрослые люди! Чего вы от нас хотите? Ведь вы же прекрасно знаете, что каждый из нас с огромным удовольствием вас предаст. Мы просто не можем не предавать!
– Нас специально учили этому! – пропищал Канареечка.
– Профессора и доценты! – гордо добавил Мяу.
И лишь один ЫХ-000 не проронил ни одного слова. Вот на него-то и рассчитывал полковник Егоров.
КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ,
в которой действуют
КРУПНЕЙШИЕ СПЕЦИАЛИСТЫ ПО РАБОТЕ И БОРЬБЕ С ДЕТЬМИ
Глава №22
Сугубо научная.
В ней разъясняется, что означают первые четыре буквы в слове «ПЕРЕвоспитание».
Носилки, на которых гордо лежал возомнивший себя выдающимся человеком Толик Прутиков, несли два санитара.
– Здоров парень с виду, – сказал один из них, – а лёгок. Чем это вы его выкармливали?
– Болезнь это, – грустно ответил папа Юрий Анатольевич. – А ест он в обыкновенных количествах самую обыкновенную пищу.
– Я не больной, – важно возразил Толик, – я выдающийся.
– Выдающийся?! – удивился старший санитар Тимофей Игнатьевич. – Чем выдающийся? Толстота твоя пустая какая-то. Дутыш ты, что ли?
Толик покраснел от возмущения, проговорил с сожалением:
– Взрослые люди, а разговоры неумные, детские. Санитары чуть носилки не выронили, а Юрий Анатольевич попросил:
– Не сердите его. Молчите.
– Он что, сильно умный? – спросил санитар.
– Считает себя умным. Болезнь это такая. Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз
быстро осмотрел Толика, снял очки, долго протирал их в задумчивости, потом водрузил их на переносицу и спросил:
– Значит, днём вот такой, а ночью худеет?.. Прелюбопытно! А вес нормальный?
– Нормальный, – ответил старший санитар Тимофей Игнатьевич. – Воздуху он, видать, наглотался. А обратно выпустить не может или не хочет.
– Попросите санитаров удалиться, – морщась, сказал Толик, – они действуют мне на нервы.
Моисей Григорьевич отпустил санитаров и предложил:
– Расскажи мне о себе. Что с тобой произошло?
– Вы не знаете? – обиженно удивился Толик.
– Всем должно быть известно о моём подвиге, а, оказывается, почти никто и не знает! Ведь я же смело и отважно задержал иностранного агента!
– Правда, правда, – скорбно подтвердил Юрий Анатольевич.
– Этого я как раз и опасался! – в волнении воскликнул Моисей Григорьевич. – Продолжай, мальчик. Я очень внимательно тебя слушаю, боясь пропустить хотя бы одно слово.
– Вот это правильно! – И на глазах психоневропатолога Толик ещё немного потолстел. – Я задержал шпиона и, таким образом, следовательно, и уж, конечно, действительно, стал выдающимся человеком. Все должны мной гордиться, уважать меня, ценить, обожать, любить. А мне завидуют. Стыдно сказать, но меня до сих пор не провезли в открытой машине через весь город, не организовали митинга в честь меня на центральной площади. Меня даже по телевизору не показывали! Награды я никакой ещё не получил, представляете? Вот безобразие!
– Ну, это дело поправимое, – успокоил его Моисей Григорьевич. – А учиться дальше ты собираешься?
– А зачем?! – поразился Толик. – Пусть учатся те, кто ещё ничего не добился в жизни.
– Что же ты будешь делать, если не учиться?
– Видимо, буду отвечать на многочисленные письма.
– Какие письма? – вздрогнув, спросил Юрий Анатольевич.
– Восторженные, – невозмутимо объяснил Толик. – Ведь рано или поздно люди всё равно узнают о моём замечательном подвиге, и я буду получать многочисленные восторженные письма. Не отвечать неудобно. Подумают, что я зазнался.
– Да, тебе предстоит огромная работа, – озабоченно согласился Моисей Григорьевич. – Пока ты останешься здесь. Мы уже получили много заявок от желающих тебя повидать. Дома принимать так много людей неудобно: всю квартиру затопчут. – Он позвал санитаров и приказал: – Как можно быстрее приготовить для выдающегося человека отдельный выдающийся кабинет. Вымойте выдающегося человека в выдающейся ванне, оденьте в выдающееся бельё и положите в выдающуюся постель.
Санитары унесли довольного Толика.
– Чем он болен? – почти со стоном спросил Юрий Анатольевич. – И что вы с ним намерены делать? Какие заявки? Это же насквозь больной ребёнок, а вы потакаете ему…
– Главное, успокойтесь, – торжественно произнёс Моисей Григорьевич, – не волнуйтесь и тем более не паникуйте. Случилось как раз то, что я когда-то и предсказывал. Это очень редкое в детском возрасте заболевание. И очень опасное. Одна из форм мании величия – мания дутика(mania dutica).
В дверях появился рассерженный старший санитар Тимофей Игнатьевич и проворчал:
– Не погружается – да и всё.
– Что не погружается? Куда не погружается?
– Выдающийся человек в ванну не погружается. Плавает. Как пробка. Мы его погружаем путём нажатия на него руками, а он обратно всплывает. И одно твердит, что будто бы мы неумные. А он, видите ли, шибко уж умный.
– Под душ его лучше, – посоветовал Юрий Анатольевич, – и не спорьте с ним.
– Была нужда, – проворчал старший санитар Тимофей Игнатьевич и ушёл.
Моисей Григорьевич, в волнении прохаживаясь по кабинету, заговорил:
– Без таких людей, как ваш Толик, наука бы топталась на месте. Ведь далеко не каждому организму удаётся заболеть интересной, а иногда и уникальной болезнью! А ваш Толик вновь поставил перед нами сложнейшую задачу. Его организм настолько ослаблен избалованностью, что легко поддаётся всем заболеваниям, связанным с ленью.
Вернулся старший санитар Тимофей Игнатьевич и устало произнёс:
– Выдающийся человек зеркало просит. Тоже, наверное, выдающееся. Не лопнул бы он, а? Уж больно он пыжится. Я бы из него воздуха хоть немного откачал. Предупреждаю, если выдающийся человек лопнет во время моего дежурства, я за это ответственности не несу.