- Ну, ребятки, посмотрим, помнит ли бывший сержант конной милиции Никифоров П. И., как он лошадей ковал... Никифоров зажал заднюю ногу коня коленями и ловко начал срезать старый роговой слой.
- А вот теперь стрелочку. "Кузнец, ты кузнец..." А вот подкову. Ну-ка посвети... А вот гвоздиком... "Кузнец, ты кузнец..." Ну, а теперь краешки щипцами обкусим, спилим... Картинка! Так как это вы надумали коней-то перековать? Подай клещи!
- Да на сборе... - неохотно начал Столбов.
- Ты веселей, веселей! Вот на сборе, значит, решили коней ковать.
- Да нет. Решили тимуровские дела делать, а то мы по тимуровским делам план не выполняем...
- О господи, - вздохнул сторож, - и здесь план.
- Ну вот, а поручили это дело Пономареву.
- Это специально, - заговорила Маша взволнованно, - это Васька Мослов специально придумал, чтобы Игорь поручение не выполнил, а. его за это из пионеров исключить...
- Ишь ты! - Старшина Никифоров даже фуражку на затылок сдвинул. - И послал вас в конюшню коней перековывать? Пойди, значит, туда, не знаю куда... Как в сказке?
- Да нет, - сказал Панама. - Это я сам придумал. На коней же смотреть жалко.
- Так "Кузнец, ты кузнец..." А Мослов, это кто?
- Председатель совета отряда.
- Начальник... - сокрушенно вздохнул старичок.
- А вы его переизберите! - сказал милиционер, приколачивая последнюю подкову. - Выводи следующего. Переизберите, и вся музыка, чтобы интриги не разводил...
- Вот и именно что! - сказал старичок. - И вся музыка.
- Ну да, - возразила Маша, - его старшая пионервожатая очень ценит.
- А вот я к вам в школу зайду... Какая школа?
- Не надо в школу, - -сказал Панама, - мы же сами в конюшню-то пошли, он нас не посылал.
- Да! - вдруг возмутился Столбов. - Он говорит: "Соберите макулатуру, сходите старикам в булочную... Только, говорит, обязательно старикам скажите, чтобы они отзывы о вашей работе в школу написали, мне для отчета нужно..." Разве это тимуровские дела, разве так Тимур поступал?
- О господи, - вздохнул старичок, - и тут отчет давай!
- Тимур никогда не делал хорошие дела в расчете на похвалу. Нужно, чтобы тайна была... Понимаете, тайна!
- Понимаю. Давай подкову... Тайны я вам хоть килограмм отыщу. "Кузнец, ты кузнец..." Мне от этих тайн некуда деваться. Ты давай вот что, ты приходи ко мне в пикет, будешь мне помогать.
- Будем преступников ловить?! - задохнулся Столбов. - И пистолет дадут?
- Будем следить за порядком! А оружие... "Кузнец, ты кузнец..." В зависимости от обстоятельств... Утром следующего дня Панама, Столбов и Маша специально побежали смотреть, как выезжают лошади в новых подковах.
- И звук-то совсем другой, - сказала Маша.
- Конечно, - объяснял Панама, - подкова плотно сидит, вот и бряканья нет. Разномастные кобылки, весело мотая челками, разбредались по городу, и ребятам казалось, что лошади украдкой им подмигивают.
Глава восемнадцатая. "ТАКОЕ НЕСЧАСТЬЕ!"
- Литературы не будет! - ворвался в класс Сапогов. - Борода в школу не пришел.
- Ура! - закричали мальчишки. Панама вздрогнул. Он поймал испуганный взгляд Маши Угольковой и быстро пошел к двери.
- А! - закричал Сапогов. - Сорваться хочешь! Не выйдет! - И он растопырил свои огромные ручищи.
- Пусти, - сказал Панама и голосу своему удивился. Голос был резкий и дрожал. - Пусти, говорю!
- Предъявите документы! - заорал Сапогов. Но в этот момент получил такой толчок в грудь, что от неожиданности сел на пол. Когда он опомнился и выскочил в коридор, Панама был уже в учительской и дрожащими руками набирал номер телефона манежа.
- Але! Кто это? Денис Платоныч, что с Борис Степанычем? Как разбился! Как разбился! В какой больнице? Да какие теперь занятия! Да как же он так... Вот беда-то... - приговаривал он, вешая трубку. И тут он увидел, что на него тревожно смотрят учителя, что были в комнате.
