Улыбаясь в ответ, Барбер вдруг понял, что видел этого мужчину неоднократно, а может, его брата или полдюжины других мужчин, неотличимых от него, в ресторанах, барах, на улицах, обычно с высокими девушками, не очень известными манекенщицами или первоклассными шлюхами.
Мужчина с зонтиком направился к нему. Барбер отметил и маленькие ноги в дорогих туфлях, и яркий галстук, и холеное, неопределенной национальной принадлежности лицо с большими темными глазами в обрамлении густых черных ресниц. Такое лицо Барбер называл экспортоимпортным. На нем одновременно отражались льстивость, цинизм, самоуверенность, чувственность, беспомощность и решимость, а принадлежать оно могло турку, венгру, греку и даже уроженцу Басры. Такие лица постоянно встречались в Париже, Риме, Брюсселе или Танжере, всегда в лучших домах, а обладатели лиц пребывали там исключительно по делам. И Барбер чувствовал, что иной раз лица эти могли заинтересовать и полицию.
- Добрый день, - мужчина поздоровался на английском, коснувшись шляпы. - У вас удачный день? - говорил он с легким акцентом, но установить, с каким именно, не представлялось возможным. Так мог говорить ребенок, который ходил в школу в десятке стран, а его десять гувернанток говорили на разных языках.
- Не самый плохой, - осторожно ответил Барбер.
- Какая из них вам приглянулась? - мужчина указал на размытых туманом лошадей, выстроившихся на стартовой линии.
- Номер три, - ответил Барбер.
- Номер три, - мужчина пожал плечами, словно жалел Барбера, но хорошее воспитание не позволяло ему озвучить свои мысли. - Как нынче поживает кинобизнес?
- Кинобизнес уже с месяц как отправился домой, - Барбера несколько удивила информированность мужчины. Американская компания снимала фильм о войне, и Барбер провел четыре великолепных, хорошо оплачиваемых месяца в должности технического консультанта, застегивая парашюты на главных героях и объясняя режиссеру разницу между "Р-47" и "В-25".
- А блондинистая звезда? - мужчина опустил бинокль. - С роскошным задом?
- Тоже уехала.
Мужчина вскинул брови, покачал головой, выражая сожаление в том, что его новый знакомый и город Париж лишились роскошного зада.
- Зато теперь у вас свободна вторая половина дня и вы можете прийти на бега, - он вновь поднес к глазам бинокль. - А вот и они.
Номер три лидировал до последней прямой, на которой его обошли четыре лошади.
- На каждом ипподроме этой страны дистанцию стоит укоротить на сотню метров, - философски изрек Барбер, достал квитанции, разорвал пополам и бросил на мокрый бетон.
С удивлением увидел, как мужчина с зонтом повторил его маневр. Тот тоже ставил на номер три и ставил покрупному. Смирение на лице мужчины указывало на то, что ему всю жизнь приходилось разрывать или выбрасывать то, что совсем недавно казалось ему очень даже ценным.
- Останетесь на последний заезд? - спросил мужчина, когда они спускались меж пустых рядов сидений.
- Пожалуй, что нет. Свою порцию удовольствия я уже получил.
- А почему бы вам не остаться? Возможно, на этот раз огорчаться нам не придется.
Барбер задумался, прислушиваясь к звуку их шагов по бетону.
- У меня машина. Я могу подбросить вас в город, мистер Барбер.
- о, - удивился Барбер, - вы знаете мою фамилию.
- Конечно, - мужчина улыбнулся. - Вас не затруднит подождать меня в баре? Я должен получить деньги.
- Я думал, вы проиграли, - заметил Барбер.
- На номере три, - из другого кармана он извлек стопку квитанций. - Но я подстраховался. Всегда надо думать о страховке. Так я увижу вас в баре?
- Хорошо, - ответил Барбер. Не потому, что надеялся получить он мужчины с зонтом правильную наводку по седьмому заезду. Просто хотелось с комфортом добраться до дому. - Я там буду. О... между прочим, как вас зовут?
- Смит, - последовал ответ. - Берт Смит.
Барбер пошел в бар, заказал кофе, передумал, заменил кофе на коньяк: после такого заезда требовалось успокоить нервы. Постоял у стойки, мрачно размышляя над тем, что он не относится к категории людей, которые помнят о страховке. Смит, хмыкнул он, Берт Смит. Еще одна страховка. Сколько имен и фамилий перебрал этот человек, прежде чем остановился на нынешнем варианте?
Смит подошел легкой походкой, улыбаясь, коснулся локтя Барбера.
- Мистер Барбер, говорят, что седьмой заезд выиграет номер шесть.
- Я никогда не выигрывал на номере шесть, - ответил Барбер.
- Слух небезосновательный. В настоящее время ставки принимаются двадцать два к одному.
Барбер с сомнением посмотрел на мужчину. Спросил себя, а зачем Смиту это надо.
- Почему нет, - бросил он, направляясь к окошку приема ставок. - Чего мне терять?
Он поставил пять тысяч на номер шесть и из суеверия оставался в баре во время заезда, пил коньяк. Номер шесть пришел первым, вырвавшись на полкорпуса, и хотя ставка чуть снизилась, он получил выигрыш из расчета восемнадцать к одному.
Так что во влажные сумерки, к выброшенным газетам и вытоптанной траве, Барбер вышел, решительно довольным маленьким человечком, который семенил рядом. Еще бы, внутренний карман приятно оттопырили лежащие в нем девяносто тысяч франков.
Свой "ситроен" Берт Смит вел быстро и уверенно, подрезая другие автомобили и выезжая на встречную полосу, чтобы подобраться к светофору.
- Вы часто играете на скачках, мистер Барбер? - спросил он, когда они проезжали мимо инспектора транспортной полиции в белом плаще, стоявшего в гордом одиночестве на блестящей от воды мостовой.
- Слишком часто, - Барбер наслаждался теплом салона. Отличному настроению способствовали и выпитый коньяк, и выигранные девяносто тысяч.
- Вы любите играть?
- Кто не любит?
- Есть много людей, которым претят азартные игры, - Смит едва разминулся с грузовиком. - Я их жалею.
- Жалеете? - в некотором удивлении Барбер повернулся к Смиту.
- Почему?
- Потому что в наш век обязательно наступает момент, когда каждому приходится играть, - губы Смита кривила легкая улыбка. - Не только на деньги, не только на бегах. А когда этот момент приходит, если для вас игра внове, если она вас не забавляет, вы почти наверняка окажетесь в проигрыше.
Какоето время они ехали молча. Барбер изредка поглядывал на спокойное, самоуверенное лицо над рулем, выхваченное из темени салона подсветкой приборного щитка. Хотел бы я заглянуть в твой паспорт, думал Барбер, во все паспорта, которыми ты пользовался в последние двадцать лет.
- К примеру, - нарушил затянувшуюся паузу Смит, - во время войны...
- Да?
- Когда вы летели на задание, вам наверняка случалось действовать неординарно, полагаясь исключительно на удачу, причем решение это вы принимали в доли секунды, ибо, если бы замешкались, если бы не рискнули сыграть... исход был бы печальным, - Смит оторвал одну руку от руля и изобразил пикирующий самолет. Улыбнулся Барберу. - Как я понимаю, вы один из тех молодых людей, которые с десяток раз находились на волосок от смерти.
- Полагаю, что да.
- Такие американцы мне нравятся. Они очень похожи на европейцев.
- Откуда вам известно, что я воевал? - вот тут Барбер впервые задался вопросом, а так ли случайно этот Смит оказался рядом с ним во время шестого заезда.
Смит хохотнул.
- Как давно вы в Париже? Года полтора?
- Шестнадцать месяцев, - вновь Барбер удивился информированности этого человека.
- Тут нет ничего загадочного, - объяснил Смит. - Люди говорят в барах, на обедах, вечеринках. Одна девушка делится с другой. Париж - маленький город. Где мне вас высадить?
Барбер выглянул в окно, чтобы понять, где они едут.
Через несколько кварталов. Мой отель рядом с авеню Виктора Гюго.