Они говорили о вещах, которые в газетах называются производственными неполадками.
Листопад и сам знал, какие у него неполадки. Это были участки, куда он еще не добрался и где требовалось его вмешательство. Старик Веденеев рассказал о том, что новый пресс, о котором столько было разговоров, до сих пор не пущен.
- Мы через партийную организацию и технические совещания неоднократно обращали внимание директора, - сказал он, посмотрев в сторону Листопада.
Листопад кивнул головой: верно, обращали. На секунду ему стало досадно, что всплыла история с прессом. Два месяца назад Зотов чуть не оборвал у него телефонный провод - христом-богом молил: уступи мне пресс, я в следующем квартале получу, отдам. Листопад не уступил. Теперь Зотов обижен. Он пишет записку: "Ты что же как собака на сене: мне не дал и сам не пользуешься..."
Ладно. Пойдет пресс, не завтра - послезавтра пойдет.
После Веденеева выступила работница с авиазавода и рассказала, что многие жилища у них в очень плохом состоянии и дирекция не принимает мер. Зотов нахмурился, перестал писать, закачался на стуле... Листопад хотел было написать ему ядовитую записочку, но не успел: на трибуну взошел Уздечкин.
Знакомство Листопада с Уздечкиным произошло меньше года назад. Когда Листопад принял завод, председатель завкома Уздечкин был призван в армию. На фронте его тяжело контузило, он долго лечился, в действующую его обратно не пустили, а послали в Омск, на политработу. Он писал на завод отчаянные письма, прося его выручить и забрать домой. Рябухин занялся этим делом и выхлопотал Уздечкину разрешение вернуться на завод, где его вскоре снова выбрали председателем завкома.
Уздечкин осмотрелся и пришел к Листопаду с кучей претензий.
- Нет, в это вы не путайтесь, будьте любезны, - сказал ему Листопад. - Это предоставьте мне.
- Извините, товарищ директор, - сказал Уздечкин, - разве вы не знаете, что это прямая функция профсоюза?
- Не знаю, - сказал Листопад, которому Уздечкин сразу не понравился. - Это ваша забота - знать свои функции.
- А социалистическое соревнование вы с нас спросите? - осведомился Уздечкин.
- Не я спрошу, - ответил Листопад, - фронт спросит.
- Этот разговор, - сказал Уздечкин, - придется продолжить в другой обстановке.
- Не к чему, - сказал Листопад, - потому что ничего нового вы от меня не услышите.
С того дня, разгораясь и накаляясь, шла эта борьба. Листопада она иногда раздражала; Уздечкина сжигала, как чахотка.
Листопаду говорили, что у Уздечкина большое несчастье: жена его пошла на фронт санитаркой и погибла в самом начале войны; остались две маленькие девочки, подросток - брат жены и больная старуха - теща; Уздечкин в домашней жизни - мученик. Листопад был равнодушен к этим рассказам, потому что Уздечкин ему не нравился.
Что он делает, этот человек! Он вытаскивает из нагрудного кармана гимнастерки целую стопку листков. Кажется, он намерен делать доклад длиннее, чем у Макарова...
Худыми пальцами он пытается застегнуть пуговицу, пуговица отрывается, он роняет ее на пол. Кто-то в президиуме нагибается и подает ему пуговицу.
- Вопрос, товарищи, не в прессе, - говорит Уздечкин, - пресс - это, в общем, мелочь. Вопрос гораздо глубже и принципиальнее...
Фу-ты, как скучно начал. Ближе к делу. Говори прямо, как я тебя зажимаю...
- Что я обнаружил, вернувшись на завод? Обнаружил прежде всего, что дирекция не имеет контакта с завкомом и не стремится к этому контакту...
Врешь, прежде всего ты обнаружил, что завод перевыполняет программу из месяца в месяц. При старом директоре не вылезали из наркомата, плакались - скиньте процентов пятнадцать, не управляемся, мощности не хватает...
- Никакой согласованности у нас, по сути дела, нет, а есть только единоначалие, точнее сказать - единовластие, еще точнее - директорское самодержавие...
Смотри, какая точность...
- Никогда наш завком не занимал в жизни предприятия такое ничтожно малое место, как сейчас...
Кто ж тебе виноват, голубчик? Сумей занять большое место. Сумей...
- Прежний директор считался с нами, он умел поддерживать престиж профсоюза на заводе...
Да своего-то престижа не поддержал, вот беда. Сняли за непригодность...
- Товарищ Листопад пытается подменить собой профсоюзную организацию...
- Факты! Факты! - с легким нетерпением говорит Макаров.
- Пожалуйста. Товарищи, вот здесь записаны факты за один только последний год...
Он потрясает перед залом пачкой листков. Губы у него серые.
Зотов оставил свой блокнот и с приоткрытым ртом смотрит на Уздечкина. Прищурившись, зорко смотрит Макаров. Все смотрят. Такого выступления за годы войны не слышали на городском активе.
Уздечкин перечисляет невыполненные предложения технических конференций. Порядочно - штук двадцать. Есть очень дельные. Черт его знает, и в самом деле: почему они не выполнены? Одни - потому, что параллельные проекты разрабатываются у главного технолога, другие как-то забылись за более срочными делами...
- Вывод такой, что директор плохо прислушивается к голосу масс...
Печальный вывод.
- ...зато каждое требование главного конструктора выполняется моментально, как будто это приказ наркомата...
Да, старичка берегу, что верно, то верно.
- У главного конструктора ревматизм или там подагра, так он перенес работу отдела к себе на квартиру. Инженеры ходят к нему заниматься. Товарищи, это же недопустимое явление: что за частная контора в условиях социалистического производства!
А уйдет главный конструктор на пенсию - лучше будет? Другого такого не скоро сыщешь.
- Или возьмем историю с начальником литейного цеха Грушевым. Завком против того, чтобы его премировали; а директор премирует, что называется, каждую пятницу. Лично я высказывался и против награждения его орденом.
- Почему? - спрашивает Макаров.
- Потому что у рабочих определенное мнение о нем. Потому что Грушевой думает только о своей выгоде, как бы выдвинуться... Но директор к нам не прислушался.
А мне некогда разбираться, о чем Грушевой думает. Цех Грушевого систематически перевыполняет программу по взрывателям, и я представляю Грушевого к награде, - просто и ясно.
- ...Если требуются средства на наши культурно-массовые или бытовые мероприятия, то директор отпускает неохотно, и приходится долго просить и доказывать. И в то же время за победу над командой "Спартак" он дал каждому из наших футболистов по тысяче рублей, а вратарю две тысячи...
- Нет, правда? - Зотов живо поворачивается к Листопаду. - Ух, черт!.. - говорит он с восхищением.
- Невозможно определить, чем руководствуется директор в своих симпатиях и антипатиях. Между прочим, для него не существует различия между людьми, пролившими кровь за родину, и людьми, которые всю войну просидели в тылу...
- Демагогия! - крикнули в зале. Крикнул старик Веденеев, у которого младший сын убит на фронте, а старший возвращается без ноги...
У Зотова на лице нескрываемое удовольствие. Вот так п р о п е с о ч и в а ю т директора Кружилихи! Ну и ну!
- ...Таким образом получается, что завкому директор не оставляет на производстве ничего, кроме организации социалистического соревнования...
- Ну, это не мало... - замечает Макаров. - Это не мало. Дай вам бог справиться...
- ...и тут мы бесправны. Когда доходит до оценки показателей, является директор и отстраняет нас. И работники, которых мы намечаем, остаются в тени, а на первое место выдвигаются люди, угодные директору...
- Потому что у меня другая мерка, чем у вас! - кричит Листопад, первый раз не сдержавшись. - Потому что я сужу человека по его труду, мне дела нет, в скольких там ваших комиссиях он состоит!..