И я помню, как отец, чуть сгорбленный, долго в одиночестве смотрел на отраженную в глади озера Чесменскую колонну. О чем он думал? Меня поражал его отсутствующий взгляд. Потом мы возвращались на электричке в Ленинград в свою квартиру, окна которой выходили в полутемный колодец двора, и я не понимал тогда, почему он часто спит в костюме и почему сразу встает среди ночи, когда в наш гулкий колодец двора въезжала машина. Это были 30-е годы... Я помню, как отец с любовью говорил о неизвестном мне Питириме Сорокине, которого называл своим учителем, предлагавшим ему навсегда уехать из СССР. Теперь понимаю, что значило тогда имя великого социолога и экономиста Питирима Сорокина... Сегодня его труды изучаются во всем мире. В старой газете "Царскосельское Дело" No 12 от 22 марта 1913 года я нашел заметку об одном из вечеров в Царскосельском реальном училище императора Николая II, которое заканчивал мой отец.
"В реальном училище 14 марта состоялся вечер исторического кружка учеников училища. Актовый зал представлял собою редкое зрелище. По бокам портрета Государя Императора были установлены два красиво декорированных щита, на которых помещены портреты всех царствовавших государей Дома Романовых, а над ними слова: "21 февраля и 14 марта - два дня равно важных, равно священных и памятных русским". Вечер начался рефератом ученика IV кл. С. Глазунова на тему "Смута в Московском государстве". Реферат произвел впечатление. С. Глазунов обладает редким даром слова. Во время этого реферата, как и реферата ученика III кл. А. Тургиева, на экране показывались эпидеоскопические световые картины - новинка училища... Молодые историки были выслушаны с глубоким вниманием собравшимися. Вечер закончился народным гимном и кликами "Ура", после чего последовал осмотр исторического музея училища".
На войну с немцами за Великую Россию отец пошел почти мальчиком, после окончания VII класса училища 1915 году, если не ошибаюсь, ему было 16 - 17 лет. Окопы, грязь, кровь, лишения...
"Помню, - вспоминал он, - когда началась революция, приехали агитаторы. Три человека - уже тогда в кожаных куртках. Призывали офицеров убивать, брататься с врагом, "штыки в землю". Хмурый день, лужи, траншеи. Я вышел из землянки и думаю: если солдаты не построятся по команде - уйдут и пойдут брататься с нашими врагами. Такие случаи уже были. "Рота, стройся!" Нехотя встали в строй. "Солдаты, - обращаюсь я, - пусть выйдет вперед тот, кто скажет, что я не ходил первым в атаку, не мерз с вами в окопах, не жил, как вы. Мы вместе честно дрались за Отечество!.. За Великую Русь!"
Стал накрапывать холодный дождь. Меня непримиримо и злобно сверлят взглядами агитаторы - стоят чуть выше, ухмыляются. Молчат солдаты. Наконец, доносится уверенный голос из строя: "Мы с Вами, Ваше благородие!" Голос мой обрел властную силу правоты. "Спасибо, братцы!" И даю команду первой шеренге взять оружие на изготовку. Затем "Огонь по врагам России!"
Три агитатора, как мешки, сползли в хлюпкую грязь окопного бруствера. После этого мы не раз в тот день ходили в атаку".
С фронта отец приехал больным, позднее ему выдали "белый билет". Я помню, как он ночами метался по комнате, держась за живот, и глухо стонал от боли язва.
Среди материалов о блестящем окончании реального училища Сергеем Глазуновым я нашел несколько документов, связанных с деятельностью моего отца в 30-е годы. Один из них - заявление в квалификационную комиссию Академии наук СССР заместителя начальника НИСа Экономики и Организации труда при Ленинградском управлении Народного комиссариата пищевой промышленности С.Ф.Глазунова от 10.Х.35 г.:
"Прилагая при сем ходатайство Управления Упол. НКПП СССР, список научных работ и последнюю работу: "Очерки экономики труда", прошу установить мне соответствующую степень без защиты диссертации.
Сообщаю, что "Очерки" просматривались академиком С. Г. Струмилиным и часть работы (глава II) - академиком С. И. Солнцевым. Оба названных лица дали весьма положительный отзыв о работе".
Другой документ - заявление отца начальнику НИСа от 1.ХI.35 г. о сложении с себя полномочии заместителя начальника этого учреждения. В числе мотивов, коими обосновывалось столь необычное для того времени решение, приводится следующий, думаю, заслуживающий особого внимания:
"При последнем разговоре со мной Вы советовали "громко кричать о себе" и, указывая на модность темы, предлагали в месячный срок выпустить книгу о стахановском движении. Сомневаясь в целесообразности Вашего предложения, я остаюсь при том убеждении, которому следовал все 15 лет своей работы: "кричать" нужно делами, а не словами. На мой взгляд, очередная задача НИСа не брошюры того типа, который Вы имели в виду, а дальнейшее медленное и упорное накопление авторитета посредством:
а) дачи промышленности серьезных разработок по частным (а не общим) темам;
б) медленный перевод руководящего кадра работников НИСа на более углубленную научную работу и ориентация этого кадра на разработку вопросов, необходимых не только предприятиям..."
В те годы отстаивать такую позицию было Гражданским подвигом - замахнуться на стахановское движение, призывая "кричать делами"!
Накануне войны отец читал лекции по истории экономики России в институте имени Энгельса и был доцентом географического факультета Ленинградского университета. Придя однажды домой, помню, сказал, что его просили сделать доклад о "науке побеждать" Суворова. "Странно, - комментировал он. - Десять лет назад за такой доклад с работы бы сняли и в Соловки отправили бы. Вспомнили о Суворове, когда Гитлер пол-Европы отхватил. Удивительно, что и Эйзенштейн после лжи "Броненосца "Потемкина" получил социальный заказ на "Александра Невского". Воображаю, какую агитку состряпает! Как они боятся немцев! И при этом столь трогательная дружба антиподов. Что общего между Сталиным и Гитлером?"
Показывая на меня глазами, мама, как всегда, сказала: "Сережа, смени, пожалуйста, тему. Она, должно быть, далека от Ильюши. Ему еще так мало лет... а их уже всех в пионеры записали и вожатых старшеклассников дали".
Дома, сидя под репродукцией "Сикстинской мадонны" в широкой раме из карельской березы, он исписывал огромное количество конспектов. Из его материалов мне запомнился огромный атлас начала XIX века "Новгородские пятины".
Чудом сохранились несколько листков, относящихся к этому периоду, исписанных его мелким, твердым почерком с далеко отставленными друг от друга буквами. Приведу этот текст дословно как документ тех довоенных лет, написанный историком и экономистом, доцентом ЛГУ.
"1939 г.
1. "Будущая партия" - должна себя объявить социалистической (нац.-социалистической рабочей партиией).
2. Советская экономика - больная экономика - в терминах экономики ее объяснить нельзя, ее развитие и движение обусловлено внеэкономическими факторами.
3. Основное противоречие русской жизни в конце XIX и в первые десятилетия XX в. - противоречие между отсталыми формами сельского хозяйства и промышленного. Крестьянский вопрос дал 1905 год. Он же дал 1917-й. Крестьянский вопрос дает очереди в городе в 1939 г. В этом же вопросе "зарыта собака" всего дальнейшего нашего развития и наших судеб.
Объективно - два возможных пути: один - колхозный, другой - путь капиталистической эволюции сельского хозяйства.
Достаточно 20-минутного сообщения по радио, за которым стояла бы материальная сила, чтобы полностью устранить 1-й путь и дать победу второму.