"Здравствуйте, Элик и Зоя!
Приветствую вас с седого Урала. Свердловск - конструктивизм плюс избы 1800 года. Два дня мучился с гостиницами, так как сразу двадцать соревнований и все кишит спортсменами и все они живут в гостиницах. Меня поселили в восьмикоечную комнату с баскетболистами, которые просыпаются в семь утра и начинают прыгать по комнате, как обезьяны. В номере нет форточки, и насчет топора в воздухе можете не беспокоиться. И еще для того, чтобы попасть в эти чертоги, меня осмотрели в санпропускнике нагого, как Адама, и заставили заполнить анкету, точно я собираюсь за границу. Теперь о съемках - в сельской школе снимать нельзя, так как малюсенький класс, будем снимать кросс и катание с гор, что, конечно, не одно и то же. Скука, и фантазия не работает, да и что тут нафантазируешь? Что будет с фильмом - не представляю, два дня светит солнце, а операторы не приехали. Я занимаюсь ненавистным делом - договариваюсь, достаю лыжи и флаги, вру пионервожатым: что-то назначу, а потом, краснея, отменяю, так как операторы опять не приехали.
Смотрел в кино "Правда хорошо, а счастье лучше" - новый жанр: спектакль на экране. Идет 4 часа с антрактом, билет стоит 12 рублей. Полная деградация кинематографа, ставят камеру в первом ряду Малого театра и без затей снимают. Ужасная театральщина - полотняная листва, видны гримы и парики, все снято с двух точек! Назад к Ханжонкову. Такого количества маменек и Поликсенушек организм не выдержал, и я ушел через два часа.
А как ваша жизнь? Уехала ли Зойка снимать в Ленинград? Если да, то привет ей, если нет - тоже. Ждите меня, и я вернусь. Видел в комиссионке "Ма-джонг" за 250 р. - слоновая кость с бамбуком. Раздумываю...
Целую крепко всю семью.
В.".
12 апреля. Перед очередными выборами в киножурнале "Новости дня" был помещен сюжет, как агитатор приходит в дом престарелых. После сдачи журнала (или фильма) ассистенты пишут монтажные листы - описание кадра, его длина и т.д. - для Кинореперткома. Обыкновенная, прозаическая работа, но здесь получилась просто поэма:
Общий - Комната, стоят кровати.
Средний - Входят старушки.
Общий - Старушки взбивают подушки.
Крупно - Старушка.
Крупно - Подушка.
Средний - Старушки взбивают подушки.
Крупно - Подушка.
Крупно - Старушка.
Общий - Входит агитатор.
20 июня. Вернулся со съемки на знаменитом Перекопе. Снимал для "Пионерии". Жили в доме колхозника - изба. Жара была несусветная, снимали мы в степи и часов в пять вернулись в Перекопск с единственной мыслью вымыться и выпить воды. Наша изба, разумеется, оказалась закрытой, хозяйка ушла. Рукомойник-рукосуй во дворе (прозванный "вымя козы") - пуст, возле колодца нет ведра. Неподалеку столовка - тоже закрыта, в ларьке, кроме водки, питья нет. Тучи мух. Вся зелень выжжена, все покрыто пылью-песком, дует обжигающий ветер. Грязные, усталые, голодные, с пересохшим горлом нашли клочок тени и в изнеможении плюхнулись на каменную землю. Вокруг грязь и мерзость, не видно ни души - все попряталось от зноя, и только репродуктор на столбе на весь поселок громко разносит бодро-веселый хор Пятницкого:
Наша родина вся розами цветет,
Наша родина вся розами цветет,
Мудрый Сталин к коммунизму нас веде-е-е-т!
7 августа 1952.
"Дорогая Зоечка.
Я уже третью неделю сижу в Курганной, и на меня льют дожди и дуют ветры. Мы не снимаем и сходим с ума от тоски и злости. Сегодня ездил в соседнюю деревню, где работает Ирка Чистякова ассистентом у Гиндельштейна. Они все там тоже заплесневели от дождей и дохнут от тоски, да еще сидят голодные, так как "Научпоп" не шлет им денег. Я ее накормил в чайной яичницей и пивом и купил Золя, чтобы она не разучилась грамоте.
Напиши мне в Краснодар, куда писать Элику? Он разбросан по всему Дальнему Востоку.
Как у тебя дома, что работаешь? Писать больше не о чем, хоть убей не про дожди же! Обнимаю тебя, и напиши Элику привет от меня. Целую.
В.".
5 сентября 1952.
"Дорогая Зоечка.
Новороссийск - город своеобразный и довольно фотогеничный, но съемки у меня неинтересные, стандартные, и просто мутит от однообразия и штампа. Когда же мы, молодые, скажем что-нибудь новое? Позор нам, что мы ничем не отличаемся!!! Ни на экране, ни в жизни - даже белым летним костюмом, который здесь купил, - в нем я вылитый председатель сельпо.
Я не понимаю, откуда у тебя сетования на разлуки с Эликом? Мы что, в бухгалтерии работаем? Это там всю жизнь сидят на одном месте, а мы носимся и будем носиться по всему белу свету, и нет нам пристанища! Учти это и всеми силами души постарайся проникнуться психологией Пенелопы.
Рязанов все еще ловит китов? Я ему послал письмо во Владивосток, он мне подробно все описал, но когда вернется - не знает. Целую и скучаю.
Вася".
26 сентября. Новороссийск. Сегодня съемку отменили, и мы с Фельдманом пошли на базар, горы фруктов по 2-4 рубля кило. Здесь же аттракцион: какой-то старикан за 1 рубль показывает в стереоскопе пять горных пейзажей. На ухо Зяме он таинственно сообщил, что за 5 рублей он может показать порнографию. Мы за ценой не постояли, и он нам тут же продемонстрировал:
1. Венеру Милосскую
2. Венеру с зеркалом
3. Маху раздетую
4. Ню Ренуара
Наш шофер остался в полной уверенности, что это и есть то самое.
1953
Март. Известие о болезни Сталина. Все в растерянности и страхе. Очень тревожно. Читаем сводки здоровья. Прочитав, что у него какие-то проценты в моче, старая еврейка на кухне шепотом говорит: "Как странно. Сталин - и вдруг моча, как у простого смертного".
Я уговаривал Светлану Успенскую в ночь встать в очередь в Колонный зал, но она меня благоразумно отговорила. Я хотел идти через Трубную площадь, где оказалось смертоубийство. Она мне через день позвонила и сказала, чтобы я впредь всегда слушался ее.
А в Колонный зал я попал с нашей съемочной группой, меня провела Нина Мжедлова. Одна знакомая сказала, выйдя из Колонного: "Я ожидала большего". Мало ей!
Когда я пришел к Майе накануне его смерти и сидел с постным лицом, ее мама, Рахиль Михайловна, страстно сказала: "Скорее бы сдох, злодей". Я вздрогнул. Их семья была среди миллионов пострадавших.
Рахиль Михайловна мне рассказывала: "Меня арестовали с грудным Азаркой сразу после ареста мужа. Алика взял к себе Асаф, Майю забрала Мита. Я оказалась с Азариком в тюрьме, и где мы, и что нас ждет... Все родные сходили с ума от волнения, но сделать ничего не могли. Мы провели несколько месяцев в одной камере с уголовницами-цыганками, они меня жалели из-за грудного ребенка, не обижали. А вообще-то они были бедовые, черт-те что творили друг с другом, но меня не трогали. Наконец я узнала, что нас высылают в Караганду, без права переписки. Повезут через несколько дней. Как дать знать Мите? Без ее помощи мы там погибнем!
...Я стала прятать те клочки бумаги, которые нам ежедневно давали для туалета. Маленькие квадратики из газеты или оберточной бумаги... И хоть нас шмонали, я все же четыре таких кусочка спрятала. У цыганок я выпросила иголку - у них было все, - а нитку вытащила из Азаркиной пеленки. Я им сказала, что шью Азарке чепчик на дорогу. Я сшила два листка оберточной бумаги, получился конверт. А для записки остался газетный листок, к счастью, с кусочком поля. Я расцарапала руку иголкой и иголкой же кровью написала: "Нас увозят в Караганду". Без подписи. А адрес "Москва, Большой театр, Суламифь Мессерер" я нацарапала обгорелой спичкой.
Перед посадкой в эшелон был обыск, я кормила Азарку и письмо спрятала на груди, и так мне удалось пронести его в теплушку.