- Борис Степаныч вчера на съемках разбился! - сказал он, словно оправдываясь.
- На каких съемках? Где? Но Панама уже бежал в класс. У него было такое лицо, что Сапогов, ждавший его с мокрой тряпкой в руках, ошалело отступил.
- Вот беда-то, вот несчастье... - приговаривал Панама, запихивая книжки и тетрадки в портфель. - Борис Степаныч вчера на съемках разбился, - ответил он на испуганный взгляд Маши, - не знаю как: Денис Платоныч говорит, что крепко. Коня привели, все седло поломано, оборваны стремена и подпруги в клочья! Побегу в больницу... Но в больницу Панаму не пустили. Дежурный врач, заглянув в какие-то бумаги, сурово спросил:
- Это что, твой отец?
- Учитель. Учитель мой. Что с ним?
- Перелом ребер, перелом лучевых костей со смещением, но самое скверное: перелом коленного и голеностопного сустава. Вот, брат, скверно...
- Ногу отрежут? - похолодел Панама.
- Ногу не отрежут, но это будет уже не та нога. В лучшем случае двигательные функции восстановятся года через два-три. Это, повторяю, в лучшем случае.
- А в худшем?
- А в худшем - нога не будет сгибаться ни в колене, ни в щиколотке.
- Как же он ездить верхом будет, доктор?
- Эх, малыш, сейчас вопрос в том, будет ли он без костылей ходить, а не то что ездить. Иди домой. Я тебя все равно к нему не пущу - ему сейчас не до тебя.
- Доктор, вы ему передайте, чтобы он за Конуса не волновался. С ним будет все в порядке, все как следует...
- А что это за конус?
- Это его жеребец. Конь его. Борис Степаныч на нем... - Панама чуть было не сказал "ездил", но проглотил невесть откуда взявшийся в горле комок и сказал твердо: - Это его конь!
- Хорошо, я, как видишь, ни на конус, ни на цилиндр не претендую, ступай, малыш, домой. Все, что мы можем, для твоего учителя мы сделаем. Панама медленно вышел в больничный сад. Холодный ветер мел по асфальту снег и пыль, свистел в кустах, что, как веники, торчали вдоль дорожки.
- Пономарев! - Панама оглянулся. По дорожке, как-то вприскочку, шел-торопился Денис Платонович. - Ну что там? У доктора был? - спросил он, задохнувшись от быстрой ходьбы. Панама рассказал.
- Вот несчастье! - Денис Платонович рухнул на скамейку. - Такой спортсмен, такой мастер, а человек какой! Умный, интеллигентный, образованный, добрый... Боже мой! Боже мой! Ведь он и разбился-то, коня спасая. Мне сейчас ребята рассказали. Кони стрельбы испугались - понесли. Всадники бы справились, но места нет, понимаешь, места нет... Забор там, какой-то каменный, и овраг за забором. Забор невысокий, кони и нацелились через него прыгать, а он не только первому коню прыгнуть не дал, а и его-то спас: как-то так развернулся да сам с коня об стену, да через забор, да в овраг... А кони все целы, все... - Денис Платонович гордо глянул на Панаму.
- Лучше бы кони пропали, чем Борис Степаныч! - зло сказал он.
- Да ты что говоришь! - всплеснул руками старый тренер. - Ну-ка сядь. Вот что я тебе скажу. Жизнь человека, конечно, дороже жизни коня. Но ведь конь - -это не просто животное, это живой труд человека. Человек коня создал! Древняя лошадь на нынешних чистокровных похожа, как летающая этажерка на реактивный самолет. Да, когда болен человек, - конь спасает его ценою жизни. Но когда конь в опасности, его любой ценой спасает человек! Если это не так, человек перестает быть человеком! Ты понял меня, мальчик?
Глава девятнадцатая. НОЧНОЙ ЗВОНОК
- А я предлагаю такой выход. Сейчас будем звонить прямо по списку и посмотрим, что нам ответят, - сказал начальник манежа. Шел второй час ночи, но в его кабинете сидели люди. Здесь были тренеры, ветеринар, старший конюх.
- Я прошу добавить в список еще одну фамилию, - сказал Денис Платонович.
- Какую? И так уже шесть человек..
- Пономарев. Пусть он будет седьмым.
- А кто это?
- Вы о нем скоро узнаете, - усмехнулся старый тренер